Наследники Слизерина

Airashi Sayama

— А теперь я обращаюсь к тебе, Гарри Поттер. Ты позволил друзьям умирать за тебя, вместо того чтобы встретиться со мной лицом к лицу. Весь этот час я буду ждать тебя в Запретном лесу. Если по его истечении ты не явишься, битва начнется снова. На этот раз, я сам выйду в бой и отыщу тебя, а затем покараю всех до единого, кто помогал тебе — мужчин, женщин и детей. Итак, у тебя есть всего час.

Его громовой голос стих. Он повернулся к Пожирателям и продолжил уже с обыкновенной громкостью.

— Скажите всем, что я жду их в Запретном лесу. И пусть Белла только попробует не явиться туда немедленно. Рабастан и Люциус согласно закивали и кинулись исполнять приказ, а Волан-де-Морт, погруженный в тяжелые мысли, периодически разбавляемые едкой злобой в адрес обнаглевшей Беллатрисы, двинулся в Запретный лес.

Наткнувшись на первую попавшуюся поляну подходящих размеров, он коротким взмахом волшебной палочки сотворил в центре нее огонь, дабы дать Пожирателям ориентир.

И вскоре те стали появляться один за другим. Потрепанные, ошалевшие, в порванных мантиях. Многие были ранены, но вроде бы никто серьезно. Все они, завидев его, подходили и кланялись, затем разбредались, занимая

места вокруг костра. Волан-де-Морт пытался сосчитать их, чтобы приблизительно прикинуть потери и пришел к выводу, что если таковые и есть, то они не велики. Впрочем, по-настоящему его интересовали вполне конкретные лица, а этих лиц все не было. Зато неподалеку от него на какой-то коряге сидели Люциус и Нарцисса Малфои, прижимаясь друг к другу и пытаясь согреть руки. Судя по их невредимому виду, в бою они особенно не напрягались. Отвратив презрительный взгляд от этого убогого зрелища, Волан-де-Морт посмотрел перед собой и, наконец, увидел то, чего ждал.

Из леса выходили ОНИ. Разумеется, самыми последними. Беллатриса шла по центру, Долохов и Рудольфус по бокам от нее. Все трое двигались расслабленно и неторопливо, над чем-то смеясь и мирно переговариваясь между собой, как будто бы это была обыкновенная прогулка по парку. И складывалось впечатление, что их ни на секунду не заботил тот факт, что ОН их ожидает!

Тут какая-то невнятная фигура резво метнулась к опоздавшим и что-то торопливо сообщила. Волан-де-Морт с удовольствием отметил, как все трое встрепенулись, и хоть он не мог разглядеть их лиц, мог бы поклясться, что они стали куда более беспокойными.

Беллатриса отделилась от группы и двинулась к нему. Вот она поравнялась с костром. Пламя осветило ее тонкую фигуру, и Волан-де-Морт наконец-то смог ее разглядеть. Весь облик волшебницы свидетельствовал о том, что в бою она принимала самое живое участие. Волосы ее были несимметрично и наспех собраны сзади чем-то совершенно для этого непредназначенным, левый край мантии пропорот чуть ли не до самого рукава, а на виске запеклась смешанная с волосами кровь. Походка ее при всем при этом была твердой, а глаза ясными и блестящими. Никаких признаков страха или раскаяния в них не наблюдалось.

— Мой Лорд, — бодро заговорила Беллатриса, приблизившись. — Оборона Хогвартса сломлена. Враг понес большие потери…

— Мне все это известно, — ледяным тоном оборвал он ее речь. — Только узнал я все это почему-то не от тебя. Как ты осмелилась покинуть свой пост?

Беллатриса искренне удивилась.

— Это клевета, мой Лорд! Я ничего не покидала! Я руководила наступлением до того самого момента, как услышала Ваш приказ отступить!

— Тогда почему тебя не смогли найти? Дважды!

— Мой Лорд, я была в замке. Я сражалась! Я выполняла Ваш приказ!

— Знаешь, в чем твой главный порок, Беллатриса Лестрендж? — убийственным тоном спросил он.

