Шрифт:
История русского рока имеет множество интересных героев и событий. Фанатам приятно рассказывать друг другу байки о своих кумирах, которые они вычитали где-то в газетенке, давно уже не издаваемой, но там же было интервью с НИМ! Или может с НИМИ! Да мало ли имен было на советском и после постсоветском рок-пространстве? Да вот только день за днем как слушали, так и продолжаем слушать одних и тех же.
Ну вот вы, дорогой читатель нашего бумажного издания, выходящего во времена, прости, Господи, диджитал, кто там в вашей Яндекс.Музыке или ВКМузыке в плейлисте? Дайте угадаю. Опять ДДТ. Опять Шевчук. Ну или может братья Самойловы из «Агаты Кристи».
Сто раз уже о них было сказано, и еще столько же о них будут говорить, пока живы. Да и потом. После смерти творцов плоды их работы ух как в цене подлетают! А как сердечко фанатское ноет, когда на очередном концерте какие-нибудь желторотые юнцы запевают нечто знаковое. Тоже чувствуете это? Оооо, моя оборона!
Да вот только и наоборот бывает. Бывает наведут шуму, окажутся на мгновение в свете софитов и исчезнут, словно и не было никогда. Только время от времени идешь и напеваешь знакомую мелодию, и название группы на языке крутится. Нежное такое… Ну точно! «НЕГА»! «Насос Евфрейтора Гаджи Ахматова»!
Порожденная Ленинградским рок-клубом эта группа так и канула в лету. Кого не спросишь о них – никто не помнит. Но стоит напеть ту самую их песню – видишь, у людей слезы на глаза наворачиваются, значит помнят. На подкорке записали и в кладовку на самую верхнюю полочку спрятали. Достают иногда, протирают от вековой пыли и снова наслаждаются записью, что только в головах у них и осталась.
Отчего так произошло, и где сейчас участники группы я и расскажу в этом материале.
История группы началась с рождения ее солиста Бурова Андрея Валентиновича. В коллективе и немногочисленном фанатском сообществе получившего простое прозвище «Бурый». Родился он в 1962 году в маленьком поселке Тихий, что под Санкт-Петербургом. Тогда это, конечно, был Ленинград.
Мама – Бурова Людмила Степановна – учительница начальных классов в местной школе. Отец – Буров Валентин Аркадьевич – профессор в Ленинградском Государственном Университете. Закончив в 16 лет школу в поселке, Андрей поступил в университет отца по специальности «Инженерно-ориентированная физика».
Там же он знакомится с будущим бас-гитаристом «НЕГи» Павлюком Анатолием Михайловичем – «Михой». Получившим свое прозвище из-за того, что слуха у него не было от слова совсем, но очень хотелось на чем-то играть. Андрея тоже тянет к музыке, а потому во время учёбы в университете ребята часто проводят время у «Бурого». Раздобыв где-то две гитары, они пытаются играть.
По окончанию университета, в 1982 году, ребята уже завсегдатаи набирающего нишевую популярность Ленинградского рок-клуба. Они хотят туда, на сцену, но коллектив из двух человек явно не сможет противопоставить ничего мастодонтам клуба. Благо на «тусовках» собирались единомышленники и вот уже дуэт превратился в трио, к команде присоединился барабанщик «Немец» – Гершель Виктор Германович.
13 августа 2019 года.
Я сижу в кресле в гостиной у «Немца». Виктор Германович хлопочет вокруг: принес чашки и печенье. Сын прислал ему из Китая чай, несколько сортов. Мы долго выбирали под какой лучше вести беседу. Наконец все формальности соблюдены, мы сидим друг напротив друга, аромат чая наполняет комнату. Мы готовы к беседе.
–
– Потому что у него не было слуха? – уточняю я.
– Да, именно так. Я ему говорю, не мучай инструмент, давай посадим тебя за ударные и будешь задавать ритм. Он уперся. Сам сиди в своей **** (сзади – цензура автора). Очень он хотел блистать. Мне же больше интересно было просто играть, потому согласился. Кто-то же должен был. На Андрюшу была вся надежда, потому что он был голосистый. Так что хотели вытягивать его вокалом.
– И так вы начали готовиться к своему первому выступлению.
– Не совсем. Чтобы попасть на сцену клуба нужно было показать, что умеешь перед «старичками». Это был такой отбор. Чисто формальный. Потому что к тому времени клуб числился как творческое объединение, типа кружка по интересам. Подразумевалось, что у тебя есть какая-то работа, а здесь ты для души. И вот мы начали готовиться к нашим вступительным. Я параллельно их обоих учил играть на инструментах. Андрей только начав, что-то понимать тут же начал записывать какие-то комбинации аккордов выводя это в нехитрые мелодии. Писал тексты. Разумеется матершинные. Мы жили то в какое время. Тогда хотелось устроить бунт.
Виктор Германович замолкает и ухмыляется. Сделав глоток чая, он поясняет мне.
– Вспомнил как во время репетиции одной из песен к нам в сарай зашла Людмила Степановна – мама Андрея. А там как раз пошел самый сок. Так она там на входе поднос со снедью для нас и уронила. Забегает, размахивает полотенцем и как давай нас всех хлестать. «Бестолочи, да откуда вы таких слов понабрались». Выгнала нас с «Михой», велела больше не возвращаться. Через неделю Андрей сказал, что все спокойно и мы продолжили, только теперь мат цензурили. На репетициях было не в рифму, но такова была цена.
– В итоге в клуб вы попадаете уже в 1983?
– Нет, в 1982. В конце года. Официально в каких-то записях мы, наверное, числились с 1983, но приняли нас после «прослушиваний» в ноябре или декабре 1982 года. Тогда мы выступали перед Борей (Гребенщиков), Юрой (Шевчук) и Геной с Колей (Зайцев и Михайлов – президенты рок-клуба в разное время). Мы исполнили пару наших песен. Кажется, мы тогда орали «ИнжИнера» и «Сучью Ночь». Видно было, что Гребенщикову совсем не понравилось, но он всегда был немного снобом. Ну а остальные просто сказали, не выкидывать же вас. Спросили название. А у нас его и не было. Тогда Шевчук достал откуда-то шапку с нарезанными бумажками. Сказал – тяните. Ну мы каждый по бумажке и вытянули. Мне досталось слово «насос». «Михе» – «Гаджи Ахматов», а «Бурый» вытащил слово «Евфрейтор». Так оно и было написано с ошибкой. Ну мол, необычно. Глаз у умных людей зацепится. Вот так мы в клубе и обосновались.
Конец ознакомительного фрагмента.