Шрифт:
Настоящая таможенная ведьма
Приближающийся Новый Год гремел взрывами китайской пиротехники, ужасал ароматами заливной рыбы, и вызывал приступ дикого желания взбежать по лестнице, лишь бы не ощущать аромат оливье, уже любовно настроганного по тазикам в каждой квартире. Нет обычно этот запах вызывал у меня как минимум улыбку, как максимум приступ ностальгии по традиционному празднованию всеобщего повода поднять бокалы… но не сегодня.
Хотелось добраться до квартиры, забежать, отгородиться от всего мира дверью, запереть ее
И теперь у меня просто не было достаточной суммы, чтобы лететь к родителям. Слишком рассчитывала на второй оклад, и все что было потратила на подарки… они и сейчас стояли на столе, любовно упакованные, подписанные, которые я выбирала месяца четыре…
Зазвонил телефон. Мелодия «У мамы дома на кухне» в принципе не делала интриги из того, кто звонил.
Достала, нажала на ответить.
– Солнышко, – раздался в трубке мамин голос, – ты, когда прилетаешь? Папе во сколько в аэропорту нужно быть?
Почувствовала, как по щекам потекли слезы.
Не прилетаю. Билет взяла еще три месяца назад, выбрала самый дешевый, как и всегда, и как всегда – без страховки. Так что первой плохой новостью едва сегодня утром встала, стала отмена рейса. Они конечно поменяли его, вот только вылет поставили на послезавтра.Но я не отчаялась, нет, помня о том, что сегодня дадут зарплату и рассчитывая на прибавку и премию, я тогда помчалась на работу. Надеялась утром заказать, едва на карточку деньги придут, и просто сказала маме, что задержусь и прилечу попозже. Потом сидела обновляла вкладку с банковским счетом чуть ли не поминутно… а потом они пришли. Впритык на то, чтобы оплатить съемную квартиру на месяц и осталось на еду и проезд. А просить деньги у родителей… им и так тяжело, куда еще меня тянуть.
– Мам, – постаралась улыбнуться, только бы не заплакать, – мам, я не смогу прилететь.
На том конце ответили тишиной, но я словно наяву увидела, как опускаются мамины плечи, как неловко смяли передник ладони… наготовила ведь, наверное, полный стол, а я…
– Доченька, что-то случилось? – тихо спросила мама.
А там, а родном родительском доме послышался папин голос: «Люд, так во сколько? Машину уже прогрел».
Мама промолчала, ничего не ответив папе и ожидая моих слов. А что я могла сказать. Знаю, что ждут, почти год их не видела, а все деньги потратила папе на подарок, по глупости, но так хотелось его порадовать. Порадовала вот…
– Мам, тут девочки с работы и я… я с ними, я…
Ответом мне была тишина.
– Прости, пожалуйста, – прошептала, чувствуя, как слезы душат.
– Ничего, Арина, я все понимаю, в коллективе отношения налаживать нужно, – ровно ответила мама.
А я поняла – обиделась.
И вдруг в двери позвонили. Настойчиво, упорно вдавив кнопку звонка.
– Видимо пришли уже, – сказала мама. – Счастливого нового года, доченька.
А в дверь продолжали, продолжали, и продолжали настойчиво звонить. Потом еще и стучать начали.
Вытирая слезы, поднялась, провернула ключ в замке открыла двери и увидела Эльвиру. Эффектная брюнетка в облегающем блестящем платье, которую все жильцы поголовно считали элитной, но не пойманной проституткой, выглядела немногим лучше меня – глаза красные, туш потеками изображает эффектные черные круги под глазами, губы искусаны.
– Что, тоже рыдаешь? – всхлипнув, спросила она.
– Да так, получилось, – ответила, вытирая ладонью мокрые щеки.
– Знаю я, как у тебя получилось, – криво усмехнулась соседка, – видать премиальные не выдали, вот ты и не умчалась в свой мухоморник, теперь всю ночь рыдать будешь.
Застыв на миг, переспросила:
– Откуда ты…
Демонстративно пожав плечами, Эльвира вскинула подбородок и с вызовом ответила:
– А я ведьма.
И тут же вдруг сникла, привалившись плечом к дверному косяку и с тоской глядя на меня, попросила:
– Помоги мне, пожалуйста. Я никого в жизни не любила так, как его… мне просто некого в этом проклятом приемнике оставить, понимаешь? Я тебе заплачу, Арина, сколько скажешь, хочешь сто тысяч? За одну бессонную ночь, Арин. Там и делать то особо нечего – кто пришел записала имя и время, кто вернулся отмечаешь плюсиком, не пришел – минус. Делов – ерунда. Какая тебе вообще разница рыдать до утра, или поработать, а утром на самолет и к предкам, ну? Соглашайся давай, ну же?
Я стояла растерянная, даже не зная, как на это все реагировать. Но за спиной была холодная пустая квартира, и холодильник, в котором ничего бы к праздничному столу не нашлось бы – я уехать планировала, а впереди…
– Сто пятьдесят тысяч, Ариш, – с мольбой глядя на меня, повысила ставки Эльвира. – Слушай, для меня это вообще не деньги, правда, тебе же они очень нужны, а мне эта ночь, понимаешь? Очень нужна эта ночь! Я не могу его потерять, он все для меня. Вот ты любила когда-нибудь? А там всего ничего, ты консьержем работала когда-нибудь? Это вся работа и есть. Не отказывай мне, пожалуйста!
И я не смогла.
Оглянулась на квартиру, вытащила ключи из замочной скважины, сумку оставила там же на полу, телефон запихнула в карман, вышла из квартиры, закрыла замок, и устало сказала:
– Пошли!
– Да!!! – взвизгнула Эльвира.
И схватив за руку, поволокла за собой, на ходу начав объяснять:
– У меня и стол накрыт, и шампанское, шоколад французский есть. Главное помни – никому ничего не рассказывать! Гостям мира задаешь один вопрос – имя. В квартире кругом амулеты правды висят, обмануть не смогут априори. Так что они называют имя, ты записываешь, выдаешь ключи от машины. Там уже на ключах адреса и прочее, с этим не заморачивайся. Под утро возвращаться начнут, твое дело плюсик поставить против имени. И все. Все, понимаешь? Ничего сложного. Только приоденем тебя сейчас, а то ты на ведьму совсем не похожа.
Честно говоря, чем больше она говорила, тем сильнее все это походило на бред, и тем меньше мне хотелось туда идти. Но ее квартира находилась этажом выше моей, то есть прежде чем я осознала насколько сумасшествием все это выглядит – мы уже пришли. Эльвира с силой впихнула меня в квартиру, зашла, закрыла двери на ключ, отрезая мне путь к спасению, метнулась к оставленной ею сумочке на полочке у зеркала, открыла, достала пачку банкнот, торопливо отсчитала деньги, и, по-моему, там было больше, чем сто пятьдесят даже тысяч, протянула мне, я попыталась не взять и тогда она, с ловкостью фокусника засунула всю пачку в карман моей куртки со словами: