Наставьте меня, профессор
Шрифт:
Кому он признался в любви.
– Я умираю с голода, – ответила я, шагнув на кухню, аккуратно придерживая одеяло.
Он погрузил кончик пальца в какое–то варево на плите и облизал, пробуя результат своих трудов. – Превосходно, – протянул он, и я не была уверена, что он имел в виду то, что пробует, или то, что я проголодалась, или все вместе.
Я провела рукой по беспорядку на голове, пытаясь оценить, насколько дико и «только–что–оттрахано» выглядели мои волосы перед тем, как увидела себя в зеркало в ванной. Я взглянула на Джона,
– Что? – спросила я, слабо улыбнувшись. Несколько шаркающих шагов к моей комнате, и я почувствовала себя слабой и больной. Я с нетерпением ждала момента, когда смогу отмокнуть в ванне после ужина. Просто отмокнуть. Мое тело не могло выдержать больше в этот момент.
– О, ничего, Жозефина. Я просто в себе разочарован.
Я вскинула голову, надеясь, что не стою на краю пропасти, что он не собирается мне сказать, что все это сумасшедшая ошибка.
– Я думал, что смогу готовить более тихо. Я хотел отблагодарить тебя за то, как ты меня разбудила, таким же способом, – сказал он, смотря мне прямо в глаза.
Я прикусила губу, когда дрожь пробежала через мою сердцевину от этой мысли. Я не могла говорить.
Он обошел стойку и вышел в гостиную, где я стояла как вкопанная. Он был в тех же пижамных штанах, что и утром, и больше ни в чем. Он встал передо мной и прикоснулся рукой к моей щеке, нежно ее поглаживая, пока смотрел на меня сверху вниз.
– Ты такая редкая красавица, Жозефина. Все в тебе сексуально. Это непроизвольно. Ты не можешь с этим ничего поделать. Не можешь это выключить. То, как ты двигаешься, как говоришь, как пахнешь; я просто хочу, чтобы ты была моя. Я не могу остановиться.
Он был так близко, что даже через одеяло я могла чувствовать, как его возбуждение прижимается ко мне. Он был твердый. Опять.
Я отошла на полшага назад и уперлась спиной. Одеяло сползло с моего плеча, и он этому помог. Оно растеклось около моих ног.
Он взял мое лицо обеими руками и страстно поцеловал, длинным, глубоким поцелуем. Я дрожала.
Я целовала его в ответ, мои руки на его плечах, притягивая его к себе. Его руки скользнули на мои бедра, и одна опустилась мне между ног, найдя меня мокрой.
– Боже, Жозефина.
Я начала извиваться, открывая себя ему.
Он опустился на колени, и когда его намерения стали ясны, я попыталась его предупредить.
– Прости, я должна сначала помыться, у меня не было возможности попасть в ванную, я очень…
Он меня перебил.
– Именно.
И он похоронил свое лицо у меня между ног. В киске, которую он растягивал и долбил своим членом и заливал своим семенем несколько часов назад.
Я откинулась на диване и широко раздвинула ноги. А он стоял на коленях, упиваясь сочащейся влажностью, которую сотворил, и это было божественно.
Все было гиперчувствительным, но его язык, казалось, знал, где давление было слишком, и он менял положение или темп. Мои руки были в его волосах,
Я текла, непристойно вдавливаясь в его рот, и он оказался больше чем равным мне по желанию, которое полностью вышло из–под контроля. Он положил руки на мою задницу, держа меня на месте, и его оральное нападение начало сосредотачиваться на моем клиторе. Он сосал его, похлопывал языком вниз и вверх, пока держал его между губ.
Оргазм ударил в меня быстро, вскипев неожиданно, и я непроизвольно попыталась оттолкнуть его, по мере того, как электричество, пронзающее мое тело, сделало мой клитор слишком чувствительным для дальнейших ласк.
Ему было все равно. Он проигнорировал мои попытки заставить его остановиться, и я никуда не могла убежать от его сильных рук, которые крепко держали меня.
Мои безумные, умоляющие глаза нашли его, но я не увидела в них пощады. Только чистую, животную похоть. Он хотел утолить жажду на алтаре моей женственности, и мое удовольствие было второстепенным. Он, как обычно, жестко контролировал мое тело.
Я извивалась, мои ноги поднялись и начали давить на его бедра, пытаясь оттолкнуть его, а мой голос умолял его смиловаться, когда произошла интересная вещь.
Болезненная гиперчувствительность моей киски ослабла, и открылось что–то типа сексуального второго дыхания. Первый оргазм, который кончился слишком быстро, когда потряс все нервные окончания клитора, заревел в десять раз сильнее, сжигая боль и дискомфорт. Я закричала и вцепилась ему в голову. Он держал мои запястья, чтобы я не свалилась с дивана, не прекращая при этом почитать мою киску своим ртом.
Когда я перестала дрожать, то обмякла в его руках, мое тело – сексуальная пустота, полностью лишенная энергии, желания, нужды. Он притянул мое лицо к своему, тепло мне улыбаясь.
– Попробуй себя, Жозефина. Попробуй свой оргазм, – он властно поцеловал меня, заявляя, что последний кусочек моего существа, который мог от него ускользнуть, сейчас полностью завоеван.
Он проводил меня в ванную и включил горячий душ. Стянул штаны, освободив толстый, полу эрегированный член. Я с интересом рассматривала его, ведя пальцем по длине, пока мы стояли под обжигающей водой.
Джон заставил меня повернуться спиной, чтобы он смог нанести шампунь на мои волосы и помыть мое тело. Его руки были шероховатыми и сильными, и особенно хорошо они ощущались на моей голове, когда он смывал шампунь, который дороже, чем что–либо, что у меня когда–либо было.
Я держала его член в руке, пока он стоял позади меня, просто перекатывая его в ладони, чувствуя его вес, стимулируя его возвратно–поступательными движениями.
Когда я была чистой, он развернул меня и глубоко поцеловал, позволяя воде успокоить наши мышцы и смыть стресс, который мог быть после первых недель в университете.