Наставления бродячего философа. Полное собрание текстов
Шрифт:
О Господи мой! Как же они не знают? Они с маленьких лет начали болтать Библию твою, на ней состарились, не оставили ни стишка, ни словца, не оспорив его; имя твое, крест твой всегда у них на грудях, на губах, на одеждах, на стенах, на блюдах, на церемониях… Но что пользы жевать и вкуса не чувствовать? По сей-то причине сих беззубых скотов отсылает: «Шедшие, научитесь». Что то такое значит – «милости хочу, а не жертвы»? Не любит сих неугодных Господу зверей и избранный Павел. «Водимые похотями различными, всегда учащиеся и никогда же в разум истины прийти не могущие». Называет их врагами креста Христова, а Давид – мужами кровей и лести. А для чего? Засмотрелись на церемонии, засели на мясных пирах, не взяли в ум свой искать истины Божией, к коей вела их церемония, а оставив свет ее, вернулись к тьме своей, к своей плоти и лжи, возвратясь на вечерю.
Итак,
На коих столь ужасно гремит раб Христов Иуда, называя их, между прочим, звездами прелестными, для которых мрак тьмы вовеки блюдется, и плотью, духа не имущею. Сии хамы несмышленые совсем обнажили Бога, отца своего, и все дела его, в вере и в духе находясь, уничтожив, сыскали на то место свои руки, свои ноги, свою плоть и дрянь и всей оной мудрствуют, чтоб постигло их страшное проклятие из «Второзакония»: «Понеже не послужил ты Господу Богу твоему с весельем и благим сердцем и послужил врагам твоим, и наведет Господь язык на тебя издалека, от края земли, и сокрушит тебя во всех градах твоих, пока разорятся стены твои высокие и крепкие, на них же ты уповаешь, и съешь детей утробы твоей, плоть сынов и дочерей твоих, их же дал тебе Господь Бог твой…»
Вот какая погибель находит тех, кои худые зубы имеют! Послушаем об них еще Иова: «У них погибло скончание». Приметь тотчас, что они к намеченному с Павлом не достигают. А что же далее? «В скудости и голоде безводные». Для чего? «Они бежали в безводное вчерашнее стеснение и бедность». Не удивительно, что попали в скудость. Не надобно было бежать им в тесноту вчерашнюю, вечер всегда голодный. «Взалчут на вечерю».
Вон было чего искать должно! «Дух есть, который оживляет…» Разве они не разумеют, что такое дух? В том-то и беда, что худо жуют. Для того-то далее Иов: «Они обходили, – говорит, – былие в дебрях, им же былие было мукою, бесчестные же и похуленные, скудные всякого блага, они и коренья деревьев жевали от голода великого». Можно ли сквернее сих зубов? Скажи, пожалуй? Сии уроды не родные ли потомки оказуются страшного того у Даниила зверя, кой все перевел и пережевал, но то беда, что останки ногами потоптал! Приметь, что останок топчут те же сами, о коих теперь же Иов: «У них погибло скончание», – сказал. Что за чудо? Все порвали, пожрали, поглотали зубами отца своего железными, да без останка. Где ж ваш останок? Ах! Потоптали вы останок! «Увы, язык грешный! Семя змииное! Потоптали вы того, кто жалуется у Давида: „Попрали меня враги…“» И того: «Я есть начало и конец».
Один Израиль гонится и постигает всеблаженнейшее начало свое – то, о котором Моисей, благословляя их, говорит Асиру: «Покроет тебя Божие начало». Один он постигает и останок. «Останок Израилю есть». Он один все съедает, сокрушает, топчет, лишь бы только добраться и сохранить себе то, о чем пишется: «Благословен ты во граде и благословен ты на селе, благословенны исчадия чрева твоего, и плоды земли твоей, и стада волов твоих, и паствы овец твоих; благословенны житницы твои и останцы твои!» Куда как не сходны зубы твои, род, спасаемый от Господа! Как небо от земли, разнятся от проклятых тех железных.
Вот послушаем, до чего дожевался любезный Давид. «Начало». А что ж, скажи, начало? «Начало словес твоих – истина». Так, следовательно, знал ты, Давид, и кончину? Конечно, так. Начало и конец – все одно. Ах, хорошее твое кушанье тем, что останков не топчешь. Да и как тебе
Конон. Подлинно сие животное чистое! Ни хромое, ни слепое, ни… сказать, никакого порока не имеющее. Не напрасно оно любезно Богу. Оно достойно Господа, а Господь его. Теперь, кажется, я и неграмотный начинаю разуметь то, что часто мы с Филоном слышим в собрании читаемое: «Сыновья человеческие, зубы их – оружие и стрелы… Бог сокрушит зубы их».
Филон. «Ах, Конон! Нам бы молчать надобно и слушать. Но за тобою и я не умолчал. Нас, простаков, называют скотинами. Но дал бы Бог, чтоб мы немного пороков имели! По крайней мере будем беззлобны». Мне любо, что будто нечто разжевать могу то, что вбилось в память. «Вменил себе, как овцы на заколение». «Благословен Господь, который не дал нас в добычу зубам их…»
Квадрат. Памва! Сказанные тобою слова Иовлевы сии: «Коренья деревьев жевали от голода великого» – привели мне на память притчу о блудном сыне. Бедный свиной пастырь! Сам иссох от голода, а свиней пасет. Видно, что у пастыря и у паствы такие же зубы и тот же вкус. Вот что делает незнание себя! Оставил дом свой, дом отца своего, расточил по посторонним внешностям мысли свои, душу свою, выбросив ее от сокровища своего внутреннего, как гроздь от виноградной лозы отсеченную, вырвав, как вербу, при живых водах насажденную, а еще желает насытиться и иных накормить. Но стаду его никогда не бывать ни волами, ни козлами, ни овцами, ни оленями, пока не возвратятся к отцу своему в дом свой. Правда, что свинья имеет копыто раздвоенное, но не посвящается Богу в жилище за неимением двойного жвания. Да и как можно Богу в сем стаде жить, когда бесы к нему на жилье отсылаются? Кроме того, свинья грязь любит и не источники с оленями, но болотную и мутную воду. А сие не что иное значит, как душу с таковым вкусом и зубами, каковые описываются в «Книге Чисел», при ропоте жидовском. «Кто нас напитает мясом?» – с плачем вопиют. «Дай нам мяса поесть». Велит Господь Моисею очистить свиные толки и преобразить их в чистый и посвященный ему скот. Ах, сколь трудно узнать себя! Что есть одно и одинаковое жвание, если не одно только тленное вещество в себе самом разуметь? Одно египетское мясо в себе постигаем, не проницая зубами в наводнение исполнения Божия, о коем Иов: «От запаха воды процветет, сотворит же жатву, ибо новопосаженное».
А как разумеем нас самих, так точно мудрствуем и в брате нашем, во Священном Писании. Уже Господь и перепелов дал им, новую пищу добыл из моря. Посушили себе на корм, вкусили духа, однак «мясо, – говорит, – было им еще в зубах их прежде оскудения». Довольно еще Господнего мяса, однак они свое мясо в зубах жуют.
Вот как трудно прогрызтись разуму нашему ко второму жванию! А тут-то все наше несчастие. «И Господь разгневался очень на людей, и поразил Господь людей язвою великою очень, и прозвалось имя месту тому – гробы похоти». Внемлите себе, несчастные толковники! Разжуйте себя покрепче! Не поминайте первых и ветхих не помышляйте! Скушайте ветхое ветхих! «Се я творю новое», – говорит Господь. Будет ли, если ни есть для вас небо сшито, или век вам не восстать от сна гробов ваших? Жуем мясо, но наше собственное, и нашими ж зубами кушаем мертвечину нашу. Но для второго вкушения дайте мне зубы: «Зубы твои, как стада остриженных, которые вышли из купели, все двоеплодные, все близнецов рождающие». Дай, пожалуйста, мне Павловы зубы! «Имеем же алтарь, от него же не получат власти вкушать служащие сени». Дай зубы Давидовы: «Приготовил ты трапезу предо мною…» Не хочу зубов тех глупых скотов, которые говорят: «Жестоко есть слово сие, и кто может его послушать?»
Сих свиных зубы в одном квасе фарисейском вкус чувствуют, не в хлебе ангельском и животном, не в истинной плоти, в плоти Господней, сошедшей с небес, к которой поощряет Давид: «Вкусите и увидите». «Дух есть, который оживляет». Разве думаете, что у вас одних только плоть есть, а у Бога ее и не бывало? Кроме вашей, нет Божией? Для чего ж разливаете на вашу землю кровь праведную, кровь истинную, кровь Господню, кровь нетленную? Вот едящие хлеб болезни и скверну мертвечин своих! Вот Данииловы звери, попирающие останки Господни!