Настанет день
Шрифт:
Он посмотрел через стол на Дэнни и направил ему в грудь вилку:
— Слышал, что вчера приключилось, пока ты занимался богоугодными делами в порту?
Дэнни покачал головой. Он все утро отсыпался после пьянки со Стивом Койлом.
Между тем Нора внесла и поставила на стол блюдо дымящейся зеленой фасоли с чесноком.
— Они забастовали, — сообщил Эдди Маккенна.
— Кто? — не понял Дэнни.
— «Сокс» и «Кабс», — пояснил Коннор. — Мы там были, я и Джо.
— Всех их давно пора отправить воевать с кайзером, — заметил Маккенна. — Свора лодырей и большевичков.
Коннор хмыкнул:
— Представляешь, Дэн? Народ просто очумел.
Дэнни улыбнулся, вообразив себе эту картинку:
— Вы меня не разыгрываете?
— Нет, так все и было, — оживился Джо. — Они разозлились на хозяев, не вышли играть, и зрители взбесились и начали кидаться чем попало и орать.
— Так что, — продолжал Коннор, — пришлось послать к ним Сладкого Фица , [24] чтобы успокоить всю эту толпу. Сам мэр на матче, представляешь? Да и губернатор.
24
Имеется в виду Джон Фицджеральд (1863–1950), дед 35-го президента США Джона Кеннеди, в описываемое время — конгрессмен от штата Массачусетс, ранее — мэр Бостона (1910–1914).
— Калвин Кулидж. — Отец покачал головой, как он всегда делал при упоминании имени губернатора. — Республиканец из Вермонта у руля демократического Массачусетса. — Он вздохнул. — Господи спаси.
— И вот все они на матче, — рассказывал Коннор. — Кроме Питерса, он хоть и нынешний мэр, но всем наплевать, зато на трибунах Карли [25] и Сладкий Фиц, два бывших мэра, и оба, черт побери, куда популярнее теперешнего, и вот они выставляют Фица с мегафоном, и он гасит бунт в зародыше, еще до того, как все по-настоящему полыхнуло. Но народ на дешевых местах все равно рвет и мечет, швыряет тяжелые предметы, выдирает кресла и прочее. И тут парни выходят-таки играть, но их никто не приветствует, черт возьми.
25
Карли Джеймс — мэр Бостона с 1914 по 1918 год.
Эдди Маккенна похлопал по своему обширному животу и с шумом выдохнул через нос:
— Надеюсь, теперь у этих большевичков отберут медали серии. У меня просто все переворачивается внутри, когда я думаю, что им вручили награды просто за то, что они отыграли. Что ж, ладно. Бейсбол все равно сдох. Сборище дармоедов, у которых кишка тонка сражаться за свою страну. И хуже всех — Рут. Ты слышал, Дэн, что теперь он хочет сделаться хиттером? Читал в одной утренней газете — больше, видите ли, не желает стоять питчером, заявляет, что не выйдет на площадку, если они не станут платить ему больше и к тому же если его не снимут с питчерской горки. Можешь в такое поверить?
— Куда катится мир? — Отец глотнул бордо.
— А вообще, — Дэнни обвел взглядом стол, — из-за чего сыр-бор?
— Ммм?
— Чем они недовольны-то? Ведь просто так забастовку не устраивают.
Джо ответил:
— Кажется, они говорили, что хозяева изменили договор.
Мальчик закатил глаза, стараясь припомнить подробности. Джо был заядлый болельщик. За этим столом — самый надежный источник информации обо всем, что касается бейсбола.
— И им сократили плату. Платят меньше, чем в других сериях. Вот они и забастовали. — Он пожал плечами, словно для него все это было вполне логично, после чего переключился на индейку.
— Я согласен с Эдди, — заметил отец. — Бейсбол мертв. И никогда не воскреснет.
— Воскреснет, — с отчаянием в голосе возразил Джо. — Обязательно.
— Куда катится страна? — произнес отец, одарив их очередной улыбкой из своей богатой коллекции, на сей раз — улыбкой язвительной. — Каждый считает, что это в порядке вещей — наняться на работу, а потом забастовать, когда работа покажется трудной.
Они с Коннором вышли со своим кофе и папиросами на заднюю террасу, и Джо последовал за ними. Во дворе он забрался на дерево, поскольку знал, что ему это делать не разрешается, но что братья закроют на это глаза.
Коннор и Дэнни были очень мало похожи друг на друга. Когда они сообщали новым знакомым, что они братья, многие считали это шуткой: Дэнни — высокий, темноволосый и широкоплечий, Коннор же — блондин среднего роста, в точности как отец. Впрочем, Дэнни унаследовал от отца голубые глаза и чувство юмора, тогда как карие глаза Коннора и его нрав — суетливая предупредительность, маскирующая упрямство, — достались ему от матери.
— Папа говорит, ты вчера на корабле был?
Дэнни кивнул:
— Верно, был.
— Я слышал, там больные солдаты.
— Утечка информации. В этом доме всюду дыры, как в гудзоновских шинах, — вздохнул Дэнни.
— Ну, я же все-таки служу у окружного прокурора.
— Ты-то у нас приближен к кругам, да, — фыркнул Дэнни.
Коннор нахмурился:
— И насколько дело плохо? Я про солдат.
Дэнни опустил взгляд на папиросу, покатал ее между большим и указательным пальцем.
— Довольно плохо.
— А что с ними такое?
— Тебе честно? Не знаю. Может быть, инфлюэнца, пневмония или какая-нибудь дрянь, о которой никто не слышал. — Дэнни пожал плечами. — Надеюсь, с солдат она ни на кого не перекинется.
Коннор прислонился к перилам:
— Говорят, скоро все это кончится.
— Война? — Дэнни кивнул: — Ну да.
На мгновение у Коннора сделался неловкий вид. Восходящая звезда окружной прокуратуры, он всегда горячо поддерживал вступление Америки в войну, но при этом как-то ухитрился избежать призыва. Оба его брата отлично знали, кто в их семье обычно организует это «как-то».
Джо крикнул:
— Эй, там, внизу! — И они, подняв глаза, увидели, что он добрался до предпоследней ветки.
— Голову разобьешь, — предупредил Коннор. — Мать тебя пристрелит.
— Не собираюсь я ее разбивать, а у мамы нет пистолета.
— Она у папы возьмет.
Джо замер, словно обдумывая это предположение.
— Как Нора? — непринужденно поинтересовался Дэнни.
— Спроси у нее сам. Она странная девчонка. С мамой и папой такая смиренница, правда? А тебя она не пыталась обращать в большевизм?