Наследники Дерсу
Шрифт:
– Ты бы политической оценки сам не давал, – настороженно заметил Болотов, бывший инструктор Тетюхинского райкома КПСС, – не в твоих это полномочиях. Советский Союз никогда не выступал как агрессор, мы готовимся к обороне. Народ в своих странах сам выберет, какой строй его больше устраивает – социализм или капитализм.
– А я и не даю. Мама говорила, что даже в центре Семипалатинска после каждого взрыва стёкла вылетали в универмаге. Можно представить, что было в квартирах жилых домов на окраинах областного города, не говоря о том, что поближе к эпицентру. Что там творилось? Учительница физики кое-что знала о кюри и излучении, решилась написать письмо Хрущёву, что мы, мол, не подопытные кролики, хватит над нами опыты производить! И что думаете? Уволили её из школы, и она на работу никуда больше не могла устроиться с клеймом несознательного элемента.
– Ну, вот, а вы мне ценностями социализма по ушам хлопаете. – Владимир усмехнулся, звякнув ложкой.
– Ценности социализма тоже приходится как-то оберегать. Не сбрасывать же атомную бомбу первыми на чуждую нашему строю страну.
– Правильно. Бей своих, чтоб чужие боялись, – вставил Владимир и пошёл мыть за собой посуду. – Нет, мне этого не понять!
– Позже, в пятьдесят шестом, если не ошибаюсь, подписали соглашение с Западом о прекращении испытаний атомных и водородных бомб в атмосфере. Стали взрывать под землёй. А это тоже очень опасно для планеты. Воевать – это безумие. Хрущёв много дел натворил и плохих, и хороших. – Виктор разлил ещё спиртного. – Давай-ка ещё по граммульке, и будем надеяться на лучшее.
– А я уверен, каждому человеку начинать надо с того, чтобы самому себя воспитывать, от плохих привычек избавляться, перенимать всё самое ценное, что наработало человечество в формировании личности: образованным быть, культурным, а не кивать на других, мол, вот тот плохой, значит, и я могу быть похуже. Подбор на должность директора и выше, я полагаю, должен быть очень тщательный. Коммунист – значит святой человек! Лучший из лучших! Нравственность в людях для меня стоит на первом месте! А когда я этого не вижу в человеке, меня просто от него коробит.
– Вот-вот, только у нас в реальности рыба и гниёт с головы. – Владимир взял сук и стал пошевеливать дрова в костре, сгребая их в середину на угли, пламя заволновалось, обдавая дымом. – Что-то не сходится у вас. Вот, к примеру, как выполняется первый пункт морального Кодекса, который гласит, что человек человеку друг, товарищ и брат? А? Что-то ваш Хрущёв отправил Жукова в командировку, а без него власть захватил. Грызня на самом верху за партийный трон видна невооружённым глазом. Жуков, самый популярный в стране, был преемником Сталина. Вот и кончили тех, кто хотел власть рабочего класса во всём мире установить. Сначала в Ленина стреляли отравленными пулями, затем Сталина отравили, потом и Жукова отстранили. Я в институте два года учился, историю партии учил и книжки читал, с мудрыми людьми общался в ресторане, слухи-то насчёт Сталина всякие ходят. Может, я от того и запил, что, когда компанией за рюмкой посидишь, все такие родные становятся, откровенничают кто о политике, кто о женщинах. А утром просыпаешься – реальность-то вот она, как на ладошке, каждый для себя старается урвать: кто карьеру сделать, по головам пройтись, кто украсть на работе что-нибудь. О какой святости ты говоришь? Вот где проблема вашего коммунизма, а мы этого видеть не моги.
– Правительство далеко. А наше дело – охранять от пожара тайгу, высаживать кедр и выращивать лес первого бонитета, чтоб запас там был деловой древесины не семьсот кубометров на гектаре, а тысяча!.. Для того мы сюда и заехали за семенами. И хватит спорить, – подвел черту под беседой главный лесничий, – утро вечера мудренее. Спать пора, – подойдя к костру, посушил одежду, подставляя бока, спину и грудь, пошёл раздеваться ко сну.
Незаметно однообразными днями для лесников сгорело и третье бабье лето, октябрь уступал права последнему месяцу осени. Сбросили листву берёзы, осины, рябины, ясени, затем маньчжурские липы и бархат амурский, – приготовились зимовать в чём есть, в окружении вечнозелёных кедров, елей и пихт. И вот не за горами и ноябрь, а он скуёт холодом почву так, что дневное тёплое солнышко её уже не отогреет.
Утро. Запоздалый осенний рассвет просочился в оконце палатки, лесники заворочались в спальниках, нехотя выбрались на свежий морозный воздух, поёживаясь, побрели умываться на речку. Высохшая тёмно-рыжая трава на берегу склонилась своими вершинками в воду, тонкая корочка льда у самого края поблёскивала стеклом, и через неё виднелись камешки на дне.
– Отдохнуть бы не помешало. Как смотришь, командир? – обратился он к Виктору. – Давайте порыбачим! С верховий реки в это время спускается в зимовальные ямы форель и пеструшка. Я на них не ходок, терпения не хватает, неинтересно. Я на кету пойду. Ниже по течению нерестовые ямы есть. Я крючок тройник припас на такой случай. Вот этим если уж зацепил рыбину, так сразу килограмм на пять и вытащил. Да ещё если там икры с литровую банку, так вообще мировой буржуазии на зависть. Вот это рыбалка, я понимаю. План-то по орехам всё равно выполним, шишек хватает, – Владимир загорелся наловить кеты и засолить себе на зиму.
Болотов подумал: «Какой же это отпуск без рыбалки? Ловить момент надо, пока кета на нерест зашла, а мелкая скатывается вниз по течению в зимовальные ямы. Простоять здесь придётся до первых чисел ноября, шишек в тайге много, и можно заработать на новую мебель в квартиру, а там и зима не за горами. Когда ещё будет такой случай выбраться на рыбалку?» – и согласился.
Выпив чаю с сухарями, Владимир достал из кармана рюкзака коробку с рыбацкой снастью, крупный тройной крючок с припаянным к нему свинцовым грузилом, отлитым в столовой ложке, и привязал к нему морским узлом толстую леску.
– Удилище на берегу из ивы вырублю.
– Вот это крючок так крючок! Прямо-таки браконьерский, – удивился Сергей, взяв в ладонь, чтобы почувствовать вес.
– А он и есть браконьерский. Кета на червя не клюет, она в реке не питается, когда идёт по реке на нерест. А это последний ход.
– Разве бывает… предпоследний?
– Кета, бывает, и три раза в речки заходит, – пояснил главный лесничий, – подошёл косяк из океана к берегу, а первый ход в сентябре начинается и поднимается в верховья рек. В ямках ручьёв да речушек отметала самка икру, самцы молоками облили, какая молодь появилась на свет, какая нет, а тут заходит в эту же речку второй косяк из океана. Хвостами расчистили место под кладку своей икры – отложили, облили, погибли тут же: молодь рыбы питается плотью своих родителей. Не успела молодь силы набраться – на подходе третий косяк. После десятого ноября кеты в речках уже не будет. Та, что погибла, стала кормом для молоди, какая скатится по течению медведям на корм. Они сейчас ловят рыбу с икрой на мелководье, жируют.
– Можно перегородить речку сеткой, – добавил Владимир, – но я к этому не готов.
– А как ловят, если наживку рыба не берёт?
– А так же: за леску с коротким удилищем крючок этот с размаха забрасывают в нерестовую яму, где рыба кишмя кишит, затем резко дёргают леску на себя. Если случайно зацепилась за бок, за хвост, за плавник рыба, её вытаскивают на берег. Вот и вся технология. Остаётся только найти хорошую яму поближе к берегу, и за день можно обеспечить себя рыбой на зиму.
Владимир взял нож, пачку соли, мешок и с рюкзаком ушёл вниз по течению.
Виктор тоже привёз с собой запас удочек на форель. Одну наладил Сергею, другую себе. Они отправились в верховья реки вдоль берега старой заросшей дорогой, зимником, к притокам соседних распадков. Их обступила кедровая тайга с густым подлеском в пойме реки. Лесники свернули с дороги на берег и закинули снасти в небольшую ямку.
Сергей ощутил, как удилище легонько дёрнулось, он подсёк небольшую серебристую форель, она затрепетала в листве. От охватившей рыбака радости и счастливого волнения прибавилось сил и поднялось настроение. Положив удочку, достал нож, сходил к ближайшей молодой иве сделать кукан, срезал тонкий стволик, остругал, оставив один сучок, снял с крючка рыбёшку и одел через жабры на длинный стволик. Виктор тем временем успел поймать трёх рыбёшек. Тёплое ласковое солнце по-осеннему пригревало. Обловив ямку, они вернулись на зимник и пошли по нему вдоль берега реки поискать другую заводь. Впереди показался плёс в мелких перекатах воды, где могла пастись рыба. Они свернули на тропу, ведущую к берегу, но вскоре путь преградил крупный тополь, упавший в воду. Пришлось снова вернуться на дорогу, с краю блестела лужица воды от вытекающего из тайги родника и отражала синь неба.