Наследники Великой Королевы (др. изд.)
Шрифт:
А потом в беду попал Клим-Балбес. Он разыскал свою высокую дородную испанку с лицом мрачным и грозным как грозовая туча и каким-то образом сумел завоевать ее благорасположение. Он был горд своей победой, и когда голландец, завербованный в Марселе, попробовал «увести» у него красотку, Клим без лишних раздумий всадил ему между ребер свой нож. Мелкие нарушения дисциплины Джон своим матросам обычно спускал, но на такое глаза закрыть он, конечно, не мог.
Команда была выстроена на шкафуте. Клима со связанными назад руками вывела перед строем. Он был, очевидно, сильно потрясен тем, сколь быстро из героя превратился в пленника. В его маловыразительных глазах застыло выражение недоумения. Я так волновался за его судьбу, что не мог смотреть на происходившее и, отвернувшись, стал рассматривать корабельные надстройки за своей спиной. К своему удивлению на одной из верхних галерей я увидел донну Кристину. В прошедшие дни я весьма часто замечал Джона в компании донны Кристины, но, сколько я мог судить, особого успеха он не добился. Тем не менее, как-то раз я наткнулся на них в той же самой галерее, где она сейчас находилась. Это было поздним вечером и впервые с нею не было служанки. Они о чем-то негромко беседовали, и мне показалось, что вид у нее не такой высокомерный как всегда.
Несколько других пленников тоже стояли у перил, но я заметил, что они держались на некотором отдалении от нее. Быть может они осуждали ее за общение с английским капитаном. Однако если дело и обстояло так, самою донну Кристину это не волновало. Гордо закинув голову, она не спускала глаз с высокой фигуры Уорда.
— Климент Дюввер, — громко произнес Джон, — вы обвиняетесь в покушении на жизнь своего товарища. Преступление это требует сурового наказания. Я знаю, что ссор на корабле не избежать, но полагал, что мои подчиненные свои разногласия будут разрешать как и подобает англичанам в честном кулачном бою.
Он продолжал в самых суровых выражениях осуждать проступок Клима. Прежде я никогда не слышал фамилии Клима и теперь размышлял, не является ли Дюввер искаженной формой фамилии Де Вер. Судя по прямому носу и массивному черепу матроса в его жилах могла течь кровь благородных предков. Мне было известно, что лучшие нормандские фамилии переделывались на английский лад.
Клим, который родился и вырос в Уоппинге вполне мог являться отпрыском одного из тех гордых нормандских родов, которые сменили мощь саксонской Англии и стали владыками страны. Эти мысли заставили меня еще с большим сочувствием отнестись к Климу.
— К счастью рана не опасна, — продолжал Джон. — Я также принимаю во внимание смелость, которую ты проявил во время последнего боя. Поэтому наказание не будет суровым. Твоя доля в добыче будет урезана наполовину и два дня ты проведешь в колодках. Таким образом у тебя будет достаточно времени, чтобы поразмыслить и, надеюсь, в будущем ты научишься обуздывать свой нрав. Если ты еще раз нарушишь дисциплину, подобной снисходительности больше не жди.
Клима увели, а я вернулся к своей работе, испытывая немалое чувство облегчения в связи с тем, что наказание не было столь сурово. Я решил попозже навестить Клима и постараться наставить его на путь истинный.
Примерно к полудню на горизонте стали собираться облака, и первый порыв ветра зашевелил наши обвисшие паруса. Через час корпус судна мягко заколыхался на небольшой зыби. Вахтенные начали ловко карабкаться по вантам, а Джон весело и звонко выкрикивал команды. Я вышел на палубу и с радостью убедился в том, что удача от нас не отвернулась. Ветер снова наполнял наши паруса.
Джон взял меня под руку и повел в рулевую рубку.
— Смотри, Роджер, — указывая рукой на карту, разложенную на столе, — это — Тунис, где бей предоставит удобную бухту для наших кораблей и благословит нас на борьбу с испанцами. Вот Сицилия. Тебе когда-нибудь случалось надувать свиной пузырь и перевязывать его бечевкой посередине? Тогда ты можешь себе представить Средиземное море. Оно разделено на две части и соединяет их лишь эта узкая полоска воды между Тунисом и Сицилией. Если мы сумеем контролировать эту полосу, мы отрежем Испанию от Востока и торговли с Левантом. — Он возбужденно засмеялся. — В этом и состоит мой план. Я собираюсь собрать всех английских и голландских флибустьеров в порту Туниса и вместе мы словно пауки протянем нашу паутину до самой Сицилии. И тогда ни один корабль с испанским флагом на мачте не осмелится проплыть между двумя этими точками. Если в моем распоряжении будет двадцать судов, будь уверен, я это сделаю.
