Натали. Игры памяти
Шрифт:
— Наталья Андреевна, — отвечаю недовольно.
— А вы всех сослуживцев называете по имени отчеству?
— Нет, — я уже готова скрипеть зубами, — только тех, кто старше меня.
— О! Ну, в таком случае разрешаю вам обращаться ко мне по имени.
— Оно вам не идёт.
— Что поделать, — изрекает Борис философски. — А как мне вас называть? Неужели продолжать величать Натальей Андреевной?
Всё, я стискиваю зубы.
— Как вам будет угодно, — выдыхаю, когда кризис минует.
— Наташа? Ната, Тата, Таша, — перечисляет Борис задумчиво. —
Нет, он определённо издевается! Очень хочется вспылить, но я беру себя в руки и… молчу.
— Знаете, мне кажется, вам больше всего подходит имя Натали.
Я сбиваюсь с шага.
— Давайте остановимся на Наталье, — предлагаю тоном, не терпящим возражений.
— Договорились, — доносится слева довольный голос Бориса.
Я не люблю, когда меня называют Наташей — так ко мне обращается лишь Виктор Петрович, но ему я возразить не могу. На двухсложные имена я вообще не отзываюсь, просто не воспринимаю их на подсознательном уровне. Что касается Натали — это слишком личное. Это единственное, что я помню о себе из своей прошлой жизни.
Евгения Фёдоровна благодушно относится к нашему с Борисом визиту. Только я не спешу брать это на свой счёт или же записывать на счёт своего спутника — эта женщина ко всему относится благодушно. Ученики сломали стулья в актовом зале? Отлично! Есть повод заменить их, а то после ремонта они совершенно не сочетаются с цветом стен! Приезжает проверка, что грозит сверхурочной работой? Прекрасно! Значит, в конце месяца выдадут премию! Пришёл новый сотрудник с кипой бумаг для оформления? Замечательно! Уроки не сорвутся! Ну, а бонусом: он же такой симпатичный, обходительный и галантный… Всё это, и про Бориса в том числе, не мои фантазии, а цитаты мадам Лапиной.
— Ну что, Наталья? — глядит она на меня с хитрым прищуром. — Отведёшь нашего нового сотрудника на боевой пост?
— Разумеется, — вежливо улыбаюсь в ответ, а у самой всё клокочет внутри от предвкушения грядущей катастрофы.
— Великолепно! — продолжает лучиться оптимизмом Евгения Фёдоровна. — Вот и проводи молодого человека, а то у него скоро урок начнётся, а до корпуса путь неблизкий.
— Ну что же, Борис, я опять буду вашим провожатым! — произношу бодро.
Лицо женщины озаряется радостью, оно будто светится как лампочка в двести мегаватт. Это мы уже видели!
Я поворачиваю голову в сторону Бориса — на губах мужчины застыла кривая усмешка. Если бы Евгения Фёдоровна могла видеть его лицо сейчас, уверена, она поумерила бы свой восторг. Ой, да о чём это я! Наверняка придумала бы новое объяснение!
Мужчина смотрит на часы:
— Осталось десять минут.
— Тогда нам стоит поспешить.
Реакция на моё заявление следует незамедлительно, но вместо того чтобы отлипнуть от стола и идти к двери, Борис меняет ухмылку на очаровательную улыбку и оборачивается к Евгении Фёдоровне:
— Было очень приятно с вами познакомиться.
Женщина краснеет и смеётся.
— Льстец!
Глядя на это
В коридоре не успеваю даже до поворота дойти, как меня окликает знакомый до зубовного скрежета голос. Оборачиваясь, я слышу шаги и тихий щелчок замка закрывшейся двери… Сейчас начнётся представление!
Место действия: коридор административного корпуса. Действующие лица: я, Виктор Петрович, которого не иначе черти сюда занесли, и Борис — ну, что ему стоило полюбезничать с женщиной чуть дольше!
— Доброе утро, Виктор Петрович. — Нет никаких сил изображать радушие, поэтому «опекуну» приходиться довольствоваться равнодушным выражением на моём лице и замогильным голосом. Тут же мелькает мыслишка о том, что выгляжу я замечательно. В любой другой ситуации она бы подбодрила, но сейчас ко мне приближается человек, которому до моей внешности нет никакого дела. И он останавливается возле новичка.
— Здравствуй, Наташа, — слова мужчины звучат сдержанно. В мимолётном взгляде, которым он окидывает Бориса, не чувствуется ни тени интереса, но я-то знаю…
— Это Борис Аркадьевич Никольский, — представляю нового сотрудника, на что блондин лишь улыбается краешком рта и так же едва заметно кивает. — Он будет вести МХК, — продолжаю объяснительную речь, — Евгения Фёдоровна попросила проводить его до кабинета.
— Глинский, — коротко бросает Виктор Петрович и протягивает руку нашему новому коллеге. — Я о вас наслышан.
— Мне о вас тоже говорили, — Борис отвечает ему в тон.
Долго глядеть, как они проверяют на прочность кости друг друга, я не могу.
— Скоро урок начнётся, — по-моему, напоминание срывается с губ раньше, чем мысль успевает оформиться до конца.
Мужчины расплетают кисти, и я выдыхаю. Мысленно. А когда блондин, наконец, подходит ко мне, выдыхаю ещё раз.
«Неужели на этом всё?» — крутится в голове. Я не могу поверить своему счастью! Ещё два шага, и проклятый коридор останется за поворотом…
— Зайди потом ко мне, — звучит, как гром среди ясного неба, — согласуем выезд в начале мая.
Я даже не киваю, продолжаю шагать вперёд. Мой ответ ему не нужен, он и так знает, что я приду: тихий звук удаляющихся шагов служит тому подтверждением. А я знаю, о чём мы будем разговаривать помимо упомянутого выезда.
Представляю, какое впечатление произвела на Бориса. Скорее всего, он считает меня неуравновешенной истеричкой…Нет-нет-нет! Не стоит себя накручивать! Это всё мои фантазии! За два последних года я много чему научилась, например, держать лицо в любых обстоятельствах. Причём, овладела я этим искусством на удивление быстро, словно и раньше умела, нужно было лишь вспомнить, каково это.
Коллеги и ученики всегда видели лишь три мои маски: вежливое внимание, искусно сыгранное воодушевление и невозмутимость. Я даже несколько раз специально в зеркало смотрелась, а результат один: в душе всё кипит — на лице спокойствие.