Настоящее христианство
Шрифт:
Теперь нам будет легче понять, что имеют в виду представители некоторых христианских традиций, которые называют службу преломления хлеба «жертвой». Долгое время это слово вызывало споры, участники которых делали две главных ошибки. Во–первых, многие предполагали, что, принося ветхозаветные жертвы, люди пытались что–то «сделать», чтобы снискать расположение Бога. Это неверно. За таким представлением стоит неправильное понимание иудейского Закона, где жертвоприношений требовал сам Бог, а жертва была знаком благодарности, а не попыткой подкупить или задобрить Бога. Разумеется, мы не знаем, о чем думал каждый древний иудей, приходивший поклониться Богу. Но жертвоприношения
Во–вторых, бесконечные запутанные споры шли вокруг вопроса о взаимоотношениях между службой преломления хлеба и жертвой, принесенной Иисусом на кресте. Католики нередко говорили, что это тождественные вещи, а протестанты видели в этом попытку повторить то, что произошло один–единственный раз и никогда уже не повторится. Обычно протестанты говорили, что преломление хлеба — это иная жертва, а не та, что принес Иисус (например, что это «жертва хваления», которую приносят собравшиеся), а католики видели здесь попытку добавить нечто новое к уже совершившейся жертве Иисуса, которая (как они могли бы сказать) «сакраментально» присутствует в хлебе и вине.
Я думаю, что мы можем выйти из тупика этих бесплодных споров, если поставим поклонение в контекст более масштабной картины неба и земли, Божьего будущего и нашего настоящего, помня о том, что эти вещи сходятся в Иисусе и в Святом Духе. Согласно библейским представлениям (которые современное мышление не столько опровергает, сколько просто игнорирует) небо и земля пересекаются в особые моменты и в особых местах, а особенно там, где присутствуют Иисус и Дух. Подобным образом в некоторые моменты и в некоторых местах Божье будущее и Божье прошлое (то есть такие события, как смерть и воскресение Иисуса) входят в настоящее — как если бы ты сел за трапезу и вдруг увидел, что за твоим столом сидят твои прапрадеды и твои праправнуки. Так действует Божье время. Именно потому христианское поклонение такое, какое оно есть.
Я думаю, что эта картина дает нам нужные рамки и для любых размышлений о поклонении, и для любых споров христиан о таинствах. Все прочее — это примечания, темпераменты, традиции и — будем реалистами — личные симпатии и антипатии (так я их называю, когда встречаю их в самом себе) и иррациональные предрассудки (так я назову их, если встречу у вас). И здесь две великих заповеди Закона (любовь к Богу и любовь к ближнему) подскажут нам, что делать. Как христиане мы должны быть готовы проявлять милосердие и терпение. И нам не следует лишать себя и наши церкви возможности полноценно совершать важнейший акт христианского поклонения, превращая эту трапезу в повод для ссор.
В этой главе я говорил о совместном поклонении христиан в церкви. С самого начала было ясно, что христианство — это совместное дело. Но одновременно с этим авторы первых веков считали, что каждый отдельный член Тела Христова должен бодрствовать и жить своей верой, знать, за что он отвечает, и реализовывать в своей жизни то, что дает ему поклонение. Таким образом, когда христиане собираются вместе, каждый приносит сюда свою радость и боль, свои озарения и нерешенные проблемы.
И потому каждый христианин и, если это возможно, каждая христианская семья должны освоить личное поклонение и поклонение в малых группах. И здесь должны действовать те же самые принципы, разумеется, с учетом многообразных местных особенностей. Здесь важнее всего не то, как мы это делаем, но сам тот факт, что мы это делаем. Вспомним снова главы 4 и 5 Откровения. Все творение поклоняется Богу. И мы не должны оставаться наблюдателями, подобно мухам на стене, но мы призваны присоединиться к общему хору. Как мы можем от этого отказаться?
12. Молитва
Отче наш, Который на небесах!
Да святится имя Твое.
Да придет Царство Твое.
Да будет воля Твоя и на земле, как на небе.
Хлеб наш насущный дай нам сегодня.
И прости нам долги наши, как и мы простили
должникам нашим.
И не введи нас во искушение.
Но избавь нас от лукавого.
Ибо Твое есть Царство и сила и слава
во веки. Аминь.
Я хорошо знаю, что разные христиане здесь предпочли бы немного разные переводы. Я привык к традиционному переводу, который повторял с детства, но мирюсь и с другими. Здесь есть проблемы: три греческие версии этой молитвы (у Матфея, у Луки и в раннехристианском литературном произведении под названием «Дидахе») не совсем совпадают, их трудно перевести слово в слово на современные языки, а переводы не могут точно передать духа арамейской молитвы, которую, вероятно, произносил сам Иисус.
Но снова можно сказать: это неважно. Поверхностный шум не должен отвлекать нас от главного.
Лучше обратимся к ее содержанию. Это молитва о чести и славе Бога. Это молитва о наступлении Божьего Царства и на земле, как на небе, — как мы могли увидеть, это во многом кратко выражает самую суть христианства. Это молитва о хлебе, о наших повседневных нуждах. И это молитва об избавлении от зла. Каждая ее строчка отражает то, что делал во время своего служения сам Иисус. Это не расплывчатая молитва обобщенному «божеству». И это даже не типичная иудейская молитва (хотя практически для каждого ее элемента можно найти параллели в молитвах иудеев того времени). Эта молитва, если можно так сказать, на которой остался отпечаток Иисуса.
В конце концов, именно Иисус ходил, провозглашая, что пришло время воздать должную честь имени Отца, пришло время наступления Его Царства и на земле, как на небе. Это Иисус накормил толпу в пустыне хлебом. Это Иисус прощал грешников и призывал своих учеников поступать так же. Это Иисус сознательно вступил в «искушение», в великое испытание, которое, подобно гигантской волне цунами, должно было обрушиться на Израиль и на весь мир, и, приняв всю его мощь на себя, он избавил от него других. И это Иисус установил Божье Царство, облекся Божьей силой и умер и воскрес, чтобы отразить Божью славу. «Молитва Господня», как мы ее называем, прямо связана с тем, что Иисус делал в Галилее. И затем — в Гефсимании. И она прямо смотрит на то, чего Иисус достиг своей смертью и воскресением.
Таким образом, мы, произнося эту молитву, говорим Отцу: Иисус поймал меня в сеть (этот образ он сам употреблял) Благой вести. Я хочу примкнуть к этому движению за Царство. Меня влечет путь жизни Иисуса, в котором небо соединяется с землей. Я хочу участвовать в программе Иисуса «хлеб — миру» ради самого себя и ради других. Я нуждаюсь в прощении — моего греха, моих долгов, всего, что висит на моей шее, — и я хочу давать это же прощение другим. (Обратите внимание на то, что в середине молитвы мы даем обещание жить определенным образом, что не слишком легко.) И поскольку я живу в реальном мире, где зло все еще обладает властью, мне нужна защита и избавление от него. И через все это я признаю и прославляю Царство, силу и славу Отца.