Настоящая крепость
Шрифт:
Даже сейчас сэр Корин Гарвей совсем не испытывал искушения думать о своем отце как о чарисийском партизане. На самом деле, это понятие было непостижимо уму. Но, особенно после визита архиепископа Мейкела, Энвил-Рок, по крайней мере, смирился с тем, что Чарис пытается исправить плохую ситуацию. И, как подозревал Гарвей, хотя граф, возможно, еще не научился считать себя подданным Чариса, он обнаружил, что гораздо более твердо согласен с доктриной Церкви Чариса - и растущей поддержкой, которую эта доктрина находила среди собственных реформистов Корисанды - чем он когда-либо ожидал.
И это настоящая причина, по
– Потому что ты не доверяешь им настолько, насколько можешь плюнуть против ветра. Потому что ты чертовски хорошо знаешь, что такие люди, как Крэгги-Хилл, Баркор и Зибедия, не пытаются улучшить плохую ситуацию... если только они не смогут сделать лучше для себя в процессе.
– В твоей записке говорилось, что ты информируешь генерала вице-короля?
– спросил его отец, и он кивнул.
– Да, отец.
– Он слегка пожал плечами.
– Во-первых, потому что это моя обязанность сообщить ему, и, во-вторых, потому что я полагал, что вполне возможно получение им собственной записки.
– Гарвей криво улыбнулся.
– В сложившихся обстоятельствах это казалось самым разумным поступком. Хотя я передал ему, что встречусь с вами и графом Тартариэном, и что вы двое сообщите ему о решении регентского совета по этому вопросу.
– Тактичный тип, не так ли?
– заметил его отец, затем посмотрел на Тартариэна.
– Ну, Тарил, не вижу, что нам здесь нужно много "решать", несмотря на усилия Корина пощадить наши чувства. И я также не уверен, что вижу какую-либо причину для созыва всего совета. Это явно подпадает под исполнительную власть короны, которая в настоящее время возложена на меня как регента. Кроме того, у нас есть - как только что отметил Корин - обязательство информировать Чермина и полностью сотрудничать с ним в этом вопросе.
– Он поморщился.
– Это связано со всеми теми клятвами, которые мы и парламент дали Кэйлебу и Шарлиэн. Ты бы согласился?
– С учетом того, что никто в Зионе или Храме никогда не примет эти клятвы как обязательные, да, - мягко сказал Тартариэн.
– Ха!
– Энвил-Рок презрительно фыркнул и покачал головой.
– Конечно, это не так! Но правда в том, Тарил, что я обнаружил, что теперь мне действительно наплевать на проклятую храмовую четверку. Во всей этой неразберихе в первую очередь виноват этот любитель ящеров, ублюдок Клинтан. И "великий инквизитор" он или нет, если ему действительно наплевать на то, чего хочет Бог, тогда я чертов великий герцог Харчонга!
Глаза Гарвея расширились. Несмотря на его собственные более ранние мысли об отношении Энвил-Рока к Церкви Чариса, это было, по любым меркам, самое сильное заявление, которое его отец когда-либо делал о нынешнем руководстве Храма. И все же, хотя он никогда не ожидал услышать это, больше всего его удивило почти полное отсутствие собственного изумления, когда эти слова были произнесены на самом деле.
Он посмотрел на Тартариэна и почувствовал еще один небольшой приступ удивления, потому что Тартариэн на самом деле улыбался Энвил-Року.
– Тебе потребовалось немного времени, чтобы понять это, не так ли, Райсел?
– Его мать, - Энвил-Рок ткнул большим пальцем в сторону сына, - всегда говорила, что я могу быть немного медлительным. Но вот что скажу тебе, Тарил, в аду будет холодный
– Конечно, нет, - тихо сказал Тартариэн.
– Я никогда так не думал. С другой стороны, я также никогда не думал, что есть какой-то способ это изменить.
– Ну, на самом деле я тоже, - признался Энвил-Рок.
– И я также не думал, что бы это было, когда Кэйлеб приплыл сюда из Старого Чариса и надрал нам задницы между ушами. Религиозная реформа? Драконье дерьмо! Старомодная имперская политика с новым оправданием, вот что это было, и я это знал. Я тоже все еще не совсем готов отказаться от этой интерпретации, но...
– Но ведь есть еще архиепископ Мейкел, не так ли?
– Тартариэн закончил за него тихим голосом, и Энвил-Рок кивнул.
– Есть архиепископ Мейкел, и есть священники, такие как отец Тиман, и есть хладнокровные ублюдки, которые убивают священников, таких как отец Тиман. Ублюдки вроде Жэспара Клинтана, которые убивают детей и называют это "Божьей волей".
Мышцы на челюсти Энвил-Рока на мгновение напряглись, а затем он закрыл глаза, глубоко вдохнул и встряхнулся. Когда он снова открыл глаза, мышцы челюсти снова расслабились, и он криво улыбнулся.
– Не думаю, что Кэйлеб Армак - архангел Лэнгхорн, вернувшийся во славе, но я действительно думаю, что он в основном хороший молодой человек, делающий все, что в его силах, в чертовски запутанной ситуации. Молодой человек, который отказался просто лечь и умереть, когда храмовая четверка решила уничтожить его королевство. Я также думаю, что Клинтан и инквизиция теперь показали свое истинное лицо. И скажу тебе это прямо сейчас, Тарил - я встану на сторону любого по эту сторону самой Шан-вей, кто готов противостоять кому-то подобному.
II
Город Тилита, залив Тилит, графство Сторм-Кип, княжество Корисанда
В двух торговых галеонах, стоявших на якоре далеко от причалов города Тилита, не было ничего примечательного. Они прибыли порознь, с разницей в несколько часов, один под домашним флагом довольно сомнительного торгового дома Мэнчира, а другой - чисхолмского регистра. Они встали на якорь в нескольких сотнях ярдов друг от друга, а затем продолжили игнорировать друг друга, ожидая своей очереди пройти вдоль причала или выгрузить свой груз на берег.
Ни один из них, казалось, не особенно спешил, поскольку их шкиперы не предприняли никаких особых усилий, чтобы организовать сопровождение своих грузов, но никого в Тилите это особенно не волновало. На самом деле, никто в Тилите не обращал на них ни малейшего внимания, когда они стояли там, с горстками людей, двигавшихся по их палубам и наблюдавших, как темнота медленно опускается на залив. Тут и там на берегу начали загораться огни - ничего похожего на освещение, которое можно было бы увидеть в Теллесберге, или Черейте, или даже Мэнчире, но, тем не менее, они сверкали, как выброшенные на берег звезды. Ночью они казались еще ярче, чем могли бы быть в другое время, поскольку луны не было.