Настоящее прошлое. Крушение империи
Шрифт:
– Акх… – «рыжий» сфокусировал взгляд на мне и удивленно выдохнул. Блин, да он, похоже, меня даже не заметил. Вот это залп наповал! Впрочем, ситуацию надо было срочно разруливать. Вот еще драки в ресторане мне не хватало… Я повернулся к Аленке и, извиняюще улыбнувшись, выдал по-английски:
– Sorry, this is my classmate, and he had a little too much alcohol! [1]
Моя любовь на мгновение удивленно округлила глаза, но тут же сориентировалась:
– Oh, it's okay, I understand, [2] – заниматься английским с репетитором она начала вместе со мной, так что сейчас отставала от меня в этом не очень сильно. Несмотря на то, что я вроде как уже четыре месяца обучался языкам в профильном высшем учебном заведении.
1
Извините, это мой однокашник, и он немного перебрал с алкоголем! (англ.)
2
О, все в порядке, я понимаю (англ.).
«Рыжий» побледнел и придушенно выдавил:
– Иностранка…
А я добавил ему паники, прошипев:
– Вали отсюда быстрее, урод! Если, не дай бог, сорвешь операцию…
Через три вдоха они исчезли, причем не только от нашего столика, но и из ресторана. Мы с любимой переглянулись и-и-и… нет, не расхохотались, а тихонько захихикали. В голос мы ржали после, когда вернулись домой…
Аленка уехала от меня в субботу, двенадцатого января. После того как я занес в ее купе чемодан с обновками, мы долго стояли на перроне обнявшись, и только когда поезд уже тронулся, она оторвалась от меня и взлетела на ступеньки, откуда потом еще долго махала мне ладошкой, одетой в вязаную варежку. А из ее глаз потоком текли слезы. Впрочем, я и сам… нет, ничего…
Подготовка к участию в марафоне началась с конфликта с назначенным мне тренером. Он яростно пытался заставить меня сесть на «поддерживающую терапию», заявляя, что те таблетки и препараты, которые он мне предлагает, это вовсе не допинг, а всего лишь «безвредные витамины». Но я категорически отказался все это пить. После чего он заявил, что в таком случае вынужден будет немедленно доложить «наверх» о том, что я нарушаю дисциплину и категорически отказываюсь следовать программе тренировок. И он не сомневается, что в таком случае меня немедленно отстранят от поездки. Ха, он думал этим меня напугать!
– Знаете, а я в нее и не рвусь, – с милой улыбкой сообщил я ему. – Более того, если вам удастся сделать так, чтобы я не поехал в Париж – буду вам очень благодарен, – после чего моя улыбка превратилась в оскал. – А вот если меня таки все равно заставят туда отправиться, а вы не перестанете приставать ко мне со всей этой химией – я категорически откажусь тренироваться с вами. Понятно?
После этих слов тренер, суровый сорокалетний мужик, несколько мгновений яростно сверлил меня взглядом, а потом как-то резко успокоился и, пробурчав: «Ну как знаешь…» – махнул рукой в сторону старта.
А еще я записался в группу французского языка. До сего момента профильными у меня были английский и немецкий, но раз уж мне предстояло ехать в Париж… Кстати, в рамках языковой тренировки я снова перевел свою любимую песню «Вспомните, ребята!», но уже на французский язык. Наша преподавательница французского, правя мой перевод, изрядно ржала, но потом даже вызвалась поработать со мной над произношением. Потому что у меня был, как она сказала, просто ужаснейший акцент.
Взаимоотношения с группой после той встречи с «рыжим» в ресторане также кардинально поменялись. Нет, я не изображал из себя никакого «тайного агента», наоборот, все отрицал, говорил, что даже не упоминал ни о каком «задании», что «рыжему» и остальным все послышалось, демонстративно смеялся над «дурацкой конспирологией», умудрившись запустить это словосочетание в широкий обиход. Короче – делал все, чтобы мне точно не поверили… Ну мне и не поверили. И в этом мне, кстати, очень помогли две наши одногруппницы, которые были с «рыжим» в тот вечер. Ведь недаром говорится, что женщины на самом деле вполне могут хранить секреты, просто надо помнить, что это – тяжелая работа и потому справиться с ней они могут только все вместе… Кем уж там меня теперь считали в группе – я не в курсе, но, слава богу, провокации со стороны одногруппниц и девчонок из соседних групп вследствие этого почти сошли на нет. Так что после того происшествия мне стало чуточку полегче. Да и благодаря росту тренировочной нагрузки (а она возросла заметно, потому что теперь дистанция в двадцать километров за день стала для меня стандартной) я стал уставать куда больше. То есть у меня появились, так сказать, мои личные колокольня и дровокольня. Ну как в пока еще не снятой здесь милой итальянской комедии «Укрощение строптивого». Слава богу, что где-то с восьмого класса мне начало хватать, чтобы высыпаться, часов пять, максимум шесть сна. Уж не знаю почему. Возможно, из-за энергии. Теперь я ощущал ее почти постоянно. Хотя в спокойном состоянии едва-едва. А вот при нагрузках она начинала ощущаться куда явственнее… Так что времени на все хватало. Поэтому до момента приезда Аленки на весенние каникулы я дожил вполне себе спокойно.
