Насмерть
Шрифт:
Вдобавок к выкрутасам карты, едва мы добрались до района промзон, как снова началась полоса сплошных руин и разрушений, только на этот раз не вода была их причиной. Тут поработал огонь: местами кирпич стен не просто обуглился до черноты, но и оплавился, образовав застывшие потеки. Причина пожаров тоже видна была сразу — здоровенные воронки от ракетного обстрела с чем-то перепутать сложно. Похоже, не обошлось тут без наших заокеанских «заклятых друзей». Одно хорошо — били чем-то мощным и высокоточным, но не ядерным. Радиометры показывали вполне допустимый, по здешним местам, разумеется, уровень радиации. Посреди всех этих развалин, да еще и не имея нормальной топографической привязки, мы чуть было не заплутали. Трижды начинали осматривать какие-то сооружения, и уже в процессе понимали, что ошиблись адресом. На дворе, меж тем, вечереет, а нам еще назад в Нефтянку отсюда выбираться.
— Как думаешь, Миш, на этот раз не промахнулись? — Курсант с подозрением смотрит на очередной полузавалившийся бетонный забор, рухнувшую двухэтажную будку проходной и выстроившиеся за ними развалины заводских корпусов и складских ангаров.
— Понятия не имею, — вздыхаю в ответ я и спрыгнув с брони начинаю носком сапога ворошить в груде кирпичного крошева возле входа на проходную.
Ага, похоже — есть! Вытягиваю из под кирпичей сильно побитую и грязную, но более-менее читаемую пластиковую вывеску. На синем фоне — силуэт взлетающей ракеты и надпись: «Федеральное государственное унитарное предприятие Государственный научно-производственный ракетно-космический центр „ЦСКБ-Прогресс“». В этот раз мы явно зашли по адресу. Сегодня начать поиски мы уже не успеем, но местоположение «Прогресса» я тщательно наношу на самодельные кроки, которым посреди бесконечных руин на месте некогда очень красивого города веры куда больше, чем довоенным картам и атласам. Я-то дорогу запомнил, благо память на такие вещи хорошая, тренированная. Но ведь не буду же я сюда каждый день кататься? Мне теперь службу в Нефтянке налаживать, а сюда каждый день будем одну группу отправлять, разобьем территорию на квадраты и начнем их обшаривать один за другим. Территория, конечно, большая, да еще и порушено много, но мы — ребята настырные, справимся.
Угу, и вот уже полтора месяца справляемся… Без какого-либо результата. Нашли целую кучу всевозможного железного и электронного хлама, иногда выглядящего весьма внушительно, но в нерабочем состоянии. И вот, примерно две недели после начала поисков, я плюнул на секретность и в очередном разговоре по душам с Прохоровым попытался аккуратно прозондировать почву по интересующей нас теме. Реакция начальника стражи меня озадачила — он чуть не поперхнулся пивом и загоготал как племенной жеребец.
— Что, наемник, и тебя на «золотую лихорадку пробило»? Ну, блин, я думал, что хоть тебя эта фигня минует!
Я от такого чуть не выпал в осадок и потребовал объяснений. Выяснилось, что поиски Черным Полковником некоего таинственного контейнера уже давно секрет Полишинеля. В открытую об этом не сильно треплются, но всем знающим и заинтересованным людям отлично известна история о старом бредуне, который десять лет назад умирая в лазарете Рощинского в бреду вдруг начал рассказывать о каком-то секретном военном приборе, который он со своими товарищами в первый день войны вынесли из секретной лаборатории и где-то спрятали. Бред был уж слишком похож на правду и медики на всякий случай доложили о случившемся Полковнику. Тот, к их изумлению, приехал практически сразу. Но было уже слишком поздно: старик доходил и слова его становились все более бессвязными. Но, видимо, что-то по-настоящему убедительное он все-таки сказал. Потому что после этого разговора Полковник окончательно сошел с ума. Его люди буквально носом землю рыли, но так ничего и не нашли. С тех самых пор практически каждый главарь присоединившейся к воинству Полковника банды проходил через этот этап — узнав о таинственном контейнере, так нужном безумному морскому пехотинцу, отправлялся на поиски, рассчитывая в случае удачи на щедрую награду. И вот теперь я выгляжу одним из этих жадных болванов. А с другой стороны… Может, все не так уж плохо? Если я такой не первый, значит, никто всерьез наши действия не воспримет. Однако есть и плохая сторона — если «Вихрь» уже десять лет ищут все, кому ни лень, но не могут найти — шансы на успех серьезно понизились. Плохо дело…
— Чего ты пыхтишь, Толян? — тяжкий вздох напарника отвлекает меня от воспоминаний.
— Ай, блин, не спрашивай, командир, — отмахивается он. — Бестолковое это дело. Уже сколько мы тут торчим, а кроме металлолома так ничего не отыскали. Так что, или накрылся этот контейнер давно, или не было его никогда.
— Хорош ныть, дружище, — встав из-за стола, я отвешиваю елозящему шваброй по полу Курсанту легкий дружеский подзатыльник. — Все будет нормально.
М-да, подбодрить товарища — дело, конечно, хорошее, но вот веры в то, что мы сможем выполнить поставленную задачу, у меня тоже все меньше. Думаю, пересидим тут дожди, дождемся бабьего лета и, выбрав подходящий момент, будем уходить. Невозможно поймать черную кошку в темной комнате, особенно если ее там нет.
Дверь снова распахнулась и на пороге появился сияющий, словно новенький рубль, Стельмашок. Увидев, как он грязными сапожищами топает по свежепомытому полу, диким зверем взвыл уже Курсант. Ну, как же, он старался, порядок наводил, а тут — такое неуважение. Но высказать Вовке все, что хотел, Толя просто не успел.
— Командир, ты не поверишь, я его видел!!!
Володя и сам не ожидал, что эта его фраза вызовет такую реакцию. Толя замер, будто изваяние, а Тюкалов, как ему показалось, наоборот чуть не подпрыгнул.
— Когда? Где? В каком он состоянии?
Вопросы посыпались один за другим, Володя даже растерялся.
— Да часа три назад, когда мы после патрулирования в Борское заправляться заезжали, на тамошнюю нефтеперегонку. Там и увидел. Выглядит нормально, ну, с учетом обстоятельств. Постарел, правда, сильно, похудел и совсем седой стал…
Видя, как изумленно вытягиваются лица собеседников, ходок осекся на середине фразы и замолчал.
— Так, Вовка, а теперь медленно и с самого начала, — командир, судя по всему, уже догадался, в чем дело, но явно хочет удостовериться. — Ты сейчас о чем вообще? А вернее, если я все правильно понял, о ком?
— Так, о Рыжем я, — снова заговорил ходок. — Мы только заехали, я гляжу, а там — он. Грязный весь, босой, одет в рванье какое-то. Меня не увидел, на разгрузке сланца лопатой махал. А я сам подходить не стал, хотя очень хотелось. Но решил сначала с вами посоветоваться. А вы чего подумали?
— Не, Вов, ничего, нормально все, мы слегка о своем… Значит, говоришь, учитель твой к здешним в рабство угодил?..
— Командир, нужно что-то делать! — взахлеб, но стараясь быть как можно более убедительным, затараторил Стельмашок. — Он нам с Маришкой как отец, не могу я его тут оставить. А выкупить его у меня денег не хватит. Миш, пожалуйста, выдай мне авансом все причитающееся, а? Я прямо сейчас поеду его и выкуплю. А не продадут — выкраду на фиг! Правда, пока не знаю как, охрана там серьезная.
— Так, а ну отставить херню нести!
Раз командир заулыбался, значит, все будет нормально, и у Володи прямо камень с души упал.
— Выкупим мы твоего Волженкова, не переживай. Ну, хоть одно нужное и правильное дело мы тут должны сделать?
Несмотря на улыбку, глаза у Тюкалова грустные. И только тут до ходока доходит… Ой, блин, вот ведь дурак-то, а! Они ведь наверняка сначала подумали, что он спутник нашел и из-за этого кипеш поднял. А тут вместо цели всей операции — престарелый ходок, нашедший-таки на свою шею приключений и рабский ошейник. Нет, за Володю они явно радуются совершенно искренне, но вот в остальном… Даже как-то неудобно перед ними: у самого — радость, а у них…
— Так, Вовка, давай еще раз, где ты его видел и как выглядит. Короче, полный словесный портрет. Чтоб нам завтра ничего не напутать, когда покупать будем, — Тюкалов явно всерьез озаботился вопросом «воссоединения семьи». — Курсант, а ты давай, дуй к Прохорову, уточни по всем вопросам, связанным с куплей-продажей раба. Что как, что почем. Только без лишней конкретики.
— Миш, а зачем тебе его словесный портрет? — недоуменно интересуется Володя. — Я и так его покажу.
— А вот этого — не нужно. Если теперешний хозяин поймет, что вы знакомы или, не дай боже, сообразит, что вы родня, то цену заломит до небес. «Спрос рождает предложение», слыхал такую фразу? Так что, поедем мы завтра без тебя.