Настоящая любовь и другие напасти
Шрифт:
— А разве ты не используешь меня только для секса?
Тай посмотрел ей в лицо и нажал кнопку, чтобы разблокировать дверь:
— Да. Точно. Спасибо.
Вечером в понедельник Тай закреплял гетры изолентой, пока тренер Найстром рисовал на доске схемы. Остальные «чинуки» сидели или стояли вокруг, ожидая начала игры. Звук отрывающейся ленты вторил последним напутствиям тренера.
— Блокируйте удары. Держитесь перед воротами, — говорил он, выводя на доске круги.
На арене ведущий «Чинуков» разогревал толпу, а из колонок неслась песня «Куинн».
— Будьте внимательны и следите за шайбой, — сказал Найстром
Хоккеисты прошли по коврику, покрывавшему пол. Когда ведущий называл номер, позицию и имя, игрок выезжал на лед. Тай встал самым последним и посмотрел на ложу владельца команды. На красных стульях сидело несколько человек, но Фейт среди них не было.
Над ареной взорвались звуки дудок, когда ведущий назвал номер и имя Сэма, и Тай подошел ближе к выходу. Вчера он сказал, что хочет пригласить Фейт на ужин. Не велика важность. Тай только что провел несколько часов, занимаясь с ней сексом. Ее руки и горячий рот путешествовали по всему его телу, и Тай хотел пригласить ее сходить попробовать великолепной итальянской еды. Не такая уж невидаль. Любая другая женщина ожидала бы этого и даже большего, но Фейт повела себя так, как будто он попросил ее выносить его ребенка. Ее реакция вывела Тая из себя, и он отплатил грубым сексом. Только это рикошетом вернулось к нему, потому что ей понравилось. Он не мог перестать думать о засосе, который оставил на ее бедре, и это заставляло его злиться еще сильнее.
Вызвали следующего игрока, и капитан сделал шаг вперед.
Он думал, что будет сожалеть о сексе с Фейт. Думал, это создаст сложности. Но так не произошло, и не произойдет, пока никто об это не узнает. Физически Фейт была идеальной женщиной. Ошеломительно прекрасной от макушки светловолосой головы до красных ноготков на пальцах ног: она была большим, чем огромные сиськи и красивая задница. У Фейт имелись мозги и чувство юмора, но самым привлекательным в ней оказалась ее решительность и сила воли. Встать и казаться уверенной в себе, даже когда совсем не чувствуешь этого. Тай был восхищен ее стойкостью, мужеством и смелостью.
Следующим на лед вызвали Блейка, и Саваж подошел еще чуть ближе к арене. То единственное, что раньше чертовски раздражало его, теперь влекло, как пчелу на горшок с медом. Какая ирония. А, может, такова его карма. Чем бы это ни являлось, нужно было это остановить. Вот он здесь, готовится выйти на лед, чтобы сыграть одну из самых важных игр в своей жизни, и не может перестать думать о Фейт. Ему нужно настроиться на игру. И не изменять себе, потому что прекрасная блондинка хотела от него только секса и ничего большего. Даже ужина.
Вызвали Влада, и Тай подошел к кромке льда. С другой женщиной это могло бы быть идеальным решением, но Фейт не была другой женщиной. Она владела «Чинуками». То, о чем он забывал с пугающей регулярностью.
— Номер двадцать один, — сказал ведущий, и его рокочущий голос чуть не заглушила кричащая толпа, топавшая ногами и дудевшая в дудки. — Играет в центре. Капитан «Чинуков», Тай С-а-а-в-а-а-а-а-а-ж!
Опустив голову, Тай вылетел из туннеля, как пуля из ружья.
Он несся по зеркальной поверхности льда вдоль длинной линии товарищей по команде, затем повернул лезвия коньков набок, так что вверх полетели брызги льда, а сам Саваж резко остановился. Фанаты пришли в неистовство, а он поднял глаза на ложу владельца. У поручня стояла миссис Даффи, глядя на лед. Тай не мог разглядеть ее лица, но знал, что она смотрит на него, и его грудь сжалась от злости. Злости, которая
Глава 16
Ранним утром солнце залило салон самолета «Би-эй-си 1–11», когда тот прорвался сквозь облака и направился на восток.
Фейт открыла свежий выпуск «Хоккейных новостей» и попыталась не замечать Тая, сидевшего прямо перед ней. Как и остальные игроки, он надел темно-синий пиджак: широкие плечи виднелись из-за спинки кресла. В руках Саваж держал спортивную страничку «Сиэтл Таймс».
Без сомнения, он читал о трепке со счетом 4–1, которую «Чинуки» задали «Детройту» накануне в «Кей», и наслаждался тем, что о нем написали. Прошлым вечером на льду Тай был неудержим. Защита «Детройта» не могла остановить его, и в первом периоде Саваж забил быстрый гол, за которым последовали еще две голевые передачи.
После вчерашней игры у капитана «Чинуков» было девять голов в играх плей-офф и четырнадцать голевых передач — всего двадцать три очка. Он занимал первое место по среднему показателю очков за игру в команде и третье — в НХЛ.
Этим утром, когда Фейт садилась в самолет, Саваж едва взглянул на нее. Разумом она понимала, что все предположительно считают, что они с Таем не любят друг друга. И после последней их встречи она не была уверена, что с его стороны такое отношение — притворство.
Все другие игроки поздоровались с ней. Небрежное «привет» не убило бы Тая. Если только Фейт не разозлила его настолько, что он больше не хотел иметь с ней ничего общего.
Миссис Даффи взяла высокопротеиновые маффины из отрубей с подноса, которым обносили всех пассажиров самолета, и протянула один Джулсу, сидевшему рядом с ней.
— А где настоящее масло? — спросила она, передавая своему ассистенту упаковку маргарина «Promise Buttery Spread».
И почему мысль о том, что они с Таем никогда снова не будут вместе, вызывала желание расплакаться? Но в то же самое время Фейт хотелось пнуть спинку его кресла. Со всей силы.
— Я читала, что хоккеисты должны потреблять неприличные тридцать пять тысяч калорий в день, — проворчала миссис Даффи. — Ты можешь представить, что пытаешься столько съесть? Боже, ты думаешь, у них здесь есть масло? — Фейт откинула столик и положила на него маффин. Разве она сделала что-то неправильное? Что-то, кроме того, что не захотела ужинать с Таем на людях? — Если бы я могла потреблять столько калорий, на моем маффине точно было бы масло. И шоколадные чипсы. Или, еще лучше, я бы съела маффин с бананами и грецкими орехами. — Газета Тая зашуршала, и что-то кольнуло в груди Фейт. Как она собиралась теперь смотреть ему в лицо, если он не хотел быть с ней? — О, и я бы запила все это настоящим латте. Никакого обезжиренного латте без сахара и сливок.
Джулс посмотрел на Фейт:
— Ты в порядке?
— Да. — Она хотела бы остаться дома. — А что?
— Кажется, ты слишком расстроена из-за маффина.
Фейт отщипнула кусочек и отправила в рот. Нет, она не была слишком расстроена из-за маффина. Она была слишком расстроена из-за мужчины, который сиделвпереди нее, перелистывал страницы газеты и не разговаривал с ней с тех пор, как высадил на парковке, одетую в одно лишь пальто. Да, хорошо. Фейт вроде как заявила ему, что хочет только секса, но он все равно должен был позвонить. И он мог бы сказать «привет» сегодня утром.