Наследники Дерсу
Шрифт:
Поужинав, Сергей поблагодарил Севастьяновну за заботу, пожелал доброго сна, ушёл в свою комнату. Опустившись в мягкую перину, ощутил себя частью этой новой для себя семьи, вспомнил своего отца и долго не мог уснуть, перебирая в памяти картинки минувшего дня и думая о дружбе и любви в судьбе хозяйки.
Осеннее утро обдавало холодком. Рассвет розовыми оттенками скользил по склонам сопок. Сергей вышел на улицу. В рюкзак Севастьяновна положила на обед полулитровую бутылку молока, хлеб, пару варёных яиц, маленький кусочек сала и луковицу. В тряпку Сергей замотал топор да брусок для заточки металлических кос в сенокосную страду и сложил в рюкзак. Набросил обе лямки на плечо и заторопился на работу.
Впереди шла девушка. Он прибавил шагу. «Похоже, что это соседка, Ломакина дочь, – подумал он. – Тоже, видать, на службу идёт, а фигурка у неё очень даже хорошо сложена, и ножки стройные. Наверное, спортом занимается». Поравнявшись с ней, поприветствовал.
– Здравствуйте, – и, сделав паузу, добавил чуть тише: – Лена.
Девушка полуобернулась, удивлённо посмотрела на Сергея. Узнав вчерашнего непрошеного гостя, улыбнулась.
– А имя моё откуда известно?
– Сорока на хвосте принесла, – засмеялся Сергей.
– Понятно. Севастьяновна насплетничала.
– А куда спешите?
– На работу.
– И где моя соседка работает, если не секрет?
– Не секрет. В лесхозе.
– Надо же. И я устроился помощником лесничего. На следующий год должность лесничего пообещали. Давайте на «ты» по-соседски?
– Я не против. Кстати, я тоже хотела на лесфаке учиться на инженера. Мой папка отработал всю жизнь в Сихотэ-Алинском биосферном заповеднике да мне отсоветовал. Бухгалтером спокойнее. Знай считай циферки, а лесничему надо план выполнять, руководить, контролировать. Лес охранять – занятие мужское.
– Так сколько должностей есть и для женщин: лесными культурами заниматься, саженцы выращивать, инженером лесного хозяйства лесосеки рассчитывать, с документами работать и помощником лесничего можно, хлопот меньше.
– Когда пожароопасный период, никто не смотрит, женщина ты или мужчина, дежурство сутками у телефона. Нет, бухгалтером лучше, рядом дом всегда. Отработала восемь часов – и занимайся делами. Хозяйство, детишки. Забот-то всегда полон рот.
– А что, и детишки уже подрастают?
Лена засмеялась.
– Нет пока, но вот это и есть женское дело – малышей на ноги поднимать… Не сейчас, так будут. И никуда от этого нам, бабам, не деться.
У конторы, рядом с автобусом, толкались рабочие и лесники с тощими рюкзаками, в поношенных энцефалитных, выгоревших на солнце костюмах. У Сергея он выделялся новизной, ярким защитным цветом. Лена поприветствовала всех кивком и негромким «Здравствуйте», прошла в контору лесхоза.
Сергей подошёл к лесничему.
– Так, тихо, братики! Знакомьтесь, мой новый помощник Сергей Фёдорович Агильдин.
– Сергей.
Протянув руку для пожатия, он обошёл мужчин и женщин, запоминая их имена и разглядывая лица.
– План по осветлению надо закончить до конца недели, – продолжил лесничий, – навалимся, братики, все – и рабочие, и лесники, и Сергей Фёдорович согласился поработать в бригаде для лучшего знакомства, крепкий, молодой, для пользы дела. Осветление ведём на обходе лесника Девадзе, он ответственный за технику безопасности. Так, братики, – скомандовал он, – по машинам!
Не спеша потянулись в автобус, рассаживаясь по мягким сиденьям. К Сергею подсел молодой человек, аккуратно подстриженный.
