Настя как ненастье
Шрифт:
— Настя, ты еще не в метро? — спросил он в трубку, стараясь заглушить тонкий голосок, трещащий где-то там внутри: «Пусть будет в метро, пусть будет в метро…»
— Почти, а что? — ответила она быстро.
Иннокентий вздохнул, словно набирался храбрости для произнесения просьбы:
— Можешь вернуться?
Небольшая заминка: небось перекладывала телефон в другую руку.
— Ты уже дома? — И тут же: — Что-то не так?
— Все так, все так, — затараторил он. — Я просто
— Зачем? Я вчерашний еще не съела.
— Ну я уже купил. Пожалуйста, вернись.
И это «вернись» прозвучало совсем умоляюще, но что поделать — он не контролировал свой голос. Да и не слышал себя из-за разбушевавшегося в ушах сердца.
— Хорошо, я вернусь.
— Давай, — буркнул он уже в отключившийся телефон.
Схватил пакет, в котором многозначительно брякнула бутылка, затем букет и, пряча глаза от взгляда консьержки, он побежал без лифта наверх. Плевать — осуждает его или подбадривает старушка: он дурит. Да так, что самому противно. Ах, Валерия Ильинична, ах зараза…
И Иннокентий первым делом сунул шампанское в холодильник, решив в голос: мол, до лучших времен. Отдаст шоколад, цветы и скажет «спасибо». Да, да, так и сделает. Он сорвал пиджак, повесил в шкаф и развязал галстук. Впору было лоб вытереть. Снова взмок. Пришлось даже расстегнуть верхнюю пуговицу. Глянул на себя в зеркало — так даже лучше: более непринужденный вид, что ли. Провел рукой по щеке — не колется, а потом влепил себе пощечину: хватит! Дурь обуздай, не шестнадцать, кажется…
Вот и звонок снизу. Он встал подле двери, но дождался звонка, чтобы открыть.
— Не через порог.
Настя зашла. Смущенно покосилась в сторону распахнутых французских дверей.
— Понравилось?
Черт, он даже не взглянул! Но кивнул.
— Объяснишь, что нарисовано? — ляпнул и чуть не покраснел.
А Настя вспыхнула.
— Не понравилось, да?
— Блин, Настя… Я там человеческие фигуры увидел, но ведь их там нет…
— Они там есть.
Он даже хохотнул, и сразу стало легче. Она тоже улыбнулась.
— Ну, значит, я не совсем дурак… Разуваться не будешь?
— Я ухожу. Меня мама ждет, — Настя смущенно затопталась на месте. — Так где шоколад?
— На кухне…
Он отвернулся, сглотнул, сделал шаг, второй, третий уже совсем огромный. Схватил пакет — и вот черт дернул или ангел надоумил заглянуть внутрь. О, ведьма! С шоколадом лежала пачка презервативов. Он выдохнул и сунул ее в карман. Сейчас бы вручил…
— Так много?
Действительно повезло, ведь Настя сразу заглянула в пакет.
— Не много за такую работу. Ксюше одну отдашь.
Настя открыла рот, чтобы сказать «пока», но он перебил:
— Подожди. Это не все…
Он отвернулся, но шага сделать не смог.
— Кеша, не надо больше ничего.
Обернулся.
— Я еще шампанское купил. С мамой выпьешь, ничего?
— Не надо, — сказала Настя быстро. — Оставь себе. С кем-нибудь выпьешь.
«А, может, с тобой?» — почти вырвалось у него, но Настя в смущении отвела глаза, и он не смог произнести и слова. Просто поднял руку: еще минута, типа, и вернулся в кухню за букетом.
— Кеша! — ахнула Настя и сравнялась цветом с розами. — Ну как я домой с ним приду?
— Большой, да? — он отвел букет в сторону. — Я тебя отвезу домой. Мне все равно делать нечего.
Настя снова смотрела в сторону.
— Не в этом дело. Как я маме объясню букет?
— А как? — он нервно передернул плечами. — Правду скажешь: довольный заказчик подарил.
Настя подняла глаза и покачала головой.
— Не поверит.
— Ну, тогда скажи, что молодой человек подарил…
Голос его почти сошел на нет. Хорошо, что она перебила.
— С ума сошел! Она, думаешь, не понимает, сколько такой букет стоит?! И у меня нет эм чэ, и она это знает.
— Не было, так будет! — он выкрикнул это так громко, будто желал, чтобы его услышала внизу консьержка. А потом шумно выдохнул: — Настя, пошли в кино…
Она так часто заморгала, что Иннокентий испугался, что Настя сейчас заплачет.
— Настя, ну хватит дурить, я не выкину букет! Ну скажи маме, что тебя один сумасшедший в кино пригласил… Цветы купил… А ты его послала… А цветы жалко выбрасывать, красивые…
— Я ей уже позвонила, что еду домой, — Настя тоже громко сглотнула. — Кино не прокатит. А розы действительно красивые. Мои любимые. Правда, мне их никто никогда не дарил…
Иннокентий поймал ее взгляд и протянул букет. Настя взяла его обеими руками и прижала к груди, полностью спрятав за ним лицо.
— Я серьезно про кино сказал. Сейчас пробки. Можно фильм посмотреть или сжечь бак бензина, выбирай.
— Я на метро тогда поеду. Довезу уж как-нибудь, — буркнула она совсем тихо.
Иннокентий выпрямился и повел затекшими лопатками.
— Я ради тебя с работы сбежал, а ты к маме едешь, — изрек он голосом «мамы дяди Федора».
Настя улыбнулась.
— Я уже позвонила, — сказала она совсем уж тихо.
— Ну так позвони еще раз, и скажи, что этот тип очень настырный…
Настя уткнулась носом в цветы.
— Я еще ей не звонила… Вернее, звонила, но утром. Обещала быть к ужину…
— Ну вот, — он улыбался, не в силах контролировать свой рот. — Маме говоришь правду, а мне постоянно врешь. Как так получается?