Наставница
Шрифт:
Когда все кончилось, я, вернув контроль над своим телом, устало попыталась вытащить руки из его ладоней, тяжело дыша, но он просто опустил их поверх своих ног. Теперь можно и касаться, вот как я расценила его жест. Я оперлась на его ноги, посмотрела на него снизу вверх, а потом приподнялась и эротично-неторопливо забралась на его же кресло к нему лицом. Он нахмурился, пока я это делала, но не мешал, опустил свои ладони мне на талию, пока я усаживалась удобнее, упираясь боками согнутых ног в ручки кресла. Руки я опустила ему на плечи, сцепив пальцы у него под затылком, и заглянула в глаза, ощущая сквозь ткань его штанов напряженный орган, так и не получивший разрядки.
— Почему? — я спросила
— Что «почему»? — уточнил он.
Он дышал тяжело, возбужденно, но старался успокоить дыхание, а вот над расширенными зрачками он был не властен.
— Почему «нет»? Почему мне нельзя тебя касаться? Ты никогда не говорил, а я никогда не спрашивала. До сегодняшнего дня.
Край его губы дернулся в полуулыбке, а потом он отвел взгляд. О боже, он отвел взгляд! Николас сделал это первым! Это говорит только об одном: эта тема настолько важна для него, что он не может оставаться к ней спокойным. И я даже засомневалась, так ли уж сильно мне хочется знать ответ, если ему это причиняет такие серьезные проблемы. И я положила ладонь ему на щеку, сразу добавив:
— Не рассказывай, если не хочешь. Это просто любопытство.
Он вернул взгляд ко мне и теперь улыбнулся полноценно, погладив по бедрам:
— Это касается тебя как близкого мне человека, поэтому ты имеешь право знать. В молодости ты могла бы истолковать причину иначе, чем стоило бы, и вследствие этого совершить что-то непоправимое, поэтому я решил оставить эту информацию на потом.
Его пальцы сцепились вместе позади моей талии в мягком объятии, и он начал рассказывать:
— Я стараюсь придерживать эту информацию при себе, но у меня эйдетическая память. Помню всё, что со мной происходило, в точности, в прямом смысле не могу ничего забыть. Это и есть корень проблемы. Когда я был молод, очень нравился своей наставнице. Она любила заниматься со мной сексом и в процессе, возбуждаясь, очень любила трогать мое тело. А я ее ненавидел и все, что она со мной делала, тоже. И когда я наконец стал самостоятельным магом и попытался заняться сексом, то понял, что любое прикосновение во время процесса вызывает у меня воспоминания прошлого. Я ощущал ненависть к той, кто это делала, будто снова видел свою наставницу. И я тогда просто не смог. Потом я очень долго искал способы от этого избавиться, но безуспешно. Зато сумел научиться владеть своим телом так хорошо, чтобы заставлять свой фаллос слушаться и быть готовым тогда, когда мне это необходимо. Я мог при необходимости удовлетворить женщину, мог даже сделать вид, что мне было хорошо, даже если эмоции, что я испытывал, были далеки от этого.
Я слушала его с изумлением:
— Никогда бы не подумала, что и ты от своего наставника тоже пострадал. О, знал бы ты, как я ненавижу его и всех магов за эту систему. Но ничего, я теперь одна из вас, вместе мы сможем все изменить. У нас нет преград.
Николас посерьезнел и качнул головой:
— Больше возможностей — больше ответственности. Сейчас в тебе говорит твой внутренний ребенок, Кали, но я призываю задуматься тебя, а не его: любая система строится на основе чего-либо. У нынешней тоже есть свои корни и причины быть такой, какая она есть. Нельзя просто так брать и разрушать то, о принципах работы чего нет знаний, потому что в этом случае нет понимания, что в итоге окажется разрушено, какова будет цена. О цене нужно помнить всегда, потому что когда возрастает степень ответственности, возрастает и цена ошибки.
— Звучит так, словно ты на стороне этой системы! — в ярости я почти зашипела на него. — Словно даже будь у тебя возможность сию секунду все изменить, ты не сделал бы этого.
— Не сделал бы, — он кивнул и продолжил, глядя на мое изумленное и в то же время разочарованное лицо. —
— Но цена, Николас! — я вцепилась в его плечи пальцами, словно собиралась трясти его. — Цена всех этих лет подготовки — новые и новые сломанные жизни вроде моей! И с каждым годом ломают все новых и новых чародеев!
— У всего есть обратная сторона. У любой дурной вещи есть хорошие стороны, как и у любой хорошей вещи — плохие.
— Это что же хорошего в том, что делал со мной мой наставник?! — теперь я смотрела на него уже с тихим бешенством во взгляде.
— Посмотри на себя, Кали, алмазы рождаются под давлением. Моя наставница меня тоже не жалела, и я сумел научиться на тех трудностях, что она передо мной ставила. И я никогда не скажу ей за это спасибо только по одной причине: она делала это не потому, что она была настолько умна, что таков был ее план, а потому, что была сама глупа и бездарна, вымещая это на своем бесправном на тот момент ученике.
Он общался по-прежнему спокойно, а я вообще не понимала его. Что он несет?
— Твоя наставница испоганила тебе секс на всю жизнь, как ты вообще можешь не желать ей смерти за это?
— Я желал. Но хотеть и сделать — совсем разные вещи. Мой разум хочет, а я-настоящий — нет.
Опять он с этими своими «тот я — я, а этот я — не я». И я вздохнула:
— Не понимаю, как ты ее простил. Я не вспоминаю своего первого наставника только потому, что отравила его. Хотя с радостью бы помучила его еще, будь у меня возможность.
— Я не простил, — он улыбнулся немного грустно. — Не стоит думать, что я святой или блаженный. Я не устоял перед желанием своего разума. И ты помогла мне воплотить это в жизнь.
— Я? Как? — это уже совсем интересно.
Продолжая удерживать одну из ладоней у меня на бедре, пальцами второй руки он провел по щеке, убирая прядь волос мне за ухо:
— Мои эксперименты с магией доминирования были нужны не только для продвижения науки. Те самые эксперименты, в которых ты мне помогала, помнишь? Они были более чем успешны, и через несколько лет после отъезда из Лондона я нашел ее, пришел к ней, насильно надел удавку, провел ее через ад, а потом просто выключил ее тело, и она умерла. Делать этого не стоило, но я пошел на поводу у своих желаний. Вот только в конечном итоге мне это не помогло. Зато помогла ты. Я искал месть, а нашел единственную для себя возможность по-настоящему получать удовольствие от секса: без прикосновений, с помощью астральной связи.
— О… Я очень рада, — я улыбнулась через силу. — Что теперь ты можешь переспать с любой женщиной, с которой захочешь.
Нет, конечно же я была рада, но внезапно такая ревность за горло придушила, что у меня все-таки дернулся, надламываясь, голос. В голове сразу возникла картина, как он развлекается с другими женщинами. «Многим ли он это предлагает?» — спросил Рихард совсем недавно, подразумевая, что немногим. Но так ли это на самом деле?
И конечно же Николас догадался, о чем я думаю:
— Кали, посмотри на меня. Кали, — позвал он, заставляя меня вынырнуть из своих мыслей.
И я отвела взгляд:
— Это не мое дело, я понимаю. В конце концов, мы — чародеи, а это — просто секс.
— Посмотри на меня, — мягко повторил он, снова опустив ладони мне на бедра, и продолжил, только дождавшись моего внимания. — Секс тоже бывает разный. И тот, что мне нравится, без доверия невозможен. А доверяю я только тебе.
— То есть ты за все эти годы ни с кем не был? — опять удивление на моем лице.