– Вовка-бич, – приветливо улыбаясь, подал руку он.
– Это что, фамилия такая, так прямо и Бич? – с недоумением пожал плечами Сергей, почувствовав в рукопожатии силу. В автобусе прыснули.
– Да Стрельников он по фамилии, – водитель Титов Владимир Иванович, усмехаясь, обернулся, – куражится, не обращай внимания.
– Ага. Бывший интеллигентный человек то есть. Не слыхал, что ли?
– Не ожидал в тайге встретить. В городе – понятно. Наверное, учился да бросил?
– Угадал. Точно. На втором курсе как-то загулял. Сорвался. Отчислили за хвосты. Ехать к мамке стыдно. Вот, взял билет на автобус, сколько денег хватило. Так в Кавалерово и попал. Да не везде такие, как я, на работу могут устроиться. В лесхоз взяли пожары тушить, два года здесь.
– В интересную, видимо, попал компанию, если из института попросили?
– Весёлая была компания. Я на саксофоне в музыкальной школе учился, а в институте стипендии всегда не хватает, подрабатывал в ресторане. Красиво жить не запретишь. Вот мало-помалу и затянуло. Кто заказывает музыку своей подружке, деньгами сорит, кто коньяк с запиской поднесёт. Мы нашим квартетом и покуражились, и подурачились, и попили изрядно. Один даже сгорел от водки. Поехали мы за ним в морг. Я и так хорош был, а перед тем, как друга забирать, для храбрости ещё поддали. Гроб с покойником друзья вынесли, а про меня забыли. Не заметили, что я присел на бетонный стол, а потом и прилёг. Проснулся ночью, не пойму, где нахожусь. Свет тусклый, и люди голые на столах. Мужики, бабы, всякого возраста. Кто старше, кто моложе. Не то притон какой, не то больница. Сообразить не могу. Отлежался там. Заходят утром женщины в белых халатах, а я со стола встаю – и к ним. Спрашиваю: «Где я?..» В ответ ужас в глазах, вопли, все разом кинулись в двери. В общем, уже в лесхозе допился до чёртиков. Дал матери телеграмму: «Приезжай на похороны сына». Приехала. Какой встреча была, можешь представить. Уговорила директора лесхоза отправить меня лечиться в ЛТП. Полтора года там провёл. Держусь. Вот, Светка помогает, – он кивнул на соседку крепкого телосложения. У её ног, обутых в кирзовые сапоги, лежал топор, обмотанный тряпкой и обвязанный шпагатом. Она застенчиво улыбнулась Сергею, давая понять, что предложение к дружбе состоялось. – Теперь полезными делами занят.
Титов, мягким баритоном вступив в разговор, невольно заставил прислушаться к своему отработанному голосу командира.
– Сталин посадкам леса и в войну уделял внимание. Платили по булке хлеба в день, и это когда в Ленинграде люди с голода умирали. Вот цена твоей работы. Ты теперь рабочий государственной лесной охраны, значит, государев человек. И мыслить так должен, а не шалопайничать.
– А царь-то здесь причём? Или вы о Сталине?
– Я о государстве. Каждый из нас царь своей судьбы.
– Так я ж, вот, работаю.
– А надо так, чтоб свободного времени не оставалось. Завести хозяйство, детей. В войну только за счёт того, что имели, и выживали. Зарплата мизерная. Бедненько жили, конечно, да душами чисты. Вещь какую купить из хвастовства перед соседями – такого не было. Жили весточкой с фронта. Бывало и такое после войны: получат лесники свой мизерный оклад, соберутся в лесничестве да за день и пропьют. Потому как добывали продукты питания своим трудом, с огорода, из тайги. Это после победы над Германией понавезли солдаты жёнам да сёстрам дорогие платья из шёлка, себе костюмы, пододелись. А сейчас лесхозу по разнарядке выделяют костюмы, обувь, платья, джинсы за то, что японцам кедр отводим под вырубки. Будто самим кедр не пригодится или зверь в тайге не нужен стал.