Наследники легенд
Шрифт:
– Я есть, не бойся.
Лара, которую она не сразу заметила в полумраке, сидела на полу, поджав под себя ноги.
– Я не боюсь. – Вель подошла к стене и принялась ощупывать кладку.
– Боишься, – вздохнула девочка. – Я тоже боюсь. И я никого больше не слышу, даже тебя.
– Не слышишь? А, ты об… этом… – Авелия не смогла подобрать слов, но поняла, что имелось в виду. – Ничего странного. Точнее, все странное – это же Башня. Но выход-то тут должен быть! Дверь какая-нибудь…
– Зачем тебе
– Чтобы выйти. Или войти.
– Я спрашиваю, – терпеливо повторила Лара, – зачем тебе дверь?
Вель замерла, осознав подоплеку вопроса, прислушалась к себе.
– Действительно, – по губам скользнула улыбка, – зачем она мне?
Сила тут была повсюду, казалось, что ею напоены сами стены. Сила чужая, непослушная, но ведь и нужно всего немного. Девушка глубоко вдохнула и медленно выдохнула, вместе с воздухом пропуская через себя энергию Башни – тех крох, что задержатся, будет достаточно. Сосредоточилась, протянула руки к шершавым камням, коснулась их кончиками пальцев и резким движением развела в стороны, открывая перед собой…
– Вель! – Она сидела на берегу ручья, болтая в воде босыми ногами. – Чего так долго? Я уже думала за тобой идти.
– За мной? – Девушка сглотнула мешавший дышать комок. – Ты?
– Ну, иди скорей! Принесла?
– Ч-что?
– Как что? Вишни. Ты же за вишнями ходила. Или опять замечталась и забыла все?
Авелия опустила глаза и увидела в своей руке туесок, полный тугих спелых ягод. Достала одну и раздавила между пальцами. Брызнул сок.
– Неси скорей! Что ты спишь на ходу?
– Сплю, – пробормотала Вель. Сок был настоящий, кисло-сладкий, ароматный. – Сплю…
И вперед, сбивая о камни босые ноги, обжигаясь крапивой, через ручей, поднимая над водой тысячи брызг.
– Кая! – Вишни покатились в траву. – Кая! Мне такой сон приснился… Ужасный…
– Когда приснился? – Сестра вырвалась из объятий, обхватила ладонями ее горящее лицо, всмотрелась, как в зеркало. – Сейчас приснился? Ты что, на ходу спишь?
– Ага, – радостно кивнула Авелия, размазывая по щекам слезы и вишневый сок.
Сердце разрывалось от счастья. Это был сон. Просто дурной сон!
Галла
Скажи мне кто-нибудь еще вчера, что я как ни в чем не бывало буду попивать вино в компании Истмана, прибить могла бы за подобное предположение. Но сейчас ничего другого мне не оставалось: легкое опьянение примиряло с нереальной реальностью этого места.
– Понятия не имею, где он. – Человек пожал плечами в ответ на мой вопрос об Иолларе. – Живых тут искать трудно, Мири так говорила. Вещи легче. Вино. Еду. Вы хотите есть?
– Нет. Лучше расскажите мне о повелителе. Вы сказали, что он хочет выйти отсюда, но сам он об этом не заговаривал.
– Лорду Тэриану некуда спешить.
Верю. Но наверняка есть что-то еще. Хозяин выжидает и в чем-то рискует: я не пленница тут и могу пройти печать. Но он знает, что без Лара я не уйду, и позволяет мне бродить по коридорам, есть, пить и общаться с выжившим из ума правителем империи. В том, что передо мной действительно Истман я убедилась, получив ответ на несколько невзначай заданных вопросов, но убить его немедля желания не возникло: тот император, которого я ненавидела, уже был мертв.
– Расскажите мне о нем, – повторила я свою просьбу. – Не важно что.
– Не важно? Ну… он эльф. И брат королевы эльфов. Он ее очень любит, мне кажется. Поэтому, когда выйдет, убьет ее быстро. А вот брата он не любит вовсе. И тот еще долго будет жить и смотреть, как умирают те, кто ему дорог.
Будничный тон, которым были произнесены эти слова, многократно усиливал их жуткий смысл.
– Лорд Тэриан хочет прислать ему голову на блюде. Голову, он говорил, той девушки, у которой есть сила его брата. С фруктами. Фрукты он любит, а брата – нет.
– Для нелюбви есть причины?
– Вы видели картину? С лошадкой? Мне кажется, в детстве брат не давал ему кататься на той лошадке. Детские обиды – это серьезно, уж поверьте, я знаю… А еще Велерина.
– Что Велерина?
– Брат лорда Тэриана был в нее влюблен. Но женился на другой, на эльфийке, хотел сохранить чистоту крови. Повелитель еще тогда решил убить ее, чтобы отомстить брату. За лошадку. И за то, что запер его в кармане. Но Велерина оказалась сильнее, и теперь он еще больше злится на брата…
Шум в коридоре прервал его рассказ. Дверь со стуком распахнулась, и в комнату, смешно перебирая лапами, влетел маленький вислоухий щенок. Присел рядом с Истманом и радостно тявкнул.
Мужчина отреагировал странно: вздрогнул и сжался, со страхом глядя на безобидное животное.
– Тебя нет, – пробормотал он. – Тебя нет.
Щенок опроверг эти слова звонким лаем.
– Я убил тебя… Я помню, убил! Убил!
Истман вскочил с кресла и бросился к двери. Щенок озадаченно поскреб за ухом и начал медленно растворяться в воздухе.
– Я понял, что он сделал, – прошептал вернувшийся из коридора человек. – Он открыл окна. И теперь они льются сюда, как вода…
– Они?
– Воспоминания.
Щенок снова обрел плотность и завилял хвостом. Истман потянулся к нему, как мне показалось, погладить, но тут же опомнился и отдернул руку.
– Худой-то какой, кожа да кости…
У входа стояла женщина лет сорока и с материнской нежностью смотрела на императора.
– Воспоминания. – Человек зажмурился и закрыл руками уши. – Нужно закрыть окна, нужно сделать что-нибудь. Сделайте что-нибудь!