— В чем? — поинтересовалась она со смесью паники и любопытства. — Ты пытаешься победить любой ценой, вместо того чтобы подумать головой и разумно рассчитать риск. Сегодня ты, не задумываясь, подвергла опасности себя и моих лучших людей. — Мой Лорд, я не могла поступить иначе! Мне нужны были хорошие бойцы для того, чтобы пробиться внутрь. Я не могла позволить нам проиграть и тем самым разочаровать Вас! Прошу простить меня, если я в чем-то ошиблась! С этими словами она резво упала на колени и склонила растрепанную голову. — Ступай, — отозвался он уже с меньшей холодностью. — Я не стану наказывать тебя. Но, надеюсь, ты поняла свою ошибку и не повторишь ее в дальнейшем. — Клянусь, я сделаю все, чтобы Вы были мною довольны! — с пристрастием проговорила она. — Береги силы. Ты много сделала для меня сегодня, и это еще не конец. — Служить Вам — счастье для меня! — она вскочила на ноги, трепетно ему поклонилась и бодро пошла прочь. — Ну что? — немедленно поинтересовался Рудольфус, как только она вернулась. Долохов к тому моменту уже куда-то подевался. Рабастана тоже нигде не было видно. — Ничего особенного, — выдохнула она устало. Казалось, этот разговор стоил ей больше сил, чем весь этот безумный день. — В целом, он мною доволен. — В целом? — Рудольфус приподнял левую бровь. — Ой, не спрашивай! — отмахнулась она, не в силах пересказывать их беседу. — Как думаешь, что теперь будет? Эх, напрасно мы дали им этот перерыв…

Беллатриса, с содроганием думала о том, что за час защитники Хогвартса могут успеть наложить на замок новые чары, и его опять придется штурмовать.

— Поскорей бы уже он закончился! — раздраженно пробормотала она. — Терпеть не могу вот так вот без толку ждать!

— Нормальные люди используют это время с толком, — заметил Рудольфус. — Что ты имеешь в виду? — спросила она без особого интереса. — Ну, например, для того, чтобы починить свою одежду. С этими словами он взмахнул волшебной палочкой, и разорванная мантия Беллатрисы тут же склеилась обратно. — Спасибо, — рассеянно пробормотала она.

Запал битвы еще не прошел, и пока внутри все клокотало, Беллатрису не сильно волновал собственный внешний вид. Тем не менее, она вдруг осознала, что тяжелая масса волос, наспех собранная на затылке, оттягивает голову, что непременно спровоцирует мигрень, как только от этой самой головы отольет адреналин. Она вытащила волшебную палочку Тонкс, державшую ее нелепый пучок, и растрепала пальцами кудри, сразу же испытав облегчение.

Ночной воздух был прохладным, отчасти по причине наличия дементоров, которые то тут, то там мелькали меж деревьев. Небо над запретным лесом погасло. Ни единой звездочки не пробивалось сквозь густые облака. Монолитная чернота давила и угнетала. Хотя, возможно, и здесь виноваты были дементоры.

Огонь за спиной вдруг разгорелся и запылал сильнее. Оранжеватый отсвет озарил лицо Рудольфуса, и вдруг оно показалось Беллатрисе каким-то ненастоящим, точно нарисованным. Как будто умелый художник несколькими легкими штрихами вывел идеальные человеческие черты. А его глаза… в огненном свете они казались янтарными. Их взгляд был глубоким и терпким.

— Почему ты так странно на меня смотришь? — не выдержал, наконец, Рудольфус. — Завидую, — вздохнула

