Наташа и будущее
Шрифт:
Председатель совета бригады, товарищ Ли, ласково улыбнулся, отчего стал неудержимо похож на злого солдата Японской империи какими их рисуют в детских книжках, где рассказывается о хороших ГосБезопасниках и плохих агентах мирового империализма.
— Экран компаса здесь. Аварийный маяк включается вот тут или автоматически при повреждении защитного костюма. Радио настроено на общую волну. Вперёд девочка, не испугаешься?
Она не испугалась, хотя было немножко страшно, как всегда перед прыжком с высоты. Ташка несколько раз прыгала с парашютом на «военке» и каждый раз перед прыжком становилось холодно в животе и хотелось закрыть глаза. По словам Катьки Соколовой так будет всегда, сколько не прыгай. Наверное, ей можно верить, так как эта дылда в прошлом году получила
— Приготовься — через динамики костюма шепнул голос управляющего тяжеловозом мозга. А может быть это был голос пилота?
Ташка ещё успела подумать о методах выращивания псевдо-интеллектов уровня корабельного компьютера. Она как раз читала на днях о том, как на заводах выращиваются и затем программируются сущности предназначенных для управления малыми и средними комплексами или огромными грузовыми автолётами.
Ташка приготовилась, честно приготовилась! По привычке ожидая, когда перед ней распахнётся внешний шлюз и придёт пора шагнуть в пустоту. На стареньком (честно говоря, место это рухляди было в музее и нигде больше) десантном автолёте, с сидящим за штурвалом школьным военруком, шлюз всегда открывался перед лицом десантника и тот сам должен был сделать первый шаг. Это здорово закалывает волю, по словам сухого старичка преподающего школьникам военное дело.
Но сейчас она летела на гражданском, а не десантном автолёте. Ташка забыла об этом. Или, возможно, у всех более новых моделей десантирование происходило по-другому. Словом, когда под ногами исчез пол и девушка, словно семечка, выпала из уносящейся вдаль громаде грузовика. Она самым позорным образом издала какой-то полузадушенный не то вскрик, не то всхлип, несясь по баллистической траектории по направлению к ледяному панцирю.
Тотчас ожили динамики, в шлеме зазвучали взволнованные голоса. Их было так много, что казалось, будто Ташка сошла с ума и это у неё в голове звучит добрый десяток чужих голосов.
— Со мной всё в порядке — как можно более твёрдым голосом произнесла Ташка.
— А почему тогда кричала? — спросил голос председателя совета бригады.
— Это я от восторга — пояснила девушка и почувствовала, что краснеет. Боже, как стыдно.
— Тогда счастливого приземления…
— Спасибо — выдохнула Ташка и произнесла положенную перед разрывом канала фразу: — Связь, отбой.
— Отбой связь — произнёс голос.
Девушка перевела взгляд вниз и увидела ледяные холмы в какой-то сотне метров внизу. За оправданиями она пропустила весь полёт — если уж не везет, так не везёт.
Защитный костюм выпустил тонкие, но прочные плёнки собравшиеся в форму, какая бывает у крыльев пикирующего на добычу сокола вынужденного быстро и резко затормозить у самой земли.
Когда оставался десять метров костюм выстрелил двумя тройками гибких тросов присосавшихся к неровной ледяной поверхности и плавно, но мощно затормозивших управляемое падение.
Ташка потрясла головой, она не ожидала, что приземление будет таким быстрым. Посмотрела под ноги успев увидеть, как защитный костюм втягивает шесть гибких хлыстов из мономолекулярных псевдо-мышц участвовавших в финальной стадии её падения-приземления. Потоптавшись на месте приходя в себя, а заодно изучив угрюмый пейзаж ледяной пустыни, девушка неторопливо двинулась вдоль сворачивающей за ледяную гору мерцающей зелёной полосы. Полоса была ненастоящая, её выводили на пластину шлема встроенные в защитный костюм процессоры таким образом, чтобы в какую бы сторону Ташка не поворачивала голову, ей казалось, будто зелёная полоса нарисована прямо поверх льда. Впрочем, она бы и так не заблудилась. Видимо площадка часто использовалась для приёма заглянувших на огонёк гостей и от неё вела натоптанная тропа.
После поворота стал виден один из запасных шлюзов, рядом с которым стоял человек в таком же, как у неё защитном костюме и размашисто колотил маленькой кувалдой вбивая что-то в лёд сбоку от шлюза.
— Папа! — закричала Ташка. Мужчина выпрямился и стало понятно, что он у неё на глазах забил металлический кол с приваренной к нему стальной пластиной, на которой лазером было выжжено «Добро пожаловать в будущий город Антарск, Ташка!». Пластина была светлая, а буквы тёмные и потому видимые далеко и отчётливо.
Отец стоял и смотрел пока Наталья медленно, путаясь в руках-ногах, приближалась к нему. Вы знаете, что одна из самых глупых вещей, которые можно сделать поблизости от северного полюса это обниматься в защитных костюмах? Вы будете похожи на двух медвежат. Это конечно мило, но жутко неудобно.
— Какие толстые стены — восхитилась Ташка, когда они прошли первую шлюзовую камеру.
— Ещё бы, ведь мы должны не только защитить город от царящего снаружи мороза, но и застывший ледяной океан от теплового загрязнения, которое неизбежно станет производить такой большой город как Антарск. — объяснил отец.
Следующие несколько дней были самыми интересными в Ташкиной жизни. Ну, может быть, кроме двух месяцев, когда… или той недели, во время которой… или тех пяти удивительных дней, во время которых ей открылась новая, удивительная грань мира… В общем проведённые в Антарске дни были без сомнения одними из самых интересных в Ташкиной жизни.
Она видела полотнища северного сияния развернувшиеся у неё над головой и охватывающие всё небо от края до края. Это действительно нельзя было сравнить с записью, даже голографической. Когда стоишь на ледяном плато в защитном костюме и, открыв рот, смотришь вверх северное, сияние кажется гораздо более… пугающим. Начинаешь отчасти понимать, что могли ощущать предки, покоряющие необузданную природу и не имеющие в своём распоряжении тех средств и знаний, что есть у людей сейчас.
Вместе с отцом она спускалась глубоко под землю, где ещё не были размечены уровни и развёрнуты квадратные купола техносфер. Перед Ташкиными глазами предстал гигантский котлован, огромный как море. Он был весь пронизан сверху вниз и слева направо, тонкими, как струна, опорными тросами. Светящегося потолка здесь ещё не было и источниками света служили несколько десятков шарообразных ламп. Излучаемый ими свет интерферировал и на покрытых коркой изморози стенах лежали светлые и тёмные полосы. Далеко внизу, словно какие-то подземные жители, перекатывались строительные роботы. Их напоминающие погнутые бочки тела покрывались льдом. Лёд сверкал и переливался, особенно когда тот или иной робот приближался к световому фокусу одной из ламп. Иногда корка льда разламывалась и опадала осколками, но успевала заново нарасти всего за несколько часов.
Поражённая открывшимся великолепием Ташка шёпотом спросила отца: — Здесь тоже будут жить люди?
— Перед тобой будущий промышленный комплекс. