Настоящие

На краю сознания медленно двигалось что-то смутно узнаваемое, но он никак не мог вспомнить слово, которым этот предмет можно назвать. Сознание отказывалось связывать предметы с их именами. Постепенно сумрак заполнили плоскостные фракталы, которые сменились невообразимо сложными кристаллическими решётками, но в тот момент он не мог понять, что это такое. Своё присутствие в этом меняющемся мире он сознавал с трудом, под вопросом находилось даже собственное «я» — настолько сильно оно сливалось с окружающим пространством.

Мир потемнел, закрутился левосторонней спиралью, схлопнулся, погребая решётки и фракталы, но белый угловатый объект проскочил между витками спирали и канул в окружающую тьму.

Вокруг стали загораться и набирать яркость тысячи маленьких огней, в первые секунды (минуты? часы?) они напоминали звёздное небо — если бы не исходящий от них иссушающий жар. Нечто, которым он сейчас был, скорчилось от боли, но уйти не сумело. Пламенный жар становился сильнее, и вскоре он понял, что сознание выгорает, сходит на нет, рассыпается… если б он мог закричать, он бы, наверное, кричал.

Но он уже не помнил, что есть «я», что есть «боль», откуда приходят темнота и обжигающий свет. Нечто непостижимое наконец сжалилось, и «я» исчезло в вихре белого пламени.

Пятый ещё несколько минут полежал на спине, бездумно глядя в светло-жёлтый потолок, затем с блаженным стоном перекатился на грудь и приподнялся на локтях. Огляделся. Как и следовало ожидать — реакционная зона, один из домов Встреч. Судя по всему, в полностью закрытом режиме. Размытый полукруг окна, матовые мягкие стены приглушённых тонов, минимум мебели. Он глубоко вдохнул и осторожно сел.

В душе царила сумятица. Он чувствовал иррациональную благодарность к Ренни, который всё-таки заставил его пройти сброс, и в то же время ненависть к этому мерзавцу Ренни, который заставил-таки его пройти сброс.

Что ж, для «после сброса» вполне нормально.

Сэфес, Контролирующие, не болеют человеческими болезнями, им не страшны ни рак, ни насморк. При большом желании они могут, к примеру, простыть или пораниться, но не во время работы. Разве что в отпуске, да и восстановятся тела очень быстро.

Другое дело гипернагрузки в ментальной Сети, псевдо-смерть, и то, во что тела превращаются в итоге. Иногда наступает момент — и организм даёт такой сбой, что справиться с ним Сэфес без помощи Встречающих уже не может. Это и есть сброс.

Всё и сразу.

В этот раз пройти сброс под контролем их с Лином уговаривали почти сутки. Он оттягивал момент выхода до последнего, сопротивлялся как мог, но тело всё решило за него. И пришлось говорить «да», потому что он понял — адеквата хватит, только чтобы подтвердить решение.

Последнее, что он сумел вспомнить, было ощущение — полный рот крови, случайно прокушенный язык и… кажется, чей-то прокушенный палец. Опа. Интересно…

Пятый снова лёг на спину и попробовал реконструировать то, что происходило с ним во время сброса. Так… оказывается, что-то он всё-таки слышал.

— … Нужно составлять для себя кадастр внутренний, понимаешь? пока не знаешь, просто смотри… существует ряд сходных моментов…

— … Но с этим можно бороться?..

— … Можно, но я не рекомендую…

Так.

Значит, не показалось. Этот идиот Реджинальд взял на сброс своего ученика. Рея, кого ж ещё. И сам он, Пятый, как последний придурок на это согласился. Ой, ё… Теперь понятно, откуда взялся тот палец.

— … Можно опознать только по реакциям. Понимаешь, как только определяется, что человек — потенциально Сэфес, его генный код тут же изымается из обращения… впоследствии уничтожается… вместе с носителем… вся прелесть Сэфес в их уникальности…

— … Значит, повторы невозможны в принципе?.. Экипаж, с которым нам потом придётся работать, уникален тоже?..

— … Иногда можно найти странности… и закономерности… восемьдесят четыре тысячи лет назад существовал экипаж, выдававший сходные реакции с парой номер 785 во время сброса…

— … Значит, всё-таки…

— … Схожие не значит идентичные, Рей… это бездоказательно… после смерти экипажа память о нём стирается почти полностью — от изображений до… остаётся только информация по сбросам, и экипаж, о котором я сказал, выдавал схожую схему — не более… это просто информация к размышлению.

«Доразмышляешься ты у меня, зараза, — подумал Пятый. — Двинуть бы хорошенько по морде…» В то, что Ренни прав, верить совершенно не хотелось. По крайней мере, в данный конкретный момент.

Событий за эти три года, как оказалось, произошло море. С четвёртой попытки он кое-как выудил терминал и принялся читать. Терминал висел над столиком, уставленным тарелками и плошками, приготовленными заботливой Вэн Тон, но есть совершенно не хотелось. По крайней мере, пока. «Правила трёх «С», — сказал как-то Лин. — После сброса их надо соблюдать. Спокойствие, сон и секс». Против первых двух «С» Пятый ничего не имел, с третьей был не согласен категорически. Если на фоне выхода из сброса происходит гормональный сбой (а такое бывало, и частенько), лучше просто переждать. Или в крайнем случае обратиться к тому же Ренни. Вызывать сэртос, как некоторые, он считал ниже своего достоинства. Впрочем, к Ренни он не обращался последние полтораста лет, были на то причины.