Неделя вместе с любимой, как обычно, пролетела быстро. Мы съездили в Выборг, умудрившись заодно попрактиковаться в языке, поскольку в одном из выборгских баров «законтачили» с парой не совсем трезвых финнов. Ну да, они опять «клюнули» на мою Аленку, изрядно возбудив основной контингент пасущихся в этом же баре «интердевочек», то есть валютных путан. К моему удивлению, оказалось, что в Выборге их едва ли не больше, чем в Питере. Ну, если судить по паре-тройке тех баров, которые мы посетили… Однако, узнав, что дама с кавалером и точно не «из этих», финны резко сбавили напор и стали вести себя прилично. После чего мы очень мило прообщались весь вечер… Причем после того, как мы, увидев, что финны через какое-то время решили-таки подцепить себе дам, стали прощаться, они, к нашему удивлению, тут же послали уже снятых девочек на хрен, предпочтя им нашу компанию. А во время прощания начали нас сильно уговаривать снова встретиться здесь же через неделю тем же составом. Но моя любимая их разочаровала, сказав, что через неделю ее уже в Питере не будет. Потому что она приехала ненадолго в гости к жениху, который учится в Ленинграде.
В начале марта я заключил договор с издательством «Детская литература» на публикацию трех моих романов. Первые два – старые, которые я, однако, довольно сильно переработал. Впрочем, так поступали сейчас все авторы. Тот же Корней Чуковский, по слухам, даже свою «Муху-цокотуху» и иже с ними перерабатывал раз пятнадцать, а то и больше. Хотя что там можно переделывать?!
Начало апреля вышло суетным. И хотя вся та мутотень, которая в СССР сопровождает любого выезжающего за рубеж, для меня лично прошла в намного более облегченном варианте, но все равно нервы мне потрепали сильно. Так что, когда меня на инструктаже снова начали пугать карами даже за мысли о том, чтобы остаться за границей, я психанул и швырнул инструктирующему в лицо свой паспорт с криками:
– А я туда и не рвусь! Сами заставляете! – ну честное слово – достали уже…
Париж встретил меня с «командой поддержки», в которую входили тренер, массажист и парочка сопровождающих от Госкомспорта и понятно какой организации, пасмурным небом и противным моросящим дождем. Мы прилетели в пятницу, четвертого, а сам марафон был запланирован на воскресенье, шестого. Так что у меня был один день на подготовку и акклиматизацию. Который, естественно, я потратил на то, чтобы погулять по Парижу.
В этом городе я, в оставленном будущем, был несколько раз. Первый раз всей семьей – с любимой и детьми, а остальные только вдвоем с Аленкой. Нам он нравился, но в то же время отношения «Ах, Париж!» или «Увидеть Париж и умереть!» не было от слова «совсем». Красивый и приятный европейский город. Немножко грязноватый – но где ж их чистые нынче в Европе отыщешь-то? Ну, среди крупных… Нам вообще в Европе больше нравились не столицы и крупные города, а маленькие ухоженные городки. Лучше всего немецкие, в долине Мозеля – Эдигер, Кохем, Энкирх и тому подобные, или австрийские типа Ибс-ан-дер-Донау и Мелька. Нет, в Париже, конечно, есть свой шарм, но жить здесь я бы точно не хотел…
Денег на этот раз мне снова поменяли не слишком много, но на десяток флаконов французских духов мне хватило. Один, самый крутой – Аленке, три – мамам и бабусе, а остальные, подешевле, в универ. Старосте, секретарю декана и еще нескольким людям, к которым, даст бог, мне не нужно будет обращаться через год с небольшим, когда моя любимая будет поступать на наш факультет. Но зато, если нужно, у них будет повод отнестись к моей просьбе повнимательнее… С теми же целями я прикупил и несколько упаковок мужских носков. И это, кстати, вызвало явственное облегчение на лице моих сопровождающих. Ибо человек, тратящий валюту на покупку шмотья и парфюмерии в объемах, заметно превышающих текущую необходимость, скорее всего действительно не собирается оставаться за границей.