Шрифт:
Предисловие
Всё изложенное здесь – это сон. Я просто вспомнил то, что будет и записал. Сон, не примите за реальность. А впрочем, примите и за реальность – ведь половина из написанного – правда. Это как у Фёдора Достоевского в романе «Подросток». Помните? Версилов, расколов икону, сказал: «Не прими за аллегорию, Соня, я не наследство Макара разбил, я только так, чтобы разбить. А, впрочем, прими хоть и за аллегорию: ведь это непременно было
Последний сон В.П.: Запад и Восток – кто кого?
– Дзз-дзз-дзз!! – телефон на кухне звонит не переставая.
Володя вставать не хочет, закрывает голову подушкой. Это не помогает – «ДЗЗ» слышно и под ней, хоть и потише.
«Ну, кому надо звонить в такую рань! Не буду вставать», – думает Володя. Городской номер телефона квартиры, которую он снимает уже полгода, он никому не давал – у всех есть мобильники. Тем более что квартирная хозяйка не велела брать трубку.
– Есть только одно исключение – если это межгород, – несколько раз говорила Татьяна Васильевна. – Мне должна звонить сестра из Штатов. Тогда бери трубку и записывай: что она хочет мне передать.
Они с сестрой в ссоре, ни по мобильнику, ни по интернету не общаются, а Володя единственное связующее звено между не поделившими наследство сестрами.
Телефон не умолкает.
«Звонок длинный, похожий на междугородний», – обреченно подумал Володя, вылезая из тёплой постели: «Пар в универе сегодня нет, и я мог поспать ещё часа три».
Кафельный пол коридора, ведущий на кухню двухкомнатной квартиры, холодит ноги, и Вова окончательно просыпается.
– Алё! Кто звонит? – кричит в трубку Володя.
– Кимка, привет! – слышит он какой-то очень знакомый голос, но никак не может вспомнить – где он его слышал.
– Никакой Кимки здесь нет, вы ошиблись номером, – Вова собирается положить трубку, но его останавливает вопль: – Стой, Володя, не клади трубку! Извини, думал, что назвав твое сакральное имя, сразу зацеплю тебя на разговор, а он очень важный не только для тебя и для всех.
«Кимка» – Вову как током дёрнуло. Действительно, еще школьником он писал детективные рассказы, в которых героем всех сюжетов был шестиклассник Ким – альтер эго Вовки. Иногда он мысленно себя именовал Кимом. Об этом никто не знал.
– Что вы хотите?
– Давай на «ты», мы не чужие люди.
– А вы, то есть – ты – кто?
– Скажу правду – не поверишь, а врать не хочется.
– Хорошо, а как к тебе обращать?
– Никак пока, а то скажу – в обморок упадёшь, – со смехом доносится из трубки, – говори просто «ты». Понимаешь, меня уполномочили пригласить на очень важную встречу. Пар в универе у тебя сегодня нет, и ты мог бы поспать пару часиков, но надо, чтобы ты сейчас взял ноги в руки и подскочил в одну кафешку неподалеку от тебя. Заодно и позавтракаешь. «Чебуречную» возле Василеостровской на 6 линии ты знаешь.
– Да, часто с однокурсниками там пивко попиваем, когда сессия…
– За третьим от входа столиком, – перебивает его незнакомец, – тебя будет поджидать мужичок в сером костюме. Ты должен быть там через полчаса.
– Не успею, мне надо умыться-побриться, одеться.
– На это у тебя уйдет 5-7 минут. Знаю, что ты умеешь по-военному. В армии вообще за 35 секунд одевался – лучший сержант войск противоракетной обороны, – смех в трубке.
– Кстати, не надевай свой джинсовый костюм, он у тебя слишком новый. Помню, у тебя были серые брюки и старый серый джемперок. Ты должен выглядеть проще.
– Откуда ты помнишь про джемперок, если и я про него забыл?
– Судьба у меня такая – всё помнить.
– Всё это подозрительно. И вообще, я никуда не хочу ехать!
– А ехать тебе никуда и не надо. Тебе с твоей 3-й линии до «Чебуречной» 12 минут хода. Но если ты не придёшь, тебе будет очень стыдно, когда предстанешь перед Богом.
– Я предстану перед Ним лет через семьдесят, – рассмеялся Володя.
– Как сказать. Через полчаса не придёшь, через час предстанешь.
–Что? – Володя напрягся.
– Да шутка, шутка, старый анекдот, – засмеялся в трубке незнакомец. – На самом деле, Вова, очень важна эта встреча для многих людей. И потом, что ты как старпёр, неужели в тебе пропал дух романтизьма и не хочется прикоснуться к чему-то незнакомому, таинственному, которое перевернёт всю твою жизнь.
– Всё, еду! – весело крикнул Володя.
– Да, люблю я нагнать жути, – удовлетворённо хихикнул незнакомец и положил трубку.
Володя быстро собрался и через двадцать минут был в кафе. Он дошёл бы быстрее, но некоторые проходные дворы с недавних пор боязливые жильцы закрыли железными воротами с кодовыми замками. Лет пять назад ворот не было, и Володя доходил дворами до метро за 10 минут.
Было обеденное время, но час пик для «Чебуречной» ещё не настал. В двух залах этого заведения было много свободных мест. В первом зале заняли только один стол. Два дивана с высокими спинками по краям стола, стоящего прямо у окна, образовывали своеобразный «отдельный кабинет». Такое почти замкнутое пространство обеспечивало приватность бесед. У самого окна сидел мужичок (действительно, в сером костюме) и разглядывал прохожих, фланирующих по пешеходной зоне 6 линии. В этот тёплый июньский день их было много. Кто шёл с литургии из Андреевского собора, расположенного на этой же линии на углу Большого проспекта, кто шатался по магазинчикам, коих было немало на этой улице.
– А-а, Володя! Здравствуйте, – произнес мужичок, вставая и протягивая руку для рукопожатия. На вид ему было лет пятьдесят. Среднего роста, худощавый, седовласый и – и самое главное – неприметный: серый помятый костюм, рубашка неопределённого цвета и сам он какой-то «неопределяемого» цвета, как его рубашка, застиранный до полной потери индивидуальности. Единственное, что было на нём примечательного – очки в дорогой золотой оправе. Впрочем, после рукопожатия он сразу их снял и положил в футляр, который тут же спрятал в хозяйственную сумку, стоящую на подоконнике. Туда же он положил тетрадку и ручку. Вероятно, перед приходом Володи, он что-то записывал, а без очков ему было трудно сделать – дальнозоркость мешала. Серые глаза (а какие же ещё могут быть у такого невзрачного типа) смотрели по-доброму, но несколько растерянно, как будто он не знал как себя вести дальше.