Наследство для Лонли-Локли
Шрифт:
– Здесь не так уж опасно, - внезапно согласился со мной господин Рэрэ.
– Но насколько я понял, со слов... простите, но, с вашего позволения, я не стану называть имя очевидца - эти стены были свидетелем некоего ужасного события. Знаете, старинные замки, вроде этого, со временем иногда становятся почти разумными существами. Они способны запоминать, а потом делиться своими воспоминаниями со случайным гостем... Не думаю, что вам это понравится.
– Знаешь, - доверительно сказал я, присаживаясь на корточки рядом с этим достойным человеком, - я ведь все-таки не обыкновенный досужий зевака, которого можно напугать до полусмерти каким-нибудь простеньким наваждением. Я ведь
– А у тебя есть служба?
– уважительно переспросил он. Удивительное дело: дядя тут же перешел на "ты", а его безупречная вежливость вымуштрованного слуги уступила место нормальной человеческой теплой улыбке. Очевидно до сих пор этот господин считал меня никчемным богатым бездельником, вроде его хозяев, а теперь зачислил в список "своих людей".
– Разумеется, - кивнул я.
– Я служу в Малом Тайном Сыскном Войске столицы Соединенного Королевства.
– Это что-то вроде полиции?
– заинтересованно уточнил он, не отрываясь, впрочем, от работы.
– Вот именно: "что-то вроде", - улыбнулся я.
– Только полицейские гоняются за обыкновенными преступниками, а мы - за колдунами.
– А что, колдуна тоже можно арестовать?
– изумился дворецкий.
– Он же может заворожить преследователя и...
– он не подобрал подходящего слова и сделал красноречивый жест рукой, пытаясь наглядно изобразить, как лихо исчезнет из рук своего преследователя гипотетический колдун.
– Правильно, - терпеливо сказал я.
– Поэтому умелого колдуна может арестовать только очень умелый. Вот в этом, собственно, и состоит моя работа.
– Так ты... Ага, вот оно как!
– Тыындук Рэрэ осекся и несколько секунд переваривал информацию.
– А твой друг?
– наконец спросил он.
– Он тоже?..
– А как, по-твоему, он испепелил ваши ворота?
– усмехнулся я.
– Ну... Почем я знаю, какие там у вас в Соединенном Королевстве хитрые колдовские смеси можно добыть!
– неопределенно ответил он. И задумчиво добавил: - Не обязательно уметь колдовать, чтобы воспользоваться зельем, купленным в лавке, верно?
– Ну, по большому счету ты прав, - признал я.
– Но Шурф не покупал никаких средств, можешь мне поверить. Просто поднял руку и испепелил ваши ворота. Собственно говоря, невелик подвиг!
– Что, и ты так можешь?
– искренне изумился дворецкий.
– Могу, - я пожал плечами. И честно добавил: - Правда, у меня пока получается не так быстро и эффектно. Но я-то в Тайном Сыске всего несколько лет служу...
– Ты точно не заливаешь?
– почти жалобно спросил он.
– Ладно, смотри, - вздохнул я. Выбрал из кучи камней один, побольше, и прищелкнул пальцами, от всей души надеясь, что уроки сэра Лонли-Локли не пропали зря, и я вполне способен испепелить что-нибудь покрупнее давешней кофейной чашки. Все-таки мы находились черт знает на каком расстоянии от Сердца Мира, а этот фокус с сожжением неодушевленных предметов имел самое непосредственное отношение к Очевидной магии.
К счастью, я был в хорошей форме и потому не опозорился. От камня осталась только горстка рыжеватого пепла. Теперь Тыындук Рэрэ смотрел на меня как футбольный фанат на какого-нибудь очередного Марадонну. Куда только подевалась его невозмутимость!
– Ну и дела!
– наконец сказал он.
– А почему?...
– тут сей достойный человек осекся, прикусил язык и даже отвернулся в сторону - наверное, испугался, что я смогу прочитать в его глазах окончание фразы, чуть было не сорвавшейся с его губ. Но мне не требовалось читать чужие мысли: ход его рассуждений и без того был для меня совершенно очевиден.
– Ты хотел спросить, почему мы до сих пор не расправились с твоими хозяевами, раз уж мы такие крутые?
– усмехнулся я.
– А тебе не приходило в голову, что мы просто не очень-то злые люди?
– А разве так бывает?
– смущенно спросил он.
– Признаться, до сих пор я думал, что нет добрых и злых людей, а есть сильные и слабые. И сильные просто приходят и берут свое, если им хочется, а слабым лучше отсидеться в погребе, чтобы остаться в живых...
– В каком-то смысле ты, наверное, прав, - задумчиво согласился я.
– И все-таки слабые люди часто куда опаснее, уж ты поверь мне на слово!
– Как это может быть?
– дворецкий окончательно забросил свою работу и внимал мне, как провинциальный подросток заезжему гуру.
– Все очень просто. Сильному обычно нет дела до окружающих, - объяснил я.
– Тот, на чьей стороне сила, обычно старается обходить других людей стороной, чтобы не зашибить ненароком: ему нечего с ними делить, незачем что-то доказывать - кому доказывать-то, если остальные просто не принимаются во внимание? А слабый вынужден постоянно бороться за место под солнцем: подпрыгивать, расталкивать всех локтями, перегрызать глотки. А добром такое мельтешение редко заканчивается. Знаешь, самый опасный человек, с которым мне довелось столкнуться, когда-то был довольно посредственным колдуном [12] . Ну, не то чтобы самым слабым, но он вечно оказывался вторым - в любой компании! В результате он такого наворотил, что... Ладно, это долгая история, и к нашим нынешним делам она никакого отношения не имеет. Просто поверь мне на слово: мой друг просто не хочет обижать обитателей этого дома. Скажу тебе больше: он меня сегодня полдня уговаривал успокоиться и не применять строгие меры к господам Кутыкам. Я ведь, в отличие от него, не так уж силен, а поэтому ужасно рассердился на весь белый свет - после того, как нас попытались убить...
12
Здесь речь идет об Угурбадо - см. "Возвращение Угурбадо", "Власть несбывшегося".
– Да, нехорошо это, - смущенно согласился дворецкий.
– Если бы господин Маркуло спросил у меня совета, я бы с самого начала предложил ему попробовать уладить дело миром, договориться с твоим другом, пообещать ему часть дохода от поместья... Но с тех пор, как умер господин Хурумха, мое мнение мало кого в этом доме интересует, - обиженно добавил он.
– А почему ты у них служишь?
– полюбопытствовал я.
– Извини за бестактный вопрос, но такой парень как ты мог бы найти отличную работу даже у нас, в Ехо. Что ты тут забыл?
– Когда-то я дал клятву господину Хурумхе, - вздохнул он.
– Видишь ли, все не так просто: в свое время он спас мне жизнь. А у нас, в Графстве Хотта, существует закон: если кто-то спас тебя от верной смерти, значит твоя жизнь с этого момента принадлежит ему.
– Как это?
– изумился я.
– Рабство у вас тут, что ли?
– Не совсем рабство, но... Да, немного похоже. Видишь ли, считается, что если уж ты был в лапах у смерти, твоя жизнь закончилась. И если кто-то тебя спас, значит твоя жизнь это его добыча. Как на охоте... Вообще-то, иногда спаситель бывает столь великодушен, что отпускает спасенного на все четыре стороны. Существует такой специальный обряд... говорят, очень красивый обряд. Но если он хочет оставить этого человека при себе - что ж, считается, что это его право...