Наследство Валентины
Шрифт:
Оливер Уорфилд вздохнул.
– Не понимаю, почему ты очутилась там, Джесси, – вставила миссис Уорфилд. – Ты не собиралась на бал к Бланчардам. И откуда у тебя пистолет? Что ты делала на том дереве?
Все, включая Джеймса, воззрились на Джесси. Она не сводила глаз со своих исцарапанных пальцев, больше всего на свете желая в данную минуту приобрести оттенок персикового цвета и раствориться в узоре ковра на полу гостиной. Взглянув на Джеймса, девушка каким-то образом поняла: он не захочет узнать правду о том, что заставило ее взобраться с пистолетом на чертов вяз, во всяком
– Кстати, интересно, почему в саду внезапно оказалось так много людей? – поспешно осведомился Джеймс. – Я слышал, как Гленда окликает меня, а вы, миссис Уорфилд, спрашиваете Гленду, где я.
– О, ничего особенного, не стоит вашего внимания, – небрежно бросила миссис Уорфилд и обратилась к Вильгельмине: – Я с удовольствием выпила бы еще немного чая, дорогая.
– Так вот оно что, – медленно выговорила Вильгельмина, глядя на давнюю подругу, которую всю жизнь унижала и третировала. – Вы попросили меня выйти в сад и привести побольше друзей, потому что там нас ждет восхитительный сюрприз, особенно меня. Боже, вам потребовалось как можно больше свидетелей! Я говорила Гленде, что вы холодная, расчетливая, хитрая интриганка, Порция, но на этот раз ничего не выйдет. Вы хотели, чтобы все увидели Гленду и Джеймса вместе? Расставили ему ловушку и даже не посоветовались со мной?
– Нет!
– Да, Порция. Взгляните на Гленду. Она краснее рака, а на лбу с успехом может висеть табличка «Виновна». Но Хэки и Джесси сорвали ваши замыслы. Теперь репутация Джесси погублена, мой сын получил клеймо соблазнителя молодых девиц, и вам не стоит отрицать, что вы и Гленда задумали поймать Джеймса в сети брака. Если бы вы догадались во все посвятить меня, я помогла бы вам справиться с трудностями. Но вы предпочли промолчать, и поглядите, что из этого вышло!
Джесси почувствовала, что с нее довольно. Она ухитрилась кое-как подняться на ноги, даже не застонав от боли.
– Это просто смехотворно! При чем здесь моя репутация?! Кроме того, я последняя девушка на Земле, которую Джеймс попытался бы соблазнить. Все вы прекрасно понимаете, что это дурацкое недоразумение и ничего больше. Я отправляюсь домой. Отец, ты едешь со мной?
– У тебя все лицо расцарапано, – заметил Джеймс, медленно вставая. – Промой его хорошенько.
– Обязательно. И не волнуйтесь насчет Хэки, Джеймс. Завтра он выставит на скачки свою клячу-трехлетку, и я постараюсь, чтобы его жокей приземлился прямо в грязь.
– Джесси, занимайся своими делами и не суй нос в мои. Ну, надеюсь, все выяснено и на этом вы успокоитесь?
– Все-таки я не поняла, что Джесси там делала, – вмешалась миссис Уорфилд, вскакивая и обращаясь к дочери. – Что тебе понадобилось на этом дереве, Джесси?! Мне нужна правда.
В следующее мгновение Джеймс оказался рядом с девушкой:
– Я сыт всем по горло! Мне плевать, по какой причине Джесси пряталась на дереве, но я чрезвычайно этому рад. Думаю, она спасла мне жизнь, поскольку Мортимер наверняка бы меня пристрелил. Мне пора. Леди, Оливер, доброй вам ночи.
– Я тоже ухожу, отец, – бросила Джесси и, хромая, побрела к двери, хотя мать громко вопила, призывая непокорную дочь остаться.
Джеймс вышел вместе с ней.
– Пойдем, Джесси. Я провожу тебя домой. Это самое малое, чем я могу отплатить тебе за помощь.
Они ехали бок о бок по Шарп-стрит к Ватерлоо-роуд, а потом свернули на Калверт-стрит. Снова пошел дождь – с неба нескончаемыми потоками хлынула ледяная вода. Стояла непроглядная тьма, на мрачном небе – ни единой звездочки. На обоих были шляпы, но это мало что меняло. Дул сильный ветер, и косые струи били по спинам, забирались под воротники. Внезапный порыв ветра сорвал шляпу Джесси и закатил в канаву. Девушка поспешно схватилась за виски, но было слишком поздно.
– О Господи, – выдохнула Джесси, – эта была последней, что я смогла найти в сундуках.
Джеймс протянул свой цилиндр. Но девушка лишь покачала головой, и Джеймс снова нахлобучил его. Они дрожали от холода, молча проклиная дождь, и каждый гадал, о чем думает спутник. Наконец Джеймс, не выдержав, спросил:
– Джесси, почему ты сидела на дереве?
– Чтобы спасти вас.
– Спасибо, ты меня спасла. Но с какой целью ты оказалась на дереве с самого начала?
– Чтобы спасти вас.
Джеймс вздохнул, глотнув при этом дождевой воды.
– Я так и думал. Ты знала, что затеяли Гленда и твоя мать?
– Да, я действительно подслушивала, к счастью вас, Джеймс. Так что нет смысла рвать и метать по этому поводу.
– О, ни за что. Но если бы ты не спасла меня от Мортимера и вероятной смерти, что бы ты сделала, Джесси? Прикончила Гленду, если бы та попыталась упасть в обморок, или начала бы расстегивать мои брюки?
– Нет, просто выстрелила бы в землю у ваших ног. Гленда ненавидит оружие и подпрыгивает, как ошпаренная, услышав выстрел. Она помчалась бы со всех ног обратно в бальный зал.
– Но почему ты хотела спасти меня от Гленды?
Лишь сейчас Джесси осмелилась взглянуть на него. Мокрые волосы прилипли к лицу, плечам и спине. Губы посинели от холода. Она, должно быть, чувствует себя так же отвратительно, как выглядит.
– Я должна была это сделать, – выговорила она наконец и, пришпорив Бенджи, послала его вперед.
Мерин послушно потрусил рысцой, торопясь поскорее добраться до теплого стойла.
– Я промок и замерз, – окликнул ее Джеймс. – И на мне места живого нет. Тебе, конечно, тоже не сладко. Так и быть, Джесси, я оставлю тебя в покое, но с условием, что завтра после скачек ты обо всем мне расскажешь.
– Нет.
– Что?!
– Нет смысла снова рисковать тем, что нас застанут вдвоем, Джеймс. Забудьте об этом. Не хотела бы я еще раз вас спасать, так что будьте поосторожнее со всеми этими подлыми жокеями.
Она рванулась вперед и вскоре свернула на прекрасную широкую подъездную аллею, над воротами которой красовались буквы из кованого железа:
«Конюшни и племенная ферма Уорфилдов».
Джеймс не помчался за ней, не попытался подгонять Димпл, добродушную старую кобылу, помнившую его еще мальчишкой. Она не любила торопиться. И хотя дождь ей нравился не больше, чем хозяину, лошадка понимала – если без устали перебирать ногами, вскоре она окажется дома.