Наталья Гончарова. Муза А. С. Пушкина

Ерофеева-Литвинская Елена

Александра Арапова в своих воспоминаниях писала со слов Натальи Николаевны: «Она в этот знаменательный вечер поражала всех своей классической царственной красотой. Ал. Сер. не мог оторвать от нее глаз. Слава его уже тогда прогремела на всю Россию. Он всюду являлся желанным гостем; толпы ценителей и восторженных поклонников окружали его, ловя всякое слово, драгоценно сохраняя его в памяти. Наталья Николаевна была скромна до болезненности; при первом знакомстве их его знаменитость, властность, присущие гению, не то что сконфузили, а как-то придавили ее. Она стыдливо отвечала на восторженные фразы, но эта врожденная скромность только возвысила ее в глазах

поэта».

Дом Кологривовых

Дом 22 на Тверском бульваре принадлежал генералу от кавалерии Андрею Семеновичу Кологривову, участнику Аустерлицкого и Бородинского сражений. Он был построен в 1823 году, возможно, по проекту Доменико (Дмитрия Ивановича) Жилярди. В 1830-х годах дом купили городские власти, и в нем разместилось полицейское управление Москвы. Дом снесли в 1930 году, сейчас на его месте находится МХАТ имени Горького.

Не осталось рассказов очевидцев о первой встрече Натали и Пушкина. Представить, как это было, мы можем только с чужих слов. Сын близкого друга Пушкина, князя Петра Андреевича Вяземского, Павел, которому в то время было восемь лет, позже писал: «Пушкин поражен был красотой Н. Н. Гончаровой с зимы 1828–1829 годов. Он, как сам говорил, начал помышлять о женитьбе, желая покончить жизнь молодого человека и выйти из того положения, при котором какой-нибудь юноша мог потрепать его по плечу на бале и звать в неприличное общество… Холостая жизнь и несоответствующее летам положение в свете надоели Пушкину с зимы 1828–1829 г. Устраняя напускной цинизм самого Пушкина и судя по-человечески, следует полагать, что Пушкин влюбился не на шутку около начала 1829 г.».

Влюбленность преобразила Пушкина, он словно сиял изнутри, и это не могло укрыться от его друзей, которые сразу почувствовали в нем перемену. Вяземский, и не только он, «не узнавал прежнего Пушкина». Вскоре после знакомства с Натали любовь, до глубины души поразившая поэта, выплеснулась в известном стихотворении, которое заканчивалось признанием:

«Я влюблен, я очарован,Я совсем огончарован!»

Балы у Йогеля

«Особенного на этих балах было то, что не было хозяина и хозяйки: был, как пух, летающий, по правилам искусства расшаркивающийся добродушный Йогель, который принимал билетики за уроки от всех своих гостей; было то, что на эти балы еще езжали только те, кто хотел танцевать и веселиться, как хотят этого тринадцати-и четырнадцатилетние девочки, в первый раз надевающие длинные платья. Все, за редкими исключениями, были или казались хорошенькими: так восторженно они все улыбались и так разгорались их глазки.

Иногда танцевали даже pas de chale лучшие ученицы, из которых лучшая была Наташа, отличавшаяся своей грациозностью».

(Лев Николаевич Толстой, «Война и мир»)

Гончарова была не первой, с кем поэт намеревался связать себя узами брака. Он собирался жениться еще в 1826 году на своей дальней родственнице Софье Пушкиной. Но тогда ему пришлось на некоторое время покинуть Петербург, а когда он вернулся, его избранница уже вышла замуж за другого.

В 1828 году Александр Сергеевич предложил руку и сердце Анне Олениной, дочери президента Академии художеств. Но отец невесты, узнав, что за будущим зятем, как за политически неблагонадежным, установлен негласный надзор полиции, отказал в своем благословении. Надо сказать, что влюбчивый поэт недолго переживал эти неудачи и, вскоре позабыв о бывших избранницах, устремлялся к новым увлечениям. Но то чувство, которое вспыхнуло в его сердце при первой встрече с Натали Гончаровой, было не похоже на прежние влюбленности, оно было глубоким и всепоглощающим.

Первое признание

Через четыре месяца после первой встречи с Натали, 30 апреля 1829 года, Пушкин через графа Федора Ивановича Толстого-Американца сделал предложение, но ответ получил неопределенный – ему не отказывали, но и не принимали предложение, ссылаясь на молодость Натали. Все же поэту позволяли надеяться…

«На коленях, проливая слезы благодарности, должен был бы я писать Вам теперь, после того как граф Толстой передал мне Ваш ответ: этот ответ – не отказ, Вы позволяете мне надеяться. Не обвиняйте меня в неблагодарности, если я все еще ропщу, если к чувству счастья примешиваются еще печаль и горечь; мне понятна осторожность и нежная заботливость матери! Но извините нетерпение сердца больного и опьяненного счастьем. Я сейчас уезжаю и в глубине своей души увожу образ небесного существа, обязанного Вам жизнью», – писал Пушкин Наталье Ивановне 1 мая 1829 года.

Интересно, что имя Наталья было дорого поэту с лицейских лет. Одно из первых известных стихотворений Пушкина, написанное летом 1813 года, названо «К Наталье». Таше Гончаровой исполнился годик, она делала в Кариане первые шаги, а Пушкин уже испытал первую любовь. Стихотворение обращено к крепостной графа В. В. Толстого, актрисе его театра в Царском Селе. Лицеисты, посещавшие спектакли, засматривались на первую любовницу доморощенной труппы Наталью. Пушкин выразил свои чувства в стихах:

Так, Наталья, признаюся,Я тобою полонен.В первый раз еще, стыжуся,В женски прелести влюблен.(По материалам книги Вадима Старка «Наталья Гончарова»)

Отправив письмо, в ночь с 1 на 2 мая, не дождавшись ответа от матери Натали, Александр Сергеевич поспешно уехал на Кавказ. В более позднем письме он объяснял Наталье Ивановне свои чувства: «Я сделал предложение, Ваш ответ при всей его неопределенности на мгновение свел меня с ума; в ту же ночь я уехал в армию; Вы спросите – зачем? Клянусь Вам, не знаю, но какая-то неопределенная тоска гнала меня из Москвы; я бы не мог там вынести ни вашего, ни ее присутствия. Я вам писал; надеялся, ждал ответа – он не приходил. Заблуждения моей ранней молодости представились моему воображению; они были слишком тяжки и сами по себе, а клевета их еще усилила; молва о них, к несчастию, широко распространилась. Вы могли ей поверить; я не смел жаловаться на это, но приходил в отчаяние».