Наследство из преисподней
Шрифт:
– Честный… – Кавказец хищно ухмыльнулся, обернувшись к остальным бандитам. – Люблю честных.
Но я тебе не верю. Ты врешь, чтобы выручить друга. Это хорошо. Это похвально. Так должен поступать настоящий джигит. Поэтому я не буду больше тебя уговаривать. Сказанное под пыткой – это не предательство. Можешь быть спокойным…
С этими словами он положил на живот Антона лист писчей бумаги, а на него поставил утюг. Я стоял за дверью в коридорчике и видел, как вздулись жилы на шее Антона, и его лицо мгновенно стало кирпичнокрасным.
Но
Медлить было нельзя ни секунды. Резким ударом ноги пнув бандита, который находился на моем пути, под зад, я влетел в комнату и заорал дурным голосом:
– На пол!!! Все на пол! Руки за голову! Лежать! Лежать, стреляю!!!
Эффект от моего появления был потрясающим. Бандиты – их, вместе с кавказцем, было четверо – рухнули на пол, как подкошенные.
Похоже, им уже приходилось встречаться с ОМОНОм или СОБРом, поэтому они не питали никаких иллюзий на счет гуманизма и обходительности парней из спецподразделений. А бандиты явно причислили меня к служителям правопорядка.
Только кавказец оказался человеком понятливым и быстро соображающим. Но лучше бы он оказался тупым тугодумом…
Кавказец был вооружен израильским автоматом "узи". И что хорошего наши доморощенные мафиози нашли в этой спринцовке? Часто заклинивает, греется, после чего не стреляет, а плюется свинцом, и не дай Бог, когда он готов к стрельбе, уронить его на землю.
Тогда всем окружающим хана – и своим, и чужим. Эта маленькая коварная сволочь пуляет от удара и одиночными выстрелами, и очередями. И чаще всего попадает, чего не скажешь, когда пытаешься бить из нее прицельно.
Кавказец молниеносно развернулся и попытался срезать меня одной очередью. Но я опередил его. АПС дернулся два раза, и в груди моего противника появились две аккуратные дырочки – для верности, чтобы, случаем, не ожил в самый неподходящий момент.
Его отбросило назад, и он упал, но все же успел нажать на спусковой крючок "узи". Пули впились в стену рядом с дверью.
У меня в душе все оборвалось. А если бы кавказцу повезло, и очередь прошла немного левее…
Стараясь об этом не думать, и не выпуская из виду "быков", покорно уткнувшихся носами в пол, я подбежал к Антону.
– Ты? – Мне показалось, что он не очень и удивился. – Сними с меня это проклятый утюг! Греется…
Я выполнил его просьбу и вскоре Антон был на ногах. Подняв с пола "узи" кавказца, он ледяным голосом деловито сказал:
– Сейчас я этих сук буду кончать. Выйди, если не хочешь смотреть.
– Стены забрызгаешь кровью, – ответил я рассудительно, стараясь быть как можно спокойней.
– Придется белить, красить, клеить новые обои… Зачем тебе лишние хлопоты? Да и жена твоя скоро приедет, а в доме бардак.
– И то верно… – Антон быстро и сноровисто разоружил лежавших на полу бандитов. – Есть предложение утопить их на хрен в болоте. Там они пролежат до Страшного суда, и никто их не найдет. На дворе темно, народ спит, поэтому все будет шито-крыто. Поможешь?
– А что, предложение дельное…
– Мужики, не надо! – наконец прорвало одного из "быков". – Мы люди подневольные, нам приказали!
– Заткни пасть, урод! – Антон ударил его ногой по ребрам, да так сильно, что у бандита внутри что-то екнуло. – Тебя никто не спрашивает. Ты знал, на что подписываешься, и нечего теперь целку из себя корчить.
Антон нашел веревку, мы связали наших пленников и вывели во двор. Кавказца пришлось тащить ногами вперед – он был мертв.
Блин! Еще один жмурик на моей совести. А я так прилежно ходил в церковь, чтобы замолить свои афганские грехи… Вот и замолил.
Придется в преисподней париться в одном котле вместе с Зямой. Или богатым там тоже созданы комфортные условия?
А что, возможно. Они вон столько церквей понастроили на украденные у народа деньги. Гляди, и зачтется им сей "подвиг" на том свете. Бедные, как обычно, будут в смоле кипеть, а богатых пристроят истопниками.
– Ну что, пойдем? – совершенно серьезно спросил Антон, вооружившись до зубов.
– Не торопись. У тебя, я знаю, разных клетушек хватает. Верно?
– Хватает. Я строил их для нутрий, поэтому прочность и надежность могу гарантировать.
– Посадим этих гавриков до поры до времени под замок, пусть подумают о смысле жизни, чтобы потом поздно не было.
– Зачем?
– Ты еще не врубился?
– Нет.
– Вам когда нужно выходить на связь? – спросил я одного из бандитов, белобрысого и с виду более смышленого, нежели остальные. – Только говори правду! Это твой шанс остаться в живых. Возможно, единственный.
– Через каждый час, – глухо ответил тот, бросив на меня взгляд, в котором засветилась надежда.
– Кто ваш босс?
Бандит заколебался и тут же получил от Антона оплеуху.
– Ты что, с-сучара, оглох!? – злобно прошипел Антон.
– Джабраил… – опустив голову, нехотя буркнул бандит.
Двое товарищей белобрысого посмотрела на него как на покойника. Они уже успели осмыслить происходящее и готовы были глазами съесть меня и Антона сырыми, без хлеба и соли.
Поздно, братцы, поезд ушел. Нужно было не косить от армии, а послужить год-другой в Чечне. Может, чему-то и научились бы. Парней, которые прошли "горячие" точки, на понт взять трудно.
– Понятно. – Я кинул взгляд на часы. – Похоже, время… Где аппарат?
– У него…
Бандит кивком головы указал на лежащего неподалеку кавказца.
Увидев, что я колеблюсь, Антон запустил руку за пазуху кавказца и достал из внутреннего кармана мобильный телефон. Вернее, то, что от него осталось – одна из пуль превратила мобилку в бракованный детский конструктор, измазанный кровью.
– У меня есть другой аппарат, – не сдавался Антон.
– Я знаю. Но толку от него никакого.
– Почему?