Наследники графа. Армэль
Шрифт:
– Я не боялся! – добавил мальчик.
– Какой вы молодец, мой маленький, – улыбнувшись, произнесла графиня.
Она смотрела на вошедшего мужа. Франсуа снял перчатки, и вместе со шляпой, хлыстом и плащом передал слуге.
– Я не маленький, – возмутился ребенок, которому не было еще и шести.
Своего первенца Кристиана де Брионе она родила в 17 лет и всю заботу о нем возложила на нянек, служанок и собственную мать. Самоубийство Филиппа, сломленного изуродовавшим его внешность пожаром, так подкосило его юную вдову, что ей было совсем не до ребенка. Дочь Софи Александрин впервые после родов увидела, когда та уже ходила и разговаривала. Графине казалось, что она никогда не сможет искупить свою вину перед девочкой. Франсуа молчал, но она знала,
Вскоре после того, как чета де Вард приехала в Мадрид, графа и графиню стали приглашать на всевозможные балы и приемы. Вращаясь в кругах испанской знати, Александрин узнала, что здесь ухаживания за замужними женщинами никто не считает посягательством на супружескую верность. Флирт и заигрывания является данью моде, а если какой-нибудь сеньор решит приударить за какой-нибудь сеньорой – такие ухаживания обычно носят платонический характер и воспринимается мужьями этих женщин абсолютно нормально. А так как красота графини де Вард была просто ослепительной и не нашлось бы ни одной женщины в Мадриде, способной затмить ее, неудивительно, что появилось немало желающих оказать Александрин знаки внимания. Но графиня, в отличие от знатных испанок, не отвечала даже на самый легкий флирт, чем удивляла окружающих. Только абсолютно невинное общение – все, на что мог рассчитывать любой ухажер, влюбленный в графиню де Вард.
Александрин не верила, что отношения между замужней женщиной и ее поклонником могут носить платонический характер, и, помня о том, каковы были последствия ее легкомысленного поведения в Париже, отвергала любые попытки за ней приударить.
Слушать сплетни и обсуждать жизни других людей постепенно начинало казаться графине занятным. Более того, судя по рассказам других женщин, постигшее ее горе не так уже редко выпадает в жизни, а потому ей было теперь легче с ним смириться.
Почти не побыв с ней, в тот вечер Франсуа опять уехал и отсутствовал всю ночь. Заседание в ратуше, вопросы, касающиеся отношений с Францией… Графиня перевернулась на живот, с головой накрывшись одеялом. В ратуше ли?.. Она вздохнула и закрыла глаза.
В тишине Александрин услышала, как по полу шлепают маленькие ножки. Кто-то тихо икнул. Приподнялась на локте, озираясь, и обнаружила, что дочь стоит посреди комнаты. В темноте ее рубашка и ночной льняной чепец светились белыми пятнами.
– Моя маленькая Карамель! Иди ко мне, не мерзни, – шепнула Александрин.
Софи моментально оказалась на кровати, забралась под одеяло и прижалась к матери.
– Какие холодные ножки! Ничего, сейчас согреешься.
София Александра была довольно маленькой для своих не полных четырех лет, со смуглой кожей и темными вьющимися волосами до плеч. Очень ласковая и развитая не по годам, она уже довольно хорошо говорила.
– Мне страшно. Боюсь призрака, – прошептала девочка.
– Тут нет призраков. Это тебе брат про них рассказывал?
– Да. Кристиан смеялся, потому что я икаю. Позвал к себе под одеяло, а сам щипал меня, – пожаловалась Софи.
– Мой маленький ангел! Нельзя же бегать по дому ночью, даже если Кристиан щиплет тебя! Ты можешь простудиться.
Девочка ткнулась в щеку матери, целуя ее. Она любила матушку всей своей детской душой. К счастью, малышка даже не догадывалась об обстоятельствах своего рождения.
Графиня поцеловала дочь в лобик и прижалась щекой к ее темным кудряшкам. От той сладко пахло. Детством. Это было их тайной – иногда спать вместе. Франсуа это не нравилось, поэтому они так делали, когда его не было дома. В детстве бывало, что Александрин спала с матерью. «Интересно, графиня де Куси чувствовала то же, что и я сейчас?» – улыбнувшись, и крепче обнимая девочку, подумала Александрин.
