Настольная книга адвоката. Искусство защиты в суде
Шрифт:
— Он выпрямляется, прижимает меня к стене и говорит: «Я тебя арестую за препятствование полицейскому выполнить свои служебные обязанности».
— О чем вы сейчас думаете?
— Я думаю о том, что скажу маме, если меня посадят в тюрьму. Он прижимает меня к стене дома и надевает наручники. Он говорит: «Как тебя зовут, сука?» — а я отвечаю: «Ширли Макколл», — а он говорит: «Где ты живешь?» «Вест-парк, 324», — отвечаю я, а он: «Ладно, сука, сколько тебе лет?» Я говорю, что мне семнадцать, и тогда он снимает наручники и командует: «Убирайся отсюда к своей мамочке».
— Что происходит с Дерриком?
— Они здорово его избили. Он лежит на бетонной дорожке без сознания, лицом вниз.
— Откуда вы знаете, что он без
— Потому что он не двигается. У него течет кровь изо рта и из носа.
— Что делают полицейские?
— Полицейский Харлоу вызывает по рации «скорую».
— А что делаете вы?
— Убегаю домой.
Когда Ширли появится в суде в качестве свидетельницы, она сможет повторно в подробностях пересказать то, что случилось в сцене. Она будет нервничать, но к допросу она подготовлена. Ширли знает, какими будут ее показания, знает историю, которую будет рассказывать. Ее показания немного отличны от того, что можно услышать в суде: свидетель с трудом подбирает слова, чтобы описать произошедшие события или сцену абстрактным, неопределенным языком, который позволяет присяжным создавать собственные, не слишком точные картинки.
Многие годы я мучился и испытывал трудности, допрашивая своего свидетеля. Обычно я руководил допросом, потому что в накаленной обстановке зала суда внезапно оказывалось, что свидетель не может сказать то, что знает. Но я обнаружил, что путь к знанию открывает метод психодрамы. Свидетель часто не понимает всего, что он знает, пока не проиграет всю сцену, а мы узнаем ее вместе с ним. Мы не «натаскиваем» свидетеля. Он учит нас.
Предупредить присяжных о подготовке. Что случится, если после подготовки свидетеля противная сторона задаст ему на перекрестном допросе примерно такие вопросы в следующей манере:
«Итак, мисс Макколл, вы встречались с мистером Спенсом и обсуждали ваши показания?» — «Да», — отвечает свидетель. Некоторые менее искушенные присяжные потрясены. Мистер Спенс, предположительно честный адвокат, соблюдающий этические нормы, «натаскивал» свидетеля. «Когда вы встречались с ним?» — «На прошлой неделе. В его офисе». — «Кто был там?» — «Мистер Спенс и его сын, Кент». — «И вы устраивали для них весь этот цирк?» Допрос продолжается в той же форме, подавляя человека, делая из него крайне ненадежного свидетеля. После этого дело можно считать проигранным.
Мы легко можем избежать этой катастрофы. В самом начале показаний Ширли допрос идет следующим путем:
— Ширли, — (в некоторых судах не разрешается обращаться к свидетелю по имени, и в этом случае мы назовем ее мисс Макколл), — мы встречались перед тем, как вы заняли это свидетельское место?
— Да. Мы встречались в вашем офисе неделю назад.
— Что мы там делали?
— Вы попросили меня показать, что случилось и что я видела.
— Вы показали мне?
— Да.
— Каким образом?
— Я показала место, где это случилось, и показала и рассказала, что делали и говорили присутствовавшие там люди.
— Это помогло вам подготовиться к сегодняшней даче показаний?
— Да.
— А я могу сказать, Ширли, что вы помогли мне понять случившееся.
Безобидный комментарий, который может вызвать возражения, но при этом помогает сформировать правильную точку зрения на происходящее.
Клиент как свидетель. Мы уже обсуждали опасность вызова клиента в качестве свидетеля в уголовном деле. Однако в гражданском деле все совсем иначе. Если клиента на свидетельское место не вызовем мы, его обязательно вызовет защита. В гражданском деле клиент является неотъемлемой его частью: он и есть наше дело. Мы не защищаем клиента, как в уголовном деле, — мы являемся обвинителями. Нагрузка лежит на нас. Наш клиент является жертвой, обиженным и оскорбленным, и мы добиваемся справедливости, всей справедливости, которая может вместиться в решение присяжных.
Когда я вижу адвокатов, ищущих ответы по своему делу, то спрашиваю их: «Почему бы вам не поговорить со своим клиентом? Ведь он и есть специалист в этом деле. Он каждый день жил с ним и думал о нем, он изучил каждый закоулок этого дела. Возможно, он находится в замешательстве, не знает законов, его сознание застилает навязчивая тревога. Его могут беспокоить внешние обстоятельства, но он знает об этом деле больше, чем любой другой человек на всем белом свете».
Слишком часто адвокаты рассматривают своих клиентов как надоедливых, скулящих существ, всегда что-то требующих и всегда неразумных. Это может быть правдой, но они лучше всех знают дело. Они являются источниками наших знаний, а не только людьми, случайно зашедшими к нам в офис, подписавшими соглашение и теперь постоянно требующими скорейшего завершения дела.
Если нужно провести допрос своего свидетеля, необходимо посидеть с клиентом в его доме. Именно здесь он проводит свою жизнь. Давайте посмотрим его спальню, книжные полки и даже заглянем в холодильник. Давайте увидим, что он делает в течение тягостных дней и одиноких, наполненных мучениями ночей. Если мы представляем паралитика, то должны провести ночь в его доме. Познакомьтесь с его семьей, убедитесь в их заботе и каждодневной борьбе, а также в том, чего треклятая травма их лишила. И почувствуйте их героическую жизнерадостность и любовь. Мы должны посмотреть, как наш клиент с трудом забирается в постель вечером и выползает из нее утром, как в его тело вставляют трубки и вкалывают иголки. Понять, что в действительности представляет собой беспомощность. Он не может сам донести ложку до рта, не может самостоятельно опорожниться. Его жажда к жизни погребена под болью, страданием и деградацией. Если мы хотим знать о его деле, нужно прожить с ним по крайней мере один день и одну ночь и при этом учитывать тот факт, что он будет жить со своим несчастьем, пока Господь не проявит свое милосердие. Если мы хотим знать, что представляет собой дело, нужно стать клиентом. В этом случае мы не только узнаем, как некое событие может изменить жизнь, но и войдем в зал суда, ощутив на себе темное, гнетущее, одинокое существование, к которому клиент приговорен на всю оставшуюся жизнь.
Чтобы подготовиться к допросу этого свидетеля, необходимо побывать на месте, где произошел несчастный случай. Как, не зная сцены, мы можем понять историю? Итак, несчастный случай произошел на неохраняемом железнодорожном переезде. Что мы там видим? Длинный изгиб стальных рельсов и надвигающийся поезд. А как насчет высокой травы, растущей на переезде? Подождем, когда проедет поезд. Мы его слышим? Какие запахи носятся в воздухе? Пахнет ли выхлопом дизельных двигателей? Если мы не побываем на месте происшествия, то не сможем точно перенести сцену в зал суда.
Меня поражает, что часто адвокаты не посещают место происшествия. Страшно, что многие из них входят в зал суда, не посидев в потерпевшем аварию автомобиле. Мы, адвокаты, привыкли полагаться на книги и часто думаем, что можем узнать о деле, прочитав отчеты специалистов и взглянув на фотографии.
Сама идея помочь кому-либо надеть протез или прошагать по грязи к месту, где перевернулся автомобиль, сама мысль запачкать руки или ноги, прочувствовать реальность сцены часто вызывает отвращение у дам и господ, которые причисляют себя к адвокатскому сословию. А когда решение принимается не в их пользу, те же самые дамы и господа, сидя в своих роскошных офисах, пишут апелляции к другим дамам и господам, занимающим удобные кресла в апелляционных судах.