Наступление
Шрифт:
***************** Ричард Эдвард Джеффри Хоу, барон Хоу, министр иностранных дел Соединенного Королевства на тот момент
****************** Маргарет Тэтчер, премьер-министр Соединенного королевства на тот момент
******************* Такое действительно было. Более того, автор, еще учась в школе и отдыхая летом в деревне, сам выезжал в райцентр, переодевался несколько раз в машине и покупал по три буханки хлеба на разных кассах, то есть совершал преступление "Скупка хлеба для скармливания скоту и птице". Вот как жили!
******************** Мало кто знает об
********************* Так называемый План 121К — человек сам откладывает себе на пенсию, это деньги идут по низконалоговому режиму, вкладываются на Уолл-Стрит
Москва здание Министерства обороны СССР
Коллегия министерства обороны СССР, сокращенный состав
28 ноября 1987 года
Ближе к утру пошел снег. Настоящий, редкий для Москвы последнего времени снег — в последнее время в Москве царствовала слякоть. В последние ночи столбик термометра колебался в промежутке от минус пяти до нуля, под ногами хлюпала грязь, кое-где из-под белого в траурных черных разводах городской грязи снега проглядывала сырая, напитавшаяся водой земля. А сейчас — ночью тихо пошел снег, маленькие белые снежинки кружились в напитанном сыростью воздухе, ложились на землю, одна за другой. Сначала они таяли, не в силах противостоять слякоти, мутной сырости земли — но потом морозный северный ветерок сделал свое дело. Подернулись ледяной коркой лужи, дохнуло морозной свежестью — а снег все продолжал и продолжал падать. И уже не таял.
Кто сказал, что мороз — это плохо? Главное — чтоб к месту, зимой — а не в пору весны, когда земля освободилась от сковывающего ее ледяного панциря, и на свет один за другим упорно лезут, пробиваются ярко-зеленые ростки жизни.
Народу дали лишний выходной, отчего он обрадовался, а еще больше он обрадовался от того, что в магазинах опять появилась водка. Не так как раньше, конечно — восемнадцать рублей бутылка "рабоче-крестьянской", с бело-красной этикеткой, и двадцать четыре — зелененькая, Московская, экспортная. Дорого — но по крайней мере есть, у таксистов по ночам по таим же ценам брали, а то и похлеще. Поскрипел рабочий народ за столами — поскрипел, да и решил, что все-таки это хорошо. Потому как раньше деньги в карман жуликам шли, да кооператорам — а сейчас государству. Когда государству, оно как то… не обидно, не чувствуешь, что на тебе наживаются. Примерно так.
Подморозило и в министерстве обороны. Старый — новый министр повел свои дела круто, даже не так как раньше — хотя про строгость Соколова знали все. Двадцать шестого на работу — принимать дела, тут же, почти в приемной подмахнул несколько новых назначений, продиктовал — и подмахнул, ни с кем не согласовывая. Первая рокировка — ожидаемая надо сказать — на сороковую армию поставили Дубынина, Громова — в Москву, заместителем министра обороны, причем без указания полномочий и никого не снимая — то есть на новую, даже без разработанных должностных обязанностей должность. Второе назначение — с введением новой должности — шокировало всех: маршал Советского Союза Николай Васильевич Огарков из простого инспектора Группы генеральных инспекторов МО СССР становился советником министра обороны СССР. Третье назначение — опять-таки и ожидаемое и неожиданное — на должность начальника ГРУ ГШ возвращался вышвырнутый вместе с ним, с Соколовым — генерал армии Петр Иванович Ивашутин.
Дела принимались недолго — благо Соколов обнаружил, что новый министр обороны в них особо и не вникал-то. Зайдя в приемную, новый министр демонстративно заглянул в папку "к докладу", у этого министра полупустую — и в этот момент из кабинета показался Язов. Немая сцена закончилась тем, что маршал Соколов оставил в покое папку, ответил на рукопожатие и прошел в кабинет. История в очередной раз бросила наугад свои непредсказуемые кости — теперь переезжать в "паноптикум", в один из кабинетов группы генеральных инспекторов МЛО предстояло уже Язову.
На сегодня, на девять ноль-ноль была назначена коллегия Министерства обороны. Готовилась она не в расширенном, как это бывает, как при вступлении в должность министра варианте — а наоборот, в сокращенном. Сообщили тема — положение в А*, в проклятой без счета всеми А, из года в год упорно, как присосавшийся в человеческому телу клещ высасывающий жизненные силы огромной страны. Операция, по укреплению власти в маленькой горной стране теперь превратилась в нечто, угрожающее стабильности власти в самом СССР. Страна А — это был чемодан, который было и нести тяжело, и бросить жалко… политика партии и правительства предусматривала скорый вывод войск оттуда, с неясными перспективами дальнейшего развития обстановки. Новые перспективы по— видимому, должны были быть озвучены сегодня.
Зная о смене власти — угораздила же нелегкая под Новый год — генералы и адмиралы встречали новый год всухую, под шампанское да советский Оливье, тоскливо глядя на "нижних чинов", отрывающихся по полной программе. Ждали как раз расширенной коллегии министерства, на которой должны были присутствовать все, и при этом… чтобы ни-ни, потому как в стране сухой закон. Только третьего выяснилось, что "воздерживались" они напрасно — расширенная коллегия так и не состоялась.
Собрались в кабинете министра обороны, уже свободном, просторном, отделанном мореным дубом, со вторым большим столом для карт, с рельефной картой обоих полушарий земного шара на стене. Начали не сразу — ждали еще кого-то…
Ровно в девять ноль-ноль в предбаннике распахнулась дверь — и в кабинет шагнул среднего роста человек, совсем не старый на вид, в отлично сшитом костюме, четь курчавый, с орлиным носом и жестким блеском черных как маслины глаз. Человек этот был один и даже без папки, с которой обожали ходить советские начальники всех рангов — потому что он приехал сюда не выступать, он приехал сюда просто сказать, донести до собравшихся здесь военных новую стратегию по Афганистану, которая подозрительно быстро — будто ее кто-то разрабатывал еще до этого — была внесена на рассмотрение комиссии по Афганистану Политбюро ЦК КПСС. Никакого решения пока по ней принято не было — но сомневаться в том, что новая концепция будет принята — не приходилось. Подмораживало…
Член Политбюро ЦК КПСС, официально не занимающий никаких иных должностей Гейдар Алиев не здороваясь ни с кем за руку и только ответив на приветственные кивки, быстро прошел во главу стола, на "хозяйское место". Садиться не стал — и этим самым он вынудил стоять собравшихся в кабинете генералов и маршалов.
— Товарищи… — начал он с хода, не читая никому здравиц и не разливая пустых речей, потому что теперь он мог быть самим собой, немногословным, деловым, жестким, никем не притворяющимся — в Политбюро ЦК КПСС на рассмотрение внесены новые предложения относительно дальнейшей политики СССР в Демократической республике Афганистан, и о возможности сотрудничества с существующим там режимом…