Наследство
Шрифт:
Распределительный пункт работал. Уставшая от царившей духоты тетка со слипшимся мышиным хвостиком на голове проводила меня в заставленное клетками помещение и предложила выбирать. Хоть своего, хоть чужого - ей было абсолютно все равно. Своего я не теряла... взгляд на кастрюлю. Нет, нельзя поддаваться искушению! Тем более скоро я на морду так называемого помощника смогу и ошейник и намордник одеть.
Эта мысль грела душу, пока я шла вдоль клеток. Честно, думала хуже будет, но в большинстве своем животные не производили впечатление несчастных. Скорее, их можно сравнить с матерыми заключенными, которые готовы в клочья разорвать протянутую руку помощи. Хомячки выглядели
– А с этим что?
– я показала на пятнистые спины и длинные уши.
– Второй день мертвым притворятся. Думает, сбежать отсюда сможет, интеллигент дрессированный!
– отвлекся уборщик от мытья пола.
– Но меня просто так не проведешь. Я "Узник замка Ив" не один раз смотрел и не таких дрессированных видел! Смотрите, - ловким движением уборщик вытащил откуда-то длинным металлический прут и ткнул в спину собаки.
Я не успела возмутиться. Пес перевернулся, вскочил на лапы, оскалился и зарычал, но почему-то не бросился на прут. Собака с достоинством села, посмотрела ненавидящим взглядом на уборщика и перевела взгляд умных карих глаз на меня. Мне показалось или пес удивился и обрадовался? В любом случае на морде у собаки появилось странное выражение. Похожее на человеческое...
Я тряхнула кастрюлю. Дормидонт не отозвался.
– Эй!
– заглянула под крышку, чтобы узнать мнение помощника. Из кастрюли пахнуло спиртом. Фамилиар плавал кверху пузом и демонстрировал полное слияние с природой. Когда успел?! Я с мелодичным звоном захлопнула крышку.
– Этот мой, - сказала уборщику.
– Домой забираю.
И пусть эта форель недомаринованная попробует мне хоть слово сказать относительно выбора!
– Отстань!
– стук в дверь повторился.
– Я сказал - отстань от меня!
– не помогло. Некто очень настойчивый продолжал оттирать дверь, стучать и вздыхать.
– Русским языком попросил - оставь меня в покое! Могу на английском, немецком и сербском повторить!
– в ярости Стеван скомкал газету и кинул в мусорное ведро.
Да, судя по всему, колдун не скоро покинет славные четыре стены крошечной комнаты уединения, куда его этот озабоченный загнал. Понятно, озабоченным пленник по его вине стал, но кто же знал, что приворотное зелье на него в несколько раз сильнее, чем на девчонок подействует! Они-то сидят ревут и свои якобы разбитые сердца склеивают, пока сексуальный террорист Стевана у двери туалета поджидает с полными штанами любви и обожания...
Ооо... Колдун постучал по своему лбу, но этого ему показалось мало. Он с удовольствием постучал бы чем-нибудь другим по чужому лбу, но выйти - это означает подвергнуть себя опасности! Но нельзя же целый день на унитазе сидеть без дела!
"Еще и карту в комнате оставил..." - сокрушенно подумал колдун. Так бы хоть маршрут спланировал.
– "Придется выходить...".
Стеван сглотнул, распотрошил тугой воротник рубашки и произнес:
– Считаю до трех. Если на счет "три" ты не уберешься, то я за себя не отвечаю!
– рявкнул мужчина.
– Ты, главное, выйди, а отвечать, да и вообще разговаривать не обязательно, - промурлыкал томный мужской голос за дверью.
Ну, все... Терпение колдуна дало глобальный сбой. В голове мгновенно созрел план. Вот он встает, медленно открывает щеколду, приоткрывает дверь, видит счастливое лицо пленника и резко распахивает ее, используя как массовое оружие локального поражения... И все: надоедливый противник повержен, связан, накормлен снотворным и отправлен смотреть сны фривольного содержания. А Стеван, наконец, может делами
Мужчина встал, отодвинул защелку, услышал вздох, плавно переходящий в довольное повизгивание, напряг руку и дернул дверь, но в пылу желания избавиться от неподходящего его эго внимания серь упустил из виду одну немаловажную вещь: дверь открывалась на себя... Получив страшный удар поперек умного лба, колдун осел на пол со сведенными на переносице глазами.
– Моя голова...
– еле слышно простонал Стеван. Голова потрескивала и гудела, словно линия высоковольтного напряжения.
– А остальное, остальное как?
– просунулся в туалет обеспокоенный пленник. На лице парня было написано огромными неоновыми буквами сожаление и желание помочь, а также утешить, приголубить и приласкать. Можно не отходя от места трагедии, а желательно отгородившись от всего остального мира преградой и замком.
Мужчина вздрогнул. На секунду ему показалось, что данный субъект не человек, а настоящий демон во плоти, посланный, чтобы окончательно испоганить и так ставшую нелегкой жизнь колдуна. Стеван поднял тяжелый мутный взгляд на искусителя, поднялся, шатаясь... Вдруг зарычал и ударил открытой ладонью по лбу парня, вложив немало магии в удар. Естественно, вспомнил о строжайшем запрете использовать магию колдун немногим позже.
Парень мешком свалился в коридоре. Его глаза закатились, кровь отхлынула от лица. Ругнувшись, серб подхватил вялое тело за ноги и потащил в комнату к девчонкам. Пусть хоть присмотрят за ним - делом займутся. Впрочем, стоя на пороге комнаты Стеван поменял
решение. Едва его попутчица и ее подруга увидела соперника без сознания, так моментально превратились в двух гарпий, готовых глаза ему выклевать и печенью полакомиться. Испугавшись быстрого и кардинального преображения девчонок, колдун захлопнул дверь перед их носом и велел никуда не сидеть смирно, не то получат все и не по одному разу и сразу за все! Услышав такое предложение девушки стали ломиться в дверь в два раза сильнее. От своего возлюбленного господина грез своих они были готовы принять что угодно и в каком угодно виде. Лишь побольше и почаще давал!
В конец разъяренный колдун опечатал комнату гарпий магией, оттащил парня на балкон, проветриться, а сам упал в глубокое кресло и пригорюнился. Хана ему, если он что-то в ближайшее время не придумает. Но что? Что думать? А действительно... Раз выдал себя с головой, то чего стоит полномасштабный поиск артефакта организовать, быстренько его из лап ведьм вырвать и свалить на родину. Да, громко. Да, с помпой, но зато победителем. А отношения с ведьмами... Нельзя обострять, нельзя обострять... в том-то и дело, что нельзя обострить то, чего в природе не существует!
Стеван взглянул на свое отражение в зеркале, довольно усмехнулся сам себе, встал и выпрямился в полный рост. Он принял решение! Осталось дело за малым - развязать войну!
Я одной руке я держала кастрюлю, в другой веревку, которая крепилась к ошейнику пса и распределителя. Собака послушно трусила за мной, не обращая внимание на происходящее на улице. Животное низко наклонило огромную голову с ушами-лопухами и царапало асфальт большим черным носом, периодически шумно, совсем по-человечески, вздыхая. Похоже, мне досталась единственная в мире собака-философ. Ну, тем лучше пса и моей совести, ибо она уже скрипеть начала противным голоском, укоряя меня в неправильном поступке, хотя я только собралась его сделать!