Наследство Крэгхолда
Шрифт:
— Действительно, — совершенно спокойным тоном перебила ее Кэтрин Каулз. — Неужели мы обязаны терпеть эту древнюю скотобойню? По-моему, все исследования в мире этого не стоят.
— Я пришел осмотреть Ведьмины пещеры, — холодно и твердо произнес Гай Вормсби, — и я намерен сделать это.
— Но Гай, — пробормотала Энн, оказавшаяся между двух огней.
— Ты пойдешь с ним, Энн, — снисходительно произнесла Кэтрин Каулз. — Теперь я все прекрасно понимаю. Настало время поставить все точки над «i». Я все ждала, когда мистер Вормсби соберется с духом
— Я с тобой, Кэтти! — с жаром воскликнул ее брат.
— Я это знаю, дорогой, поэтому всегда буду любить тебя, несмотря на твои плохие стихи.
Сказав это, Кэтрин повернулась на каблуках и пошла к выходу из пещеры; казалось, не прошло и нескольких секунд, как ее высокая гибкая фигура исчезла в полном мраке, выйдя из полосы света. Питер Каулз лишь пожал плечами, презрительно скривив нижнюю губу, отчего ямочка на его подбородке стала еще глубже, повернулся и пошел вслед за сестрой — был слышен только стук его тяжелых ботинок о каменный и земляной пол пещеры. Энн Фэннер смотрела на Гая Вормсби, стоявшего в разделяющем их круге, освещенном фонарем. Ей не нравился почти жестокий взгляд на красивом лице человека, стоявшего перед ней, — человека, которого она полюбила.
— Но, Гай, это неправильно — ссориться со своими лучшими друзьями из-за этой пещеры…
— Забудьте о них. Причина вовсе не в пещере. Вы все слышали и сами имели возможность убедиться. Кэтти просто ревнует, а Питер высказался в обычном для него саркастическом духе, отрицая очевидное, но я уверен, что в глубине души он прекрасно осознает, насколько все это серьезно и важно с исторической точки зрения.
— Я возвращаюсь, Гай. Кэтти — и моя подруга; я и так уже причинила ей достаточно боли.
— Поступайте как хотите — это ваша проблема, — отрывисто ответил он.
— Гай!
Тон его был таким резким и не допускающим возражений — как у раздраженного преподавателя.
— Идите, если вам так хочется, — сердито продолжал он. — Я не собираюсь вас удерживать. Это слишком важно для меня, так что даже вы не заставите меня бросить все ради женского каприза. По сравнению с этим чувства Кэтти для меня ничего не значат.
Энн Фэннер выпрямилась. Ей казалось, что сердце ее остановилось, но разум — а именно воля и мужество помогли ей выжить после гибели обожаемых ею родителей — решительно и твердо подавил занимавшийся огонь гнева.
— Ну что ж, хорошо, мистер Вормсби, я ухожу.
— Энн, — заговорил он, — вы не понимаете… по-моему, никто из вас не понимает… Если я смогу узнать что-то об этих пещерах…
Но она его больше не слушала.
Повернувшись к нему спиной, Энн шагнула в темноту и пошла к входу в пещеру, где едва брезжил дневной свет. Она не хотела, чтобы он видел внезапно навернувшиеся на глаза слезы и искаженное болью лицо. Сердце ее билось так, что, казалось, готово было просто взорваться в груди.
Гай Вормсби разразился проклятиями, в которых смешались и гнев, и смущение, и отчаяние.
И все же он не отступил от своего решения.
Если бы Энн оглянулась, то увидела бы, как мощный луч фонаря сместился и медленно, но неуклонно стал продвигаться все дальше в глубины Ведьминых пещер.
Любой настоящий археолог поступил бы так же, как Гай Вормсби, — пошел бы вперед, чтобы исследовать, искать, изучать и находить ответы на все неразрешенные вопросы и загадки.
Энн Фэннер тоже надо было идти вперед.
Прочь из этой мрачной пещеры на простор, где дневной свет и свежий воздух. В реальный мир — холодный серый мир Крэгхолда.
Она шагала вперед, не зная, что идет навстречу кошмару — ужасной, леденящей кровь реальности.
Нужно было найти Каулзов. Не успели глаза Энн привыкнуть к свету, как чьи-то уверенные ловкие руки с силой обхватили ее — одна вцепившись в грудь, а вторая зажав рот, чтобы она не закричала, — и перед ней возникла мощная фигура Питера Каулза, закрывшая собой и небо, и землю, находившуюся далеко внизу. Сквозь дурноту и головокружение Энн почувствовала тонкий запах духов Кэтрин, узнала изящные, но сильные пальцы, зажавшие ей рот, и услышала, как стройная, гибкая, сногсшибательная женщина, крепко державшая ее в руках, тихо и торопливо проговорила: «Мне очень жаль, детка, но так надо. Иначе невозможно…»
Питер Каулз возвышался над Энн, закрывая серое небо. Темное дуло пистолета в его правой руке прямо и неотвратимо было обращено на нее — при желании Энн могла бы заглянуть в глубь ствола. От мыслей голова пошла кругом: неужели все это происходит с ней и происходит на самом деле? А может быть, это снова удивительные и ужасные видения, подобные тем, что были в Крэгхолд-Хаус? Видения на грани умопомрачения. Этого просто не может быть!
Но нет…
Кэтрин Каулз держала ее крепко, словно в тисках, не давая ни пошевелиться, ни крикнуть, ни изогнуться.
Рядом с Кэтрин и прямо напротив Энн стоял Питер Каулз с пистолетом в руке. Лицо амурчика было искажено маской ярости и злорадства, а водянистые голубые глаза странно сверкали.
— Мы должны убить тебя, Энн Фэннер, — тихо проговорил он скрипучим голосом, в котором было что-то от приготовившейся к нападению омерзительной змеи. — У нас нет выбора. Ты увела от нас Гая, и мы проиграли.
— Хватит болтать, — капризно произнесла Кэтрин, что мало напоминало ее привычную холодность и уравновешенность. — Стреляй же!
Питер Каулз взял себя в руки; блеск в его глазах внезапно исчез. Он кивнул, поправил пистолет и шагнул в сторону. Энн почувствовала, как Кэтрин подтолкнула ее вперед, ближе к краю скалы, где только что стоял ее брат. Перед ней неожиданно возникло тоскливо бескрайнее пространство серого неба; вдруг — проблески воспоминаний, эпизоды, связанные с их подъемом. Они стояли на тридцатиметровой высоте у Ведьминых пещер, и Энн поняла, какая судьба ей уготована. Она смотрела ей в лицо и понимала, что впоследствии все это будет считаться обычным несчастным случаем — просто случайным падением со скалы на твердую землю внизу.