Настя как ненастье
Шрифт:
— Дура! — вырвалось у него в голос, и Иннокентий испуганно поднял глаза на дверь.
Никто не услышал и ничего не подумал. А Настя подумала и очень хорошо подумала и правильно подумала, что ему даром не нужна роспись детской. Но черт дери эту дуру — он бы и пальцем ее не тронул, откажись она разделить с ним постель. Заплатил бы за работу и пожелал счастья в личной жизни. Но, видимо, она так не думала. Что-то он сделал не так в их встречу. Или другие до него, поэтому она больше не доверяет заказчикам
Можно, конечно, позвонить и поговорить с ней по-человечески. Заверить в своей безвозмездной помощи. Соврать, в конце концов! Она же врала про собаку! А там, ну как получится. Ведь хотя бы в двадцать семь надо уже попытаться поухаживать хоть за одной девушкой?
Но позвонил он Монике, даже не попытавшись вызвать номер Насти, если она вообще писала ему со своего телефона. Эта рыжая мышь ещё тот конспиратор!
— Я вечером приеду. Приготовь мне рыбу, если можешь.
— Что-нибудь случилось или ты просто голодный?
— Я просто соскучился. Пока.
Он снова с силой сжал в ладони айфон и уставился на дверь. Его никто не беспокоил. Вообще никто. Он соединил себя с секретаршей:
— Дядя Серёжа пришёл? Нет? Жаль… Может поедим тогда вместе. Да, нет, все нормально. Просто так.
Но все было далеко не просто так. Ему жизненно необходимо было подзарядиться от Валерии позитивом.
— Тебя так сестра мучит? — спросила секретарша, когда он минут пять ковырял вилкой салат с копченым лососем, который они взяли в кафе на первом этаже. — Или то, что в этом салате три грамма рыбы?
— Сестра, — Иннокентий смело встретился с внимательным взглядом женщины. — Я хочу, чтобы она избавилась от ребёнка. Есть проверенная клиника?
— А что ты так на меня смотришь? Точно на знатока. Я родила дочь в девятнадцать и сразу научилась предохраняться. Но я узнаю.
— Узнай, пожалуйста. Я буду очень признателен. И чтобы ни душа…
— Когда-нибудь кто-нибудь от меня что-нибудь узнавал?
Нет, Валерия Ильинична — могила. Если она чего-то не хотела слышать, она затыкала собеседника на первом же слове.
— А теперь ешь. Иначе твой вирус тебя сожрёт. С потрохами.
Точно. Если он ещё хотя бы раз вспомнит про эту рыжую девку в рваных джинсах, ему действительно хана!
Но вспомнить пришлось. В шестом часу, когда он уже намеревался выехать к Монике, сработал интерком, но Валерия Ильинична ничего не сказала, и Иннокентий, забыв про пиджак, вылетел в приемную.
У стола стояла незнакомая девушка. Зализанная, с красными гормональными прыщами на лице. Он удивлённо воззрился сначала на неё, а потом — на секретаршу.
— Вам тут конверт принесли, Иннокентий Николаевич. Хотела быть уверенной, что вы знаете, что это?
Он догадался и почувствовал подмышками холод. Сучка! Других слов нет.
Он протянул руку и взял конверт. Можно не пересчитывать — здесь больше двадцати тысяч. Настя вернула даже чаевые. Дрянь!
— Давай выйдем? — он махнул рукой в сторону двери в коридор, и девушка покорно пошла за ним. — Спустимся на один пролёт, чтобы нас не услышали.
Девушка снова кивнула.
— Тебя как зовут? — спросил он уже у окна.
— Ксения.
— Слушай, Ксения, — он тряс перед её носом конвертом. — Не знаю, что тебе там подружка наболтала. Но я дал эти деньги не ей, а её матери и потому не приму назад.
Врать так напропалую!
— Настя ничего не говорила мне про деньги. Сказала просто отдать конверт секретарше.
— Она не говорила, так я говорю! — не удержал голос тихим Иннокентий.
— Чего орёшь?
Он обернулся: по лестнице поднимался Сергей Александрович. Как всегда, вразвалочку.
— Ничего, — выдал Иннокентий, ещё больше вытянувшись в росте, и дядя перевёл взгляд на опешившую девушку, которую он был на голову выше:
— Чего он орёт?
— Ничего, — ответила несчастная, пряча глаза.
— А это что? — теперь Сергей Александрович ткнул пальцем в конверт, который Иннокентий продолжал держать в руках.
— Помощь приюту для собачек, — без зазрения совести солгал Иннокентий. — Ещё вопросы будут?
— Чего орешь?
— Я не ору. У меня голос просто сел.
— Чего вы делаете на лестнице? — не унимался Сергей Александрович.
— Ничего мы здесь не делаем. Это моя личная помощь. Не хотел, чтобы кто-то в офисе подумал, что я подбиваю их пожертвовать на бедных животных. Кстати, не хочешь сам лично пожертвовать?
— В другой раз, — бросил Сергей Александрович и двинулся к дверям офиса.
Иннокентий, зная реакцию дяди на подобные предложения, этого и добивался.
— Послушай, Ксюш, я не возьму назад денег. Если Настя хочет, то вот… — Он вытащил визитку и на обороте написал номер телефона и имя. — Это телефон моей сестры. Ее зовут Лида. Пусть Настя позвонит ей и договорится о росписи комнаты. Держи.
Вместе с визитной он сунул девушке и конверт.
— Не потеряй, — он улыбнулся, — телефон, я имел в виду. Моя сестра очень ждет ее звонка. Ну ладно, я пошел. Насте привет.
Но в офис он не вернулся. Прошёл дальше, до туалета. Достал телефон и позвонил.
— Рыба в духовке? Я через пятнадцать минут выезжаю. И, знаешь, тебе может позвонить девушка по имени Настя и назвать тебя Лидой. Она думает, что ты — моя сестра Договорись с ней на пятницу на вторую половину дня посмотреть квартиру на предмет росписи стен.
— Чью квартиру? — задала первый вопрос Моника.
— Лидкину, чью ж ещё?! Я её выпровожу. В цирк билеты куплю.
— Что вообще происходит?