Настенька
Шрифт:
Я трясущейся рукой зажгла ещё две лучины и, воткнув их поближе к себе, схватила подвернувшийся мне под руку печной ухват.
– А ну-ка выходи на свет! Чего прячешься? – как можно более грозным голосом прокричала я, а у самой всё дрожало внутри от страха.
Мужичок вперил в меня свои чёрные глаза-плошки и часто ими заморгал.
– Поди ж ты, увидела!? – раздалось скрипучее удивление названого гостя.
– Увидела, увидела, – закивала я головой, покрепче держась за ухват и наводя его на странное существо.
Гость издал что-то, напоминающее кашель,
– Здравствуй, хозяюшка! – поклонилось нечто и, внимательно присмотревшись ко мне, вдруг неожиданно подпрыгнуло на месте, – Тьфу ты, ведьма!
Я от внезапно услышанного высказывания в мой адрес чуть не выронила ухват.
– А ну-ка повтори, как ты меня назвал? – разозлилась я и почувствовала, как вокруг меня воздух налился морозной свежестью.
Гость снова откашлялся и вновь поклонился, но уже более учтиво и в самые ноги.
– Прости меня, навья дочь, не знал я, что застану тебя здесь, – снова поклонилось существо, и добавило, – Слух по селу пошёл, что хозяйка моя вернулась в дом, вот я и пришёл проведать, да присмотреть. Соскучился по хозяйству. Что домовой без дома? Вот и подумал, раз Настенька вернулась, так и я ворочусь.
Мужичок тяжело вздохнул, а потом уныло покачал головой:
– Да видно не судьба остаться, не вернулась Настенька, не наш теперь это дом. Ещё раз прости за беспокойство, навья дочь, – снова поклонился он мне в ноги и пошёл к двери, медленно растворяясь в сумраке тёмной избы.
Я ровным счётом ничего не поняла из того, что мне только что рассказало это странное существо. И поэтому, быстро прикинув, что это нечто не настроено против меня агрессивно, а значит, не представляет явной угрозы, я поспешила остановить его, пока оно полностью не растворилось в темноте ночи.
– Постой-ка, уважаемый, – торопливо произнесла я, не зная, как к нему обратиться, – Давай поговорим, проходи ближе, не стесняйся, – сделала я приглашающий жест, откладывая в сторону печной ухват.
Гость вновь будто бы материализовался прямо на моих глазах из сумрака и выжидательно уставился на меня. Н-да, блин, вид у него был не очень располагающий к общению.
– Присаживайся, – указала я рукой на деревянную лавку возле стола, – Угощайся, как говорится, чем богаты…, – вежливо проговорила я, попутно наливая в глиняные чашечки травяной сбор.
– Благодарствую, навьюшка, – одобрительно залепетал мужичок, запрыгивая на лавку, обтирая свои руки о грязные штаны.
Я пододвинула поближе к гостю тарелку с лепешками и налила из горшочка в маленькое блюдце мёда. Существо активно принялось за угощение, а я же, подперев ладошкой щеку, принялась внимательно его разглядывать. С каждым новым глотком он будто бы наполнялся красками. Возможно, это была всего лишь игра света и тени, но я была совершенно уверена в том, что его серое лицо стало вдруг нормального человеческого оттенка, а щёки даже приобрели лёгкий румянец. Некогда слипшаяся и спутавшаяся бородёнка расправилась, торчащие в разные стороны волосы легли на прямой пробор, а черные глазища приняли нормальный вид с белками и серыми радужками.
– Кто ж ты такой? – словно сама себе задала я мучавший меня вопрос.
Мужичок отложил в сторону недоеденную лепешку и посмотрел на меня внимательным взглядом.
– Так домовой я, дух дома этого, семьи Прохоровых, – как само собой разумеющееся проговорило существо.
– А звать-то тебя как? – поинтересовалась я, с интересом разглядывая домового и произошедшие с ним метаморфозы.
– Казимир, – снова с поклоном ответил мужичок.
Если бы не явная реальность всего происходящего, я бы давно поверила, что сплю, или у меня откровенно поехала крыша.
– Казимир, – задумчиво протянула я, – А вернулся зачем?
Мужичок снова схватился за лепешку, но ответил:
– Так домовой без дома разве может?
– Не знаю, – честно ответила я на скорее риторический вопрос, – А разве других домов мало? Нашел бы себе новый.
Домовой хмыкнул:
– Так в других домах свои домовые есть, – покачал головой гость, – Как Настю хоронить понесли, я и ушел. Дом запер, отворот наложил, чтоб не пожгли и не пограбили, всё ж не одно поколение Прохоровых здесь прожило. Вот и тебя в последний путь проводил, в косы нивяник вплел, узелок сложил и ушёл.
Казимир шумно отхлебнул отвар и снова продолжил:
– Меня Лукьян сначала приютил, домовой Зубовых, что отсюда через три дома. Но два домовых на одну избу…, – он удрученно махнул рукой, давая понять, что это что-то из ряда вон, совсем недопустимое.
– А что с тобой станет, если у тебя дома не будет? – поинтересовалась я.
– Домовой без дома погибает, в нежить превращается, – печально пояснил Казимир.
– В нечисть? – переспросила я.
– В нежить, – поправил меня мужичок, – Я и так нечисть, домовой.
– Нечисть, – ошарашено повторила я, а потом решила уточнить, – А нежить тогда что такое?
Казимир нахмурился, но ответил:
– Ну, это когда дух тело покидает, а само тело упокоения не находит, а бродит по земле, и в него силы разные вселяются, бесчинствуют, кровь проливают. Это и есть нежить.
Я с ужасом уставилась на сидящее напротив меня существо.
– То есть ты можешь таким стать?
На мой вопрос Казимир лишь удрученно кивнул и низко опустил плечи и голову.
Н-да, жаль существо. Вроде бы и не злой он, а вполне себе приятный дядечка, располагающий и дружелюбный, хоть и нечисть. Хотя, что я вообще знала о нечисти? Да ничего.
– А в этом доме почему остаться не можешь?
Мужичок лишь грустно усмехнулся на мои слова:
– Да где ж это видано, чтобы ведьма в свой дом кого впустила, тем более домового!
От услышанного у меня округлились глаза:
– Ты кого ведьмой назвал? – неожиданно вспылила я.
Мужичок с непониманием уставился на меня.
– Так тебя и назвал, – пролепетал он, всерьёз не понимая, чем вызван мой гнев, – Чем я обидел тебя, навья дочь?
– Какая я тебе ведьма? И что ещё за навья дочь? – снова начала я злиться и вновь почувствовала, как вокруг меня похолодел воздух.