Настольная книга адвоката. Искусство защиты в суде

Спенс Джерри

Мне грустно, когда я вижу, как адвокаты пытаются подражать другим адвокатам. Пытаться подражать кому-либо — все равно что отнести ростовщику идеальную жемчужину, чтобы обменять ее на поддельный бриллиант. Именно на этом основана сегодняшняя реклама с участием знаменитостей. Когда Майкл Джордан обнимает шиповки «Найк», имеется в виду, что вы можете стать чуть-чуть похожим на Майкла Джордана, если выложите пару сотен за кроссовки этой фирмы. Я старался не вливаться в толпу ходячих мертвецов, которые подражают друг другу и тем самым добровольно отказываются от жизни.

Сила личности в зале суда, способность

торгового агента заключить сделку исходит из уникальности. Горячего оратора легко победит тот, кто сохраняет свое «я», стоя перед лицом, принимающим решение. Недавно я наблюдал за одним адвокатом в зале суда. Он был небольшого роста, с животиком и облысевшей головой, на которой оставшиеся по бокам волосы были острижены так коротко, что уши из-под них торчали, словно блюдца. Его ноги напоминали утиные лапы. На носу-картошке ненадежно балансировали очки. Он часто мигал, когда говорил своим тонким, скрипучим голосом. И тем не менее в нем чувствовались сила и авторитетность. Несмотря на то что этот адвокат выглядел робким и неуклюжим, создавалось впечатление, что он доволен собой и не замечает своих вопиющих недостатков. Глядя на него, вскоре забываешь, что он мало напоминает морского пехотинца. На нем был плохо сидящий костюм, но его авторитетность и стиль поведения не были агрессивными по отношению к присяжным и другим участникам заседания, и, кроме того, он был явно искренен и непоколебимо убежден в правоте своего дела.

Я начал восхищаться смелостью этого человека. Время от времени он отпускал скромные шутки, в основном смеясь над собой. Его ранимость ощущалась почти физически. Мне очень понравился этот человек, я болел за него, потому что видел его уникальность, его большое сердце, застенчивую улыбку и привлекательность, которой не обладала ни одна кинозвезда. Разумеется, он выиграл дело.

После суда я поговорил с этим адвокатом. Он представлял родителей, которых ложно обвинили в издевательстве над ребенком, и, когда он говорил, на его глаза навернулись слезы.

— Худшее, что может случиться с отцом, — несправедливые обвинения в причинении ущерба своему ребенку. Он невиновен! — И на глазах его снова навернулись слезы. Он обращался ко мне, а не к присяжным.

— В вас огромная сила, — сказал я.

Он с удивлением посмотрел на меня:

— Сила?

Он казался очень хрупким.

— Да, — ответил я. — Она идет от любви к людям. Любовь заразительна, как часто повторял я. Кроме того, ваша сила кроется еще в одном. По-моему, вы удовлетворены собой.

Он насмешливо взглянул на меня. Потом кивнул и произнес:

— Я — это все, что у меня есть. И этого достаточно.

И был прав на сто процентов.

Видение: волшебная дверь. Если бы я мог дать подарок каждому читателю, это было бы видение будущего, в котором ваше уникальное «я» было бы полностью открыто и оценено по достоинству. Мне преподнесли этот подарок мои родители и некоторые учителя, которым я до сих пор благодарен. Однако это видение можно уничтожить, разбить одним неосторожным заявлением. Наша психика крайне хрупка, к ней нужно относиться с большой заботой. Помню Вильму Линфорд, учительницу риторики в средней школе, которая сказала, что у меня прекрасный голос, наверное, предвидя, каким он сделается, когда станет ломаться в подростковом возрасте. Но, повзрослев, я принял

ее видение, стал брать уроки пения и даже подумывал, не петь ли мне в опере.

Судья Франклин Б. Шелдон, снимавший с меня три шкуры, когда я был начинающим адвокатом, однажды отвел меня в свой кабинет и произнес: «Когда-нибудь ты станешь великим адвокатом». У него было собственное видение, кем может стать мямлющий, испуганный новичок, и он поделился им со мной.

Я также помню одного судью из юридической школы, который, критикуя мою роль в инсценировке судебного разбирательства, сказал: «Вы никогда не станете адвокатом, мистер Спенс. Я бы на вашем месте бросил это занятие и поискал дело, более соответствующее вашим талантам: например, занялся бы продажей недвижимости или чем-то вроде того». Меня долго преследовала эта жестокая оценка, потому что и в молодом, и в зрелом возрасте мы склонны воспринимать чужое видение как собственное и развивать его.

Но видение, которым мои родители поделились со мной, победило, как и видение моей жены Имаджинг. Я мог делать все, что меня заинтересует, и я решил стать успешным адвокатом. Позже мой литературный агент Питер Лампак поделился своим видением относительно моей способности писать. Он полагал, что со временем я могу стать успешным автором. Мне везло на доброту и видение любящих людей. Что же касается раздражительного старого судьи, предрекшего мне мрачное будущее, то он сам мало чего добился в судах и с легкостью лишал всех остальных возможности на успех. Такие люди часто занимают высокопоставленное положение, но из-за отсутствия уважения к себе и низкой самооценки радуются неудачам окружающих.

Я вспоминаю женщину с трехлетней дочкой по имени Бетси. Девочка родилась слепой. Ее мать входила в хорошо известную религиозную секту. Она сказала: «Знаете, дети рождаются с первородным грехом. Они не знают разницы между добром и злом. Специально для Бетси у меня в шкафу висит ремень». Слепа была не девочка, а ее мать. И не Бетси, а мать не ведала разницы между добром и злом. Такие родители представляют опасность для человеческого рода: они уничтожают видение. Видение, особенно детское, имеет волшебную силу преображать ребенка, раздвигать шторы и распахивать двери навстречу прекрасным возможностям, которые жизнь предоставляет каждому из нас.

Не важно, подарили нам прекрасное видение или нет, мы должны заботиться о своем собственном. Однажды я услышал, как один адвокат сказал: «Мне противно смотреть на себя в зеркало». После того как он провел несколько дней в Адвокатском колледже, я услышал, как он же признается с надеждой: «Я трус, но у меня есть смелость быть самим собой». Для того чтобы отбросить старые, неверно внушенные идеи о себе самом и начать поиски уникального, идеального «я», требуется смелость. Но она есть у всех нас.

Мне некому было подражать в маленьком захолустном Ривертоне, поэтому приходилось создавать собственное видение того, каким должен быть адвокат. Одно время я считал, что он должен говорить, как Франклин Д. Рузвельт, но для Вайоминга это не годилось. За много лет я понял, что идеальное видение себя — это собственное «я», постоянно изменяющееся видение, к которому я стремился на протяжении семидесяти пяти лет. И утверждаю, что ваше лучшее видение — это вы сами, несравненный, уникальный, подлинный.