— Они пошлют против нас весь свой флот, — предупредил я.
— Пусть посылают. Я не испугаюсь всех адмиралов Испании. Ну, а если они окажутся слишком сильны и мы не сможем встретить их в открытом бою, всегда можно отступить и отойти к своим базам. И выждать. Не может же королевский флот торчать здесь постоянно. — Джон ухмыльнулся. — Вот увидишь, я еще объявлю Средиземное море закрытым для испанских судов. То-то взбеленится их Филипп. Но, разумеется сначала мне нужно собрать флот. Думаю, это будет не так уж трудно сделать. Как только наши упрямые капитаны услышат последние новости, они ринутся в Тунис на всех парусах. Они чувствуют, где можно поживиться. Все присоединятся ко мне — Харрис из Бристоля, два опытных морских волка из Корнуэлла — Хэлси и Лонгкасл. Потом еще Жиффар, Глэнвилл, Дженнигс и прочие. Отличные воины и моряки. Нужно всем им сообщить последнюю новость.
— Сэр Бартлеми упоминал капитана по имени Мачери, — напомнил я.
Он нахмурился.
— Сэр Невил Мачери — единственный среди нас аристократ. Думаю, мне и его следует пригласить присоединиться к нам, хотя симпатии он у меня никогда не вызывал. Потом я забыл еще назвать бешеного ирландца Бэзила Слита. Он нужен мне куда больше, чем родовитый приятель сэра Бартлеми. А как ты полагаешь, не является ли сэр Бартлеми одним из тех, кто финансирует Мачери? С него такое станется.
— Не думаю, — ответил я.
— Ну, хорошо. Во всяком случае больше времени мы терять не можем. Мы и так уже потеряли три дня.
— Я закончил составлять перепись захваченных товаров, — сказал я, вытаскивая бумагу из своего камзола. — Эконом с «Санта Катерины» оказал мне помощь после того как я передал ему твое обещание пораньше освободить его. Итак, мы обнаружили тридцать два гобелена, четыре из них больших размеров и старинной работы. Эконом говорит, что они стоят три тысячи фунтов.
— Их можно будет продать в Лондоне. Этим займется наш приятель Робин. Но я уверен, что сей корыстолюбивый джентльмен постарается, чтобы в наши руки попало не более семи-восьми сотен фунтов.
Я кивнул.
— Потом примерно с дюжину первоклассных полотен, общей стоимостью еще в тысячу фунтов. Четыре пары каминных часов, отлитых из чистого золота, и восемь золотых распятий, семь подсвечников, обеденный сервиз из чистого золота на девяносто персон, шестнадцать шпаг с рукоятями, усыпанными драгоценными камнями. По мнению эконома все это стоит восемь тысяч фунтов. Золотые слитки уже под замком, а ключи переданы тебе. Мы нашли четыре сотни книг и восемь католических требников с рисунками, выполненными по золоту. Кроме того мы обнаружили восемь тысяч ярдов самых роскошных тканей и сундук, полный страусиных перьев. Общая стоимость захваченной добычи за исключением золотых слитков по самым скромным подсчетам составляет двадцать одну тысячу фунтов стерлингов. [40]
40
В современном денежном выражении это составляет около 2, 5 млн. фунтов стерлингов.
Джон не проявил к моему сообщению особого интереса.
— Отличные новости для наших почтенных джентльменов дома, — сказал он. — Добычу мы выгрузим в Марселе. У нас там есть торговый агент. Кое-что можно будет сбыть во Франции, но большая часть будет отправлена в Лондон. — Он ухмыльнулся. — А золото в слитках мы оставим себе. Наши люди предпочитают получить свою долю золотом. Если тебя это интересует, Роджер, ты и сам получишь тяжелый кошель.
Я отдал ему список и уже приготовился уйти, когда внезапно он положил руку мне на плечо. Я понял, что он хочет что-то сказать мне, но не знает как это сделать.