Наследники Тьмы
Шрифт:
«Ибо ты её уже вскрыл», — мрачно подумал про себя Десятов-старший, а вслух уточнил:
— Так всё-таки хотел бы ты влиться в наши ряды или нет?
— Да, отец, я хотел бы, но не с помощью семени — это дохлый номер! Однако способ, как мне стать чернокровым, есть. Прямая инъекция лошадиной дозы чёрной крови в мои центральные потоки, которые я на время превращу в поглотитель.
— Лошадиная доза?
— Да, количество должно быть огромным, а кровь должна быть исходная, полученная от самой Тьмы, а не выращенная из семени, иначе ничего не получится.
— Моя, то есть, не подходит? Как же так, Костя! — Илья аж задохнулся от расстройства. — Чёрт! Не может быть! Ты уверен?!
—
— Ладно, понял, но что значит — огромное количество, ты можешь говорить конкретнее?
Сын посмотрел на него таким взглядом, что Илья оторопел: словно столетний старик из глаз юноши выглянул, а потом Костя моргнул и сказал:
— Вся чёрная кровь Кафтырёва.
Поднимаясь в свой кабинет, Илья чувствовал, что от этого заявления сына у него и теперь волосы дыбом встают, а тогда… Десятов-старший даже не мог сейчас точно вспомнить, что он ответил Косте, сумасшедшим, кажется, обозвал, причём в гораздо более грубой, матерной формулировке, но тот вроде даже не обиделся. Сказал, что ждал подобной реакции и знает, как они с Лявис трясутся от одного взгляда этого козла чернокрового. А затем, с усмешечкой своей нахальной, заявил, что он, мол, всё отлично продумал, и теперь надо только Анну на свою сторону переманить. И он думает, это будет нетрудно, ибо у нее тоже есть исходная, полученная от самой тьмы, чёрная кровь и нужные амбиции. «Они ведь с Кафтырёвым вдвоём семена сеют, верно?»
Илья мог на это только молча кивнуть — он был в шоке! Ведь ещё на рассвете он думал, что должен увезти Костю подальше, в глушь, в деревню, в Тмутаракань! Приехал уговорить спрятаться от Старшего, от посева, неизвестно чем чреватого для будущей «лампочки», от расправы! Ну не мог же он позволить убить собственного сына? И тут вдруг — ба-бах! — беспомощный мальчик вдруг открылся с совершенно иной, поразительной стороны.
«Мне надо с Лявис встретиться и чем скорее, тем лучше, устрой мне это!» — потребовал Костя таким тоном, что за живое задело. Илья разозлился, ответил грубо, хотел от сына уважения! А тот, засранец, велел тогда выбирать: он или Кафтырёв, и как только посмел такое у отца спрашивать, вспоминать противно… Тем более что и сам всё в голове родителя видел, так нет же, ему надо, чтобы вслух, глядя в глаза, — садист мелкий!
В общем, с Анной Илья в тот же день договорился: она как раз в городе была и, заинтригованная его намёками, согласилась пересечься в кафе. Он сразу сыну эсэмэску послал, а тот минут через пятнадцать позвонил и попросил отца на улице, рядом с этим кафе, с ним встретиться. Заняли они незаметную позицию неподалёку от входной двери, дожидаясь, когда Лявис явится. И как только это случилось, сын издали уставился на неё и скоро расплылся в довольной улыбке: «Всё даже лучше, чем я думал!» И объяснил потом, что у Анны тоже есть возможность стать Старшей, и она знает, чувствует это. «Задача упрощается!» — заявил он и попросил отца только представить его Лявис и кратко обрисовать ситуацию, что он, мол, на стороне сына, а затем сразу же удалиться, хотел беседовать с ней наедине. И так побеседовал, что она, похоже, втрескалась в него, как девчонка малолетняя, и на всё стала согласная. Да, умел Костя людей убеждать, даже тех, у кого защита от прямого вмешательства. Всех на свой план подписаться заставил, бесконтактно влиял: на него, на Лявис, даже на Кафтырёва!
Илья сел в кресло и задумчиво уставился в окно, в голове по-прежнему гудело от недосыпа.
Ну, откуда вот всё это в Косте взялось, почему? Сказать бы: в отца пошёл, — горько усмехнулся Десятов-старший, — но тут ведь только если интеллектом, а людьми манипулировать и интриги плести отец никогда не умел, потому и в тюрьму чуть не угодил… ладно, что уж теперь!..
Он откинулся на спинку — то, что от него зависело, он уже сделал, теперь осталось только ждать, когда сын даст отмашку. Илья прикрыл глаза и постарался выровнять дыхание.
Ему было страшно.
Вера услышала приглушённый лязг замка и вскочила. Ещё кого-то привезли, только бы не Вику, о господи! Пристроившись к внешней стене, чтоб не упасть, она скользнула в свой светак и выметнулась в коридор: где?! Ага, в камере напротив!.. о нет! Это именно она, Вичка беременная, ох, ёлки-палки моталки! Обследовав светак подруги, Вера вернулась в своё физическое тело немного успокоенная: вреда, слава богу, будущей маме никакого не причинили, малыш в норме, она тоже в норме, хоть и нервничает сильно, но насилия никакого не было, и физически в организме — всё точно ОК! А кормят здесь, хоть и не картошко-мороженным, конечно, но вполне достойно. Уже легче…
Главное, чтоб её не потащили, как Веру, на допрос к Кафтырёву. Эта тварь чернопёрая её точно в дикий стресс загонит, а самое противное, никак не поймёшь, что у него на уме, светак защищён и замаскирован!.. Смотрел всё на Веру, смотрел, да так жутко, словно вычислял, в какой последовательности органы у неё вырезать, чтоб живой как можно дольше оставалась.
Потом выяснить пытался, на что способны «лампочки» и она как «суперлампочка», а Вера всё старалась отвечать как можно непонятнее. Говорила расплывчато, обтекаемо, изо всех сил прикидывалась бестолковой, и в итоге он вообще фигню какую-то понёс, типа: что она после смерти делать собирается, напугал этим до ужаса. А потом вдруг про Костю доставать стал, сыпал и сыпал вопросами, прежде чем в камеру обратно отправить.
Вера обхватила себя руками — от воспоминаний об этом допросе её бил озноб, и, сколько ни старалась она отодвинуть от себя мысль, что всех их скоро убьют, она лезла и лезла в голову… Сначала они привезли Андрея, потом Вадика Пряхова, и вот сегодня — Вику. Теперь все московские «лампочки», оставшиеся в живых после нашествия аватаров, томились здесь: четыре человека, каждый — в своей камере. При этом ребята друг про друга даже не знали. Вера пыталась с Вадиком перестукиваться, но из этого совсем ничего не вышло. А ещё до этого она, когда обнаружила, что Андрей здесь, закричала ему в голос, когда окошко открыли, и тогда разносчица — такая чернопёрая, что белый халат насмешкой кажется, — оставила парня без обеда. Не Веру, а Андрея! И предупредила, что в следующий раз наказание будет гораздо жёстче. Охота вопить сразу пропала, и всё, что оставалось, это молча присматривать за друзьями через бессловесный светак, а они об этом даже и не догадывались. Ребята были обычными «лампочками» и не умели переносить восприятие в свою светотень, стало быть, светак человека увидеть могли только через физическое тело.
Все, кроме Константина Десятова. Чем больше Вера о нём думала, тем больше убеждалась: то, что она видела в его светаке, не соответствовало действительности. Кручение потоков, вихри странные, сумасшедшие, умение уходить от контакта, и то, как этот парень влиял на неё!.. как усыпил там, в своём подъезде, на лестнице! — всё это говорило о каких-то особенных способностях, наличие которых никак в светаке не отражается. Почему? Маскировка? Вполне возможно, если вспомнить светотени чернопёрых — яркий пример подобной маскировки, да и у самой Веры тоже, благодаря впитавшемуся браслету, светак выглядит, словно она — обычная слабенькая «лампочка»! Вот и Костя может скрывать свои способности, и тогда об их силе можно только гадать!..