***
Троекратное
– Какая спокойная, – удивилась донна Флориэна ди Грациани – одна из сестер графа ди Грациани, оставшаяся старой девой. – Впервые вижу, чтобы ребенок не плакал во время крещения. Наверное, она так близка Богу и церкви, что посвятит себя служению Всевышнему.
– Нет! – возмутилась новоиспеченная крестная мать Исабелла Баретти. – Из ее чрева когда-нибудь родится много красивых деток. А Богу пусть служат дурнушки.
Флориэна зло зыркнула на племянницу и демонстративно отвернулась.
В натертых до блеска чашах лампад отражалось пламя свечей. Мимо колон, мимо изваяний святых, мимо застывших в немом благоговении людей тихо прошел священник. Никто не заметил, как он вошел в церковь. Армэль взглянул на графа Леопольда. Статный, гордый господин смотрел прямо и, казалось, был выше всех окружающих и вообще всей мирской суеты. Как и многие люди его возраста и круга, граф считал патриархальный уклад в семье единственно правильным, поэтому его слово было законом для его супруги. Но он никогда не был навязчивым и не досаждал жене своими ласками, потому что испытывал чувство вины за удовольствия супружеской жизни. Граф считал супругу очень добропорядочной и скромной дамой, хоть и знал, когда делал ей предложение, что у нее есть сын и она ждет еще одного ребенка. Леопольд не спрашивал ничего о ее прошлом. Должно быть, хорошее происхождение и титул молодой женщины также сыграли немалую роль в том, что итальянец решил сделать ее своей женой.
Эжени, стоявшая рядом с мужем, придерживала рукой соскальзывающую с головы накидку тонкого кружева. Почувствовав на себе внимательный взгляд, графиня подняла глаза и обомлела – на расстоянии вытянутой руки от нее стоял виконт де Куси. Армэль улыбнулся, она тоже слегка улыбнулась в ответ.
Когда между расступившимися гостями прошла Исабелла, несшая на руках завернутого в пелены ребенка, молодой священник посмотрел в голубые глаза младенца. Такой он когда-то увидел свою сестру Александрин… Коснувшись лобика девочки, он благословил ее и мысленно пообещал внимательно следить за ее судьбой.
– Какая она милая! Как вы думаете, когда она подрастет, ее глазки останутся такими же голубыми? – щебетала донна Баретти.
Когда все завершилось, и в суете покидавших церковь родственников графа ди Грациани на них никто не обращал внимания, Эжени вдруг схватила виконта за локоть и увлекла в тень колонны.
– Я так и думала, что вы придете. Нам нельзя видеться на людях, – шепнула она. – Ждите меня завтра вечером в заброшенной часовне на южной окраине города.
Армэль едва сумел разобрать ее слова в гуле голосов и собирался что-то ответить, но она уже исчезла. Виконт остался стоять, задумчиво глядя в пустоту. Он давно думал над тем, чтобы вернуться к мирской жизни. Колебался, мечась между необходимостью соблюдать церковные обеты и любовью… Да еще и это убийство человека, изнасиловавшего его сестру, легло тяжким грузом на сердце. Однажды рассказал об этом архиепископу Парижскому. Тот тайну исповеди, конечно же, сохранил, но предостерег молодого священника от совершения поступков, недостойных его сана.
… Вечерняя прогулка в карете по центральной площади Рима для итальянской знати являлась практически обязательным ежедневным мероприятием. Она позволяла узнать все самые важные новости, показать себя и поглазеть на наряды других, выяснить, кто за кем сейчас ухаживает. Поэтому вечерний выезд графини ди Грациани ни у кого не вызвал вопросов.
После встречи с виконтом де Куси Эжени не узнавала саму себя. Раньше она бы и представить не могла себе такого. Без смущения она ехала на свидание, тем самым обманывая дона Леопольда ди Грациани. Впервые в жизни она поступала совершенно безрассудно, не думая над возможными последствиями своих поступков и всецело отдаваясь чувствам. Графиня, конечно, осознавала, что подобным поведением может погубить себя, но ей было все равно.