она. — Чему? — заулыбался он, предвкушая услышать что-нибудь забавное. — Как тебе удалось родиться таким красивым! — покачала Беллатриса головой с искренним недоумением. — Да ты тоже ничего, — сделал он ответный комплимент. Вообразив себе, как пламя костра подсвечивает сзади ее взлохмаченные волосы, Беллатриса не смогла удержаться от ироничной улыбки. Но Рудольфус вдруг обхватил ее руками и прижал к себе. Беллатриса ответила на объятие и положила голову ему на грудь. Она отчетливо услышала биение сердца. Вдруг ни с того, ни с сего, ее охватило такое невыносимое, безнадежное и рвущее изнутри чувство утраты, какого она не испытывала еще никогда, даже будучи в Азкабане. Понимая, что вытерпеть его не силах, волшебница отпрянула. — Я пойду, узнаю о дальнейших планах, — проговорила она, чувствуя, что если сию же секунду не сдвинется с места, сгорит заживо от необъяснимой душевной боли. Рудольфус согласно кивнул. Бросив на него последний взгляд, она развернулась и направилась на другую сторону поляны, где в окружении самых верных последователей сидел Волан-де-Морт. С каждым шагом чудовищное ощущение понемногу отпускало. Она смотрела на Темного Лорда, и все нутро ее заполнял пьянящий восторг. Ощущение упоительной борьбы, собственной принадлежности к чему-то грандиозному и великому делало ее странным образом счастливой. Она не знала, захочет ли он с ней говорить, особенно после того, как она умудрилась в очередной раз сделать все не так, как он хотел. Впрочем, сейчас ее это мало волновало. Она намеревалась оставаться рядом с ним вплоть до того момента, пока он сам ее не прогонит, а, возможно, и после. Страх пасть от его гнева ее больше не преследовал. Она вообще больше его не боялась. Она знала его столько лет, столько пережила вместе с ним и за него, что этот человек стал неотъемлемой частью ее мировоззрения, его центром. Она видела в нем нечто большее, чем просто личность. То, к чему он стремился, было смыслом ее жизни, поэтому никакая причина, кроме смерти, не заставила бы ее отречься. Она знала, что должна быть ближе всех к Темному Лорду, и никто другой не вправе занимать ее место, потому что только она с самого начала была с ним не из честолюбия и каких-либо выгод, а потому что искренне разделяла его идеи и видела высшую цель в борьбе за них. То, о чем он говорил, было снято с ее собственного языка. Никто иной не имел с ним такого взаимопонимания, как она. Разве что, не считая Реджиса Лестрейнджа, который, вероятно, тоже был предан своему школьному другу совершенно искренне. Окружавшие Волан-де-Морта Пожиратели, кажется, придерживались совершенно иных мыслей и выглядели совсем не по-боевому. Не смотря на то, что в первом этапе битвы они одержали победу, воздух был пронизан страхом. «Жалкие трусы», — подумала Беллатриса, не пряча от окружающих свою надменную улыбку, резко контрастирующую со всеобщей подавленностью. — Подвинься, я хочу сесть, — дерзко сообщила она Долохову, расположившемуся ближе всех к Темному Лорду. Тот на удивление не стал артачиться и мгновенно подчинился, точно это был приказ. Беллатриса села, а Волан-де-Морт, который последние несколько минут неподвижно всматривался в огонь, встрепенулся. — Антонин, возьми пару человек и прочеши окрестности. Этот недоносок Поттер еще, пожалуй, заблудится. Долохов молча встал, кивнул и ушел прочь. — Мой Лорд, Вы действительно считаете, что Поттер придет? — первой заговорила Беллатриса. Она опасалась, что вопрос может вывести его из себя, однако Волан-де-Морт поглядел на нее с любопытством. — А ты полагаешь, что нет? — Я не знаю, — честно ответила она. — Я бы не пришла, а Поттеру, возможно, хватит на это глупости. — Ты бы не пришла? — интерес в его взгляде стремительно возрастал. — Если бы некто пообещал сохранить жизнь тем, кто тебе дорог, в обмен на твою собственную, ты бы не пришла? Это заявление противоречит всему, что ты делала до сих пор. — Тут дело обстоит иначе, мой Лорд, — философски отозвалась она. Волан-де-Морт был в полнейшем изумлении. — И как же оно обстоит по версии Беллатрисы Лестрейндж? — Все эти люди сражаются не за жалкую жизнь мальчишки. Он для них как знамя. В нем заключена вся их борьба и идея. Сдаться в его случае — это все равно, что предать тех, кто проливает за него кровь. — Хм… — вдумчиво протянул Волан-де-Морт, — с этой стороны я никогда не думал. Значит, ты полагаешь, что Поттер не придет? Тут его глаза угрожающе сузились. — Скорее всего, придет — возразила Беллатриса. — Все вокруг так долго делали из него героя, что он просто не догадается поступить иначе. — Мальчишка юн и глуп, — зловеще проговорил Волан-де-Морт. — Он не понимает, что на свете нет ценности дороже, чем его жизнь. Такие люди не достойны жизни. В черных зрачках Беллатрисы что-то дрогнуло. Темный Лорд прекрасно заметил это движение. — Ответь мне честно Беллатриса Лестрейндж, — вдруг заговорил он, впиваясь в нее своим змеиным взглядом. По всему телу женщины прошел холодок и что-то еще. — … боишься ли ты смерти? — Нет, — твердо ответила она, не в силах моргнуть. В глазах Волан-де-Морта промелькнуло и исчезло что-то неясное. — Почему? Ты сумасшедшая? — на полном серьезе поинтересовался он. — Нет. — Может быть, ты глупа? — Нет. — А что же тогда? — Просто есть люди, жизнь которых ценнее, чем моя. — И кто же это? — Вы знаете кто.

Розье с трудом выбрался из замка, уворачиваясь от летящих в разные стороны заклятий. Он полагал, что битва продолжается и на улице, но здесь были лишь отголоски былого побоища. Части обрушенной стены замка, завывающий от боли ослепленный великан, вяло отмахивающийся от двух атакующих его гиппогрифов. Тела погибших волшебников. Розье едва не наступил на Пия Толстоватого, и убедившись, что тот мертв, двинулся дальше к одинокой растерянной фигуре. Долохов стоял неподвижно, держась правой рукой за окровавленную голову и с тоской глядя себе под ноги. Розье моментально подошел к нему. — Антонин, я думал, Флитвик тебя убил! Я видел, как ты упал… Тут он осекся и уставился на неподвижное тело Рудольфуса. — Он пытался помешать Флитвику меня добить… — пробормотал Долохов, утирая мантией кровь. — Треклятая жизнь… когда-то ведь я помогал Лестрейнджам бежать из особняка, тоже чуть не погиб… Он судорожно вздохнул. Ни то от физической боли, ни то расстройства.