Наследники Слизерина
Шрифт:
— Да какая разница! — вмешался Рудольфус. — Смерть есть смерть!
— Я чувствовала себя ужасно, — вдруг призналась она.
— Во время убийства? — уточнил Крауч.
— Нет. После.
— А во время?
— Да чего ты к ней пристал! — воскликнул Рудольфус уже в полнейшем негодовании.
— В тот самый момент я не думала об этом как об убийстве — задумчиво продолжала Белла. — Я просто пыталась правильно исполнить заклинание.
— А потом не пожалела? Сделала бы то же самое еще раз? — допрашивал Крауч с упорством маньяка, не обращая внимания на протесты друга.
— Не пожалела, —
— То есть, тобою двигало любопытство?
— Так, все! — решительно прервал его Рудольфус. — Я больше не могу это слушать! Давайте решать, согласны мы или нет.
И опять все погрузились в мрачные раздумья. В тот момент Белле бы очень хотелось, чтобы решение приняли все остальные, а ей под напором большинства пришлось бы согласиться. Но, взглянув на лица товарищей, она поняла, что каждый из них сейчас мечтает о том же.
— Что ж, давайте прикинем, что будет, если мы откажемся, — предложила она, решив подойти к проблеме рационально. — Каковы будут последствия? То, что нас за это, скорее всего, не убьют, мы, вроде, уже выяснили, но и по голове ведь тоже не погладят?
— Не погладят, — согласился Крауч, пристально разглядывая свои ботинки.
— Как думаешь, родители знают об этом задании? — вдруг поинтересовался Рабастан у брата.
— Наверное, знают, — предположил тот. — Скорее всего, Волан-де-Морт посвятил в это пару ближайших соратников, а отцу он всегда доверял.
— Значит, отказавшись, мы, выходит, еще и отца подведем, — мрачно заключил Рабастан.
— Выходит, что подведем…
— И Пожирателями смерти нам тоже уже никогда не стать, — прибавила Белла, резонируя со всеобщей апатичной обреченностью.
— Зато мать-то как обрадуется, — горько усмехнулся Рудольфус. — Странно, что она еще не примчалась сюда и не колотит кулаками в двери замка, требуя, чтобы мы отказались от этого безумства.
— Отец тоже обрадуется, — серьезно проговорил Рабастан. — Хоть он и не подает виду, я думаю, он ужасно за нас переживает.
— Еще бы ему не переживать, отец все же, — фыркнула Белла, всегда так реагируя на очевидные утверждения.
Тут очнулся Крауч.
— Ну а что, если мы все же это сделаем? — чуть ли ни с азартом начал он. — Мы ведь не дураки и даже половину плана уже придумали. Используем маховик времени, убьем ее во время матча, не оставим после себя никаких улик. Кто нас заподозрит? Главное, мне на отлично сдать все экзамены, а Руди взять Кубок, тогда будет ясно, что кому-кому, а нам было некогда планировать преступления! Рабас бросит все силы на Трансфигурацию. Пусть Макгонагалл видит, что он с утра до ночи занят ее предметом. Ну а Белла… — тут он задумался, — а Белле шесть лет все сходило с рук, и в этот раз сойдет! Ей все преподаватели, если что, дадут отличную характеристику. Ну наехала она тогда на Аллен, подумаешь! Она же ей убийством не угрожала. Да эту дуру пол школы ненавидит до кровомщения! Я сам на днях слышал, как какой-то парень из Когтеврана сказал, что если она еще раз прицепится к нему со своими значками, то прибьет ее на месте! Или взять, к примеру, этих… которые делают зеленые листовки.
К слову сказать, никто из четверых друзей никогда не участвовал в распространении анти-Алленовских листовок, во-первых, из-за предостережений мистера Лестрейнджа, во-вторых, считая эту затею хоть и благой, но все же ребяческой и недостаточно серьезной для таких крутых ребят как они. Им даже не было известно, кто возглавляет так называемую «оппозицию», но кто бы он ни был, случись Маландре стать убитой, мракоборцы затаскают его по допросам.
— А если постараться, то можно и вовсе подстроить все так, будто кто-то проник в Хогвартс извне, — увлеченно продолжал Крауч свою речь. — Финальная игра состоится в самом конце учебного года, уже после экзаменов. На следующий же день мы поедем по домам. Это идеальное время для преступления. А если сделаем все как надо, то, как и говорил Регулус Белле, мы войдем в историю и точно заслужим уважение Волан-де-Морта!
У Крауча все выходило удивительно складно и оптимистично.
— Это все, конечно, замечательно, — с сарказмом проговорил Рудольфус. — А вот что ты скажешь насчет самого убийства? Что если мы в последний момент не сможем? Или наделаем ошибок? Ведь у нас нет опыта таких дел.
— Но нас же четверо, — решительно стоял на своем Крауч. — Кто-нибудь да сможет! А чтобы избежать ошибок, продумаем все пошагово.
— А если что-то пойдет не так? Если нас кто-то увидит? Что тогда? — наступал Рудольфус.
— Тогда сотрем ему память! — не растерялся Крауч. — Я это заклинание немного знаю. Отец меня с ним все время достает. Говорит, что, якобы, оно понадобится мне для работы в Министерстве. Как будто я собираюсь там работать! Пфф!
— Барти прав, — встряла Белла.
Крауч заразил ее своим энтузиазмом, и она уже чувствовала во всем теле будоражащую дрожь.
— Не так уж это и сложно. Времени у нас почти четыре месяца. Успеем предусмотреть все! К тому же, мы ведь и так собирались стать Пожирателями смерти, и ведь знали, на что шли. Рано или поздно нам пришлось бы совершить нечто подобное.
— А ты что скажешь? — Рудольфус посмотрел на брата, явно недовольный тем, что тот все время молчит.
Рабастан наблюдал за происходящим широко раскрытыми глазами и был не готов отвечать на подобные вопросы.
— Я не в восторге от всего этого, но согласен с Беллой, — неожиданно заявил Рудольфус, не дождавшись реакции брата. — Мы уже дали свое согласие Руквуду почти год назад и не могли не понимать, что это может кончиться чем-то подобным. Остается надеяться, что нам действительно все удастся.
Последние слова он произнес каким-то сдавленным голосом.
Рабастан все еще был не в себе, но выбора у него не было.
— Ну что, я так понимаю, мы решились? — Рудольфус обвел друзей взволнованным взглядом, затем вытянул правую руку вперед.
Крауч, не колеблясь, положил свою сверху. То же самое сделала и Белла, игнорируя резко подпрыгнувшее вверх сердце. Рабастан замешкался. Он смотрел перед собой таким взглядом, точно искренне не мог понять, что за странные манипуляции совершают друзья. Все трое, тем временем, выжидающе уставились на него, чем напугали еще сильнее, и только когда брат чувствительно лягнул его ногой в голень, очнулся и поспешно накрыл руку Беллы ладонью.