Наследство Валентины
Шрифт:
– Думаю, брат торговца ромом сам был пиратом или знал кого-то из этих людей, – задумчиво кивнул Филдинг, забирая у девушки дневник. – Вы правы, такое не для молодой леди.
– Я возьму его, – решительно заявила Джесси, и Джеймс едва не рассмеялся.
– Ну что ж... если вы уверены... Прочтете и расскажете мне.
Джеймс наконец решил обнаружить свое присутствие.
– Доброе утро, Джесси. Здравствуйте, Комтон. Что это за унылый дождь и мерзкий ром? О чем идет речь?
– Вы подслушивали, – охнула она, но тут же, вспомнив собственные грехи, смущенно
– Да, но ниоткуда не падал и цел и невредим, – заметил Джеймс.
– Я дал ей дневник, которому больше ста лет. Правда, не знаю, о чем он. Джесси прочтет и расскажет мне.
– Не знал, что ты вообще умеешь читать, – заметил Джеймс.
– Собственно, на что вы намекаете, Джеймс Уиндем? Думаете, я совершенно безграмотна?
– В жизни не видел тебя с книжкой. Да и здесь не встречал.
– То же самое можно сказать и о вас. Так что же вы здесь делаете, Джеймс? Я всегда считала, что вы с утра до вечера осматриваете свои владения, объезжаете лошадей и отдаете приказания конюхам.
Поскольку Джеймс точно так же думал о ней, то счел за лучшее промолчать.
– Я открыл для себя лавку Комтона с тех пор, как был мальчишкой. Он и приобщил меня к французским романам и пьесам.
Мистер Филдинг был известен огромным собранием французских книг, но Джесси, ни слова не знавшая по-французски, никогда не обращала на них особого внимания. Зато она прочла все романы, которые смогла найти, и в последнее время Филдинг стал давать ей дневники. Джесси признавала, что они довольно интересны, хотя сюжет начисто отсутствовал. Никаких красавцев героев, похищавших героинь, никаких любовных трагедий. О да, Джесси обожала подобные вещи.
– Вы коннозаводчик и жокей, Джеймс. И, конечно, не знаете французского.
– Ошибаетесь. Я провел много времени во Франции.
Джеймс внимательно осмотрел девушку с головы до ног.
– Да на вас платье! Где, черт возьми, вы его откопали? Слишком короткое и омерзительно желтого оттенка и, кроме того, висит на груди мешком. А, понимаю! Обноски Нелды или Гленды! Хотите позаимствовать пару моих носков, чтобы запихнуть за корсаж?
Комтон Филдинг смущенно откашлялся.
– Джеймс, не желаете ли посмотреть собрание пьес Корнеля, которое я только что получил? Вы особенно хотели прочесть «Сида». Туда же входят «Цинна» и «Гибель Помпеи», но лично я предпочитаю «Сида». Остальные пьесы немного утомительны и слишком напыщенны, в лучших традициях классицизма.
Джеймс в последний раз одарил Джесси крайне неприязненным взглядом и последовал за Комтоном к маленькому письменному столу в глубине лавки. В воздухе стояла такая густая смесь запахов старого дерева, полуистлевшей бумаги и книжной пыли, что Джеймс невольно задался вопросом, как удается Филдингу дышать после нескольких часов, проведенных в чреве древнего магазинчика.
Взяв книгу Корнеля, он осторожно раскрыл ее на «Сиде» и начал читать последнюю сцену между Эльвирой и Хименой.
– Вы действительно понимаете это? – осведомилась Джесси, заглядывая в книгу через плечо Джеймса. – По мне это чистая тарабарщина.
– Конечно, понимаю. Иначе зачем бы я стал покупать ее?
– Возможно, чтобы поставить меня на место. Меня и других оборванцев колонистов. Верно, Джеймс? Вы считаете нас всех невежественными болванами.
– Я никогда не считал тебя невежественной, Джесси, особенно сейчас, когда увидел, что ты читаешь. Подумать только, дневники! Интересуешься историей? Я потрясен.
– Но прежде чем я подсунул ей дневники, она прочитала все готические романы, которые мне удалось найти.
– Ничуть не удивляюсь, – рассмеялся Джеймс.
У Джесси был такой вид, словно она готова заживо содрать с него кожу, но девушка, ничего не ответив, лишь плотнее сжала губы. Странно. На нее, во всяком случае, не похоже.
Почувствовав себя немного виноватым, Джеймс решил сделать ей приятное и попытаться помириться:
– Пойдем, Джесси, я куплю тебе мороженое на Балтимор-стрит. Как тебе нравится такое предложение?
Девушка просияла от удовольствия.
– Наверное, нравится. Самую малость.
Джеймс заплатил Филдингу за Корнеля и проводил Джесси вместе с драгоценным дневником на улицу. Он был поражен, заметив, что сегодня она даже захватила зонтик, изящную цветастую безделушку, которую, правда, держала наперевес, как палку. Огненные волосы были слишком туго схвачены черной бархатной лентой на затылке.
– Мы идем к Болбони?
– Совершенно верно. Сын мистера Болбони Грей хочет изучить основы управления конными заводами. Я подумываю взять его к себе.
– О Боже!
– При чем тут Бог?
– Там ваша любовница, миссис Максуэлл. Она машет вам рукой.
И действительно, Конни Максуэлл стояла на другой стороне улицы, перед редакцией газеты Эзеки Найлса, и нетерпеливо махала рукой. Он знаком попросил подождать его и повернулся к Джесси:
– По-моему, тебе вообще не следует знать ни о каких любовницах!
– Возможно, но зато Гленде все известно насчет нее. Я сама слышала, как она рассказывала маме о миссис Максуэлл. Гленда боится, что вы женитесь на Конни, а не на ней, но мама считает, что этого не произойдет. Миссис Максуэлл слишком стара для вас и вряд ли сможет рожать. Мама сказала, что вам нужна молодая девушка, хорошо воспитанная, послушная, покорная и милая, которая принесет вам деньги, словом, кто-то вроде Гленды. Однако мама созналась, что миссис Максуэлл прекрасно выглядит, и так оно и есть. Она прелестна. И совсем не кажется старой.
Джеймс зачарованно уставился на нее, потрясенный тем, что столь бесхитростная речь может так чудовищно звучать в устах юной девушки.
– Джесси, я не собираюсь жениться на твоей сестре.
– Разве?
Вот оно – опять этот полный надежды взгляд, задумчиво-радостный, точно у ребенка, которому предлагают рождественские сладости.
– Конечно. И ты снова подслушивала?
– О нет... то есть может быть, не помню. Иногда они говорят при мне, словно меня нет в комнате.
– Но на этот раз все было по-другому? Ты подслушивала?