Наследники Дерсу
Шрифт:
Тропа повела на водораздел между узкими распадками притоков Правой Грушевой и Левой Грушевой. Утренний свет наполнял тайгу полутенями, пряча урожай в рыжей хвое под кронами кедров. Лесники разбрелись по склону, не мешая друг другу собирать. Встречались россыпи по пять, а то и двадцать опавших шишек. Сергей, склоняясь над каждой, любовался этим чудом. Его путь пересекла тропа, истоптанная копытами кабанов. Потеряв из вида напарников и опасаясь заблудиться, крикнул: «Эгей!» Громкое эхо, стукаясь о деревья и затихая, полетело по распадку. Он услышал ответный крик и повернул на вершину водораздела. Мешок на плече давал о себе знать. Под кедром лежала кучка
– Завтра вверх поднимемся выше, соберём паданку. Будем держаться водораздела. По нему поднимаемся и по нему же спускаемся. Тут тропа. Не собьётесь, если что. За хребет и перевалы на юг не ходить, можно заблудиться, те реки в Ольгу ведут, к морю. А нам выходить по любому из склонов на восток к реке. Очередная зачистка склонов лишней не будет.
Владимир достал фляжку с водой, мелкими глотками утолил жажду.
– Поднимаемся выше по склону. Добавляем кучи. И так каждый день. Недели за три все эти хребты обработаем.
Передохнув, лесники побрели по пологому склону к следующей группе деревьев, путь им преградил усохший кедр, вывернутый бурей вместе с корнями. Голые ветви торчали частоколом, за ним на выступе в несколько метров шириной просматривалась на ровном месте полянка с рыхловатой почвой. Владимир остановился и загадочно поглядел на напарников:
– Ничего не заметили?
Сергей и Виктор осмотрелись по сторонам.
– Нет.
Владимир присел на корточки. Сантиметрах в сорока друг от друга торчали стебельки толщиной с соломинку и чуть больше, на них сохранились раскидистые сложные листочки нежного ярко-золотого цвета, на макушке самого крупного стебелька торчала усохшая цветоножка без семян.
Владимир шёпотом таинственно произнес:
– Панцуй [3] .
– Женьшень, – пояснил Сергею главный лесничий, присаживаясь на корточки рядом.
– Такой правильный, просто ужас! – зло обрезал Владимир. – Ты его когда-нибудь искал с таёжниками? Сказал бы при них так, получил бы на орехи. Поиск корней на мистике замешан, назвал по имени – они и спрячутся, впустую в тайгу сходишь, ничего не найдешь. Зря я вам своё место показал, потеряю эту плантацию.
3
Панцуй, женьшень. У искателей дикого корня существует поверье: нельзя произносить имя находки вслух, иначе рядом растущие растения спрячутся, уйдут в землю.
В романе «Дерсу Узала» в 22 главе «Бой изюбров» В. Арсеньев описывает, как Дерсу находит по стеблю и семенам женьшень и выкапывает корень: «Коробочки ещё не вскрылись и не осыпали семян». Это ошибочное описание семян легендарного растения. У женьшеня семена находятся в мякоти красной ягоды. (Атлас ареалов и ресурсов лекарственных растений СССР. М., 1976. С. 237. «Плод – ярко-красная костянка»).
Сергей, наклонясь, стал рассматривать тонкие стебельки и золотые листья, по форме они выглядели точно так же, как и годовалые колючие всходы элеутерококка, растущие неподалёку, но меньших размеров и тоньше. Они чем-то напоминали кленовые – три острых кончика поболее и два поменьше. У некоторых стебельков было по два листика, и они расходились в разные стороны из одного междоузлия.
– А этим сколько лет? – Сергей показал пальцем на крохотные растеньица высотой до десяти сантиметров.
– Двухгодовалые. А вот эти, что ещё меньше, с одним листочком, годовалые.
– Обычная трава, пройдёшь мимо и не заметишь.
– На второй год на стебельке вырастают два листика. Иногда даже цветочек на ножке тонюсенькой выскакивает. А затем, по мере того как нарастёт корень в земле, появляются три листочка, а летом красные ягоды. Чем старше корень, тем больше листьев, по четыре и пять. На пятисучковом гроздь ягод. Чтобы сто граммов корень весил, ему надо расти сто лет, а то и больше, смотря какая почва под ним будет и склон какой, восточный или южный. А вот с этих я семена собираю и сею рядом под ёлкой, тут больше шансов, что зверь не затопчет.
– Давно у тебя эта плантация?
– Два года, прошлым летом корневал в окрестностях Самарки, самые крупные продал и посадил на этом месте нетоварные.
– И как ты это место выбрал?
– Слышал от таёжников, что под Ольгинским перевалом тоже корни ищут, пошёл и я, нашёл тут корень, выкопал, мелкие не стал трогать. Место понравилось тем, что буреломом прикрыто, и отыскать не сложно, рядом с тропой.
– Извини, конечно, но кипятишься ты зря, – укоризненно заметил главный лесничий. – Женьшень – такая же трава, как и любая другая, ничего особенного. Технология выращивания давно изучена. Институт лекарственных трав целые плантации заложил в Анучинском районе.
– Я же тебе не про культурный корень, а о таёжном говорю! Спрячется от меня корень на этой плантации, вот увидишь!..
– А в тайге семена принято на месте оставлять там, где рос женьшень.
– Ведь я так и сделал на этом месте. А из Самарки не я первый начал выносить! Выносят из тайги всё, что найдут. Каждый себе укромное место ищет подальше от сёл или у дома на грядке в женьшенарий высаживает.
Сергей подумал, что, пожалуй, и он разведёт для себя это легендарное растение, когда станет лесничим.
– Не очень-то дождёшься теперь семян, – продолжал Владимир, – то птицы склюют, а чаще корневщики в тайге прячут на своих плантациях. А у меня свой семенной фонд теперь появился. Вот моя сберкнижка, – и он плавным движением провёл рукой над поляной, словно делая заклинание.
– Семена – это серьёзно, – Виктор задумчиво вертел в руках золотистый стебелёк женьшеня с листьями, выдернутый из почвы. – В тайге как? Опали на землю и лежат годами. Кожура ягоды может в сухой год присохнуть к семечку, а в дождливый – сгнить.
– Что-то вы всё время про какую-то ягоду говорите. Какой ягоды? – удивился Сергей. – Я книжку про Дерсу чуть ли не наизусть помню, столько раз её прочёл. Там Арсеньев пишет: «Коробочки ещё не вскрылись и не осыпали семян».
– Напутал уважаемый Владимир Клавдиевич, – главный лесничий усмехнулся, – ягода с красной кожурой, мякотью, а внутри сросшиеся боками округлой формы семена, плоские, твёрдые, с мелкими рёбрышками косточки. Они в землю должны попасть. А как? Надо, чтобы кабарга или косуля копытцем наступила, вмяла. Или птица склевала, переварила в желудке мякоть кожуры, а семечко с помётом посеяла в тайге. Да чтоб дождём замыло. Вот потому и редкое это растение, семечко-то довольно крупное, надо его на сантиметр в землю заглубить. Без стратификации семена два года в почве пролежат. А можно сделать так: в августе собрал, а весной прорастут.