Настоящая крепость
Шрифт:
– Выводите свою вторую роту на позицию, майор, - прошептал он Нейклосу и услышал, как собственный приказ майора передается от человека к человеку.
Несколько мгновений спустя назначенная рота удалилась, к счастью, тихо, и он снова устроился в тени, ожидая. Он дал выдвигающейся роте достаточно времени, чтобы та заняла заранее выбранную позицию и перекрыла заднюю сторону особняка от прилегающего к нему просторного парка, затем еще подождал для страховки. Только тогда он повернулся к Нейклосу и кивнул.
– Вперед, - просто сказал он.
***
Первым намеком любого обитателя Сторм-хауса на то, что происходит что-то
К сожалению, этого не произошло. И, возможно, что еще более печально, инструкции сэра Корина Гарвея своим стражникам были очень четкими. Никому не дозволялось поднимать тревогу. Как следствие, оруженосцы графа были... нейтрализованы с максимальной эффективностью и минимальной мягкостью, пока они все еще пытались выяснить, что это было за "другое объяснение". Тем не менее, стражники на самом деле не пытались их убить, и оба оруженосца пришли в сознание в течение двух дней.
Когда оруженосцы у ворот пали под энергичными прикладами мушкетов, Гарвей и большая часть его людей хлынули во двор Сторм-хауса. Была некоторая толкотня, когда они проходили через сужающиеся ворота, но это была та же самая рота, которую Гарвей выбрал для рейда по захвату Эйдрина Уэймина. К настоящему времени они стали экспертами по совершению набегов на монастыри или городские дома посреди ночи, и сегодня вечером их проинструктировали еще более тщательно, чем в ту ночь. Как только они прошли ворота, они снова рассредоточились, разные отделения направлялись к своим целям под руководством своих сержантов.
***
Епископ-исполнитель Томис Шайлейр с радостью принял приглашение графа Сторм-Кип посетить Тилиту. Хотя он был уверен в безопасности резиденции графа Крэгги-Хилла в Валейне, Шайлейр придерживался мнения, что лучше оставаться в движении. Позволить себе слишком долго задерживаться в каком-либо одном месте было чересчур опасно, чтобы дать какому-то потенциальному подозреваемому шанс узнать его, каким бы безопасным ни казалось его укрытие или даже каким бы оно ни было на самом деле.
Крэгги-Хилл не соглашался, утверждая, что для него было бы разумнее найти единственное, действительно безопасное укрытие - очевидно, по мнению Крэгги-Хилла, в Валейне - а затем просто остаться там. Если бы он никогда не выходил, - рассуждал Крэгги-Хилл, - вероятность того, что кто-то узнает его, была бы невелика.
Шайлейр мог оценить логику, но, по его мнению, против нее было четыре убедительных аргумента. Во-первых, где бы он ни разместил свою штаб-квартиру, туда и обратно должен был поступать постоянный поток посыльных и посетителей. Так и должно было быть, если он собирался поддерживать контакт с лояльным Храму духовенством княжества. Все это движение, скорее всего, рано или поздно привлекло бы внимание, если бы он остался на одном месте, независимо от того, осознавал ли кто-нибудь его присутствие или нет. Во-вторых, он просто не был готов оставаться взаперти буквально месяцами подряд в одном номере, каким бы роскошным он ни был. Ему нужно было выйти, подышать хотя бы немного свежим воздухом, и передвижение - осторожное - между резиденциями высокопоставленных членов сопротивления
И в-четвертых - хотя он был не готов обсуждать это с кем-либо из своих светских союзников - у него была менее, чем абсолютная вера в бескорыстие мотивов Крэгги-Хилла. Если уж на то пошло, он питал по крайней мере некоторые подозрения относительно альтруизма всех этих союзников. Что означало, что у него не было никакого желания оказаться постоянным гостем и (по случайному совпадению) под физическим контролем кого-либо из них.
Его собственная логика не была общепринятой, и все же никто ничего не мог с этим поделать. Шайлейр подозревал, что его коллеги-заговорщики осознали это и организовали свой собственный график "приглашений" как лучший доступный им компромисс, но его это устраивало. Он не возражал против того, чтобы им немного "управляли", пока у него была возможность избежать постоянного тюремного заключения.
Из всех городских домов и поместий, в которых он был гостем после бегства из Мэнчира, Сторм-хаус был его любимым. Он был самым новым и современным, из отведенных ему комнат открывался великолепный вид на пляж, и ему нравился здешний климат. Успокаивающий шум прибоя также помогал ему заснуть, и именно это он и делал, глубоко и мирно, в тот момент, когда стражники сэра Корина Гарвея погрузили оруженосцев у ворот Сторм-хауса в еще более глубокий сон, чем его собственный.
Однако менее чем через три минуты покой епископа-исполнителя был грубо прерван.
***
Саламн Трейгейр, граф Сторм-Кип, крепко спал, мирно похрапывая рядом со своей женой, когда что-то нарушило его сон.
К несчастью для графа, хотя Сторм-хаус, возможно, и не был спроектирован как крепость, он был построен прочно. Фактически, он был намеренно сконструирован с прицелом на изоляцию от шума близлежащих городских улиц, особенно в личных апартаментах и спальне графа, и тот же самый шумоподавляющий дизайн означал, что приглушенный звук был недостаточно громким, чтобы на самом деле разбудить его. Его спящий мозг немного встрепенулся, пытаясь определить это, но прежде чем рыба сознания достигла поверхности бассейна его спящего разума, дверь в его спальню резко распахнулась.
Сторм-Кип успел только сесть, когда его жена закричала и вцепилась в одеяла.
– Что за х..?!
– начал он громогласно.
– Граф Сторм-Кип, - прервал его ровный, холодный голос, - я арестовываю вас по обвинению в государственной измене и заговоре против короны.
Сторм-Кип замер с открытым ртом, узнав этот ледяной голос. Прилив адреналина привел его в полное сознание, но его мозг все еще скользил по поверхности шока, как человек, пытающийся встать на ноги на поверхности замерзшего озера. Он моргнул от света, льющегося из открытых окошек трех фонарей, и, посмотрев мимо сэра Корина Гарвея, увидел полдюжины стражников Гарвея... и свет фонаря, поблескивающий на острых лезвиях их штыков.
***
Епископ-исполнитель Томис был в разгаре сна - без сомнения, навеянного шумом прибоя, доносившимся до него даже во сне, - о солнечном дне на одном из пляжей за пределами Мэнчира, когда дверь в его спальню распахнулась. Кроме того, он спал крепче, чем граф Сторм-Кип. Он сел, моргая от внезапного света, пораженный, но все же слишком сонный и расслабленный, чтобы чувствовать себя по-настоящему встревоженным.
– Ч..?
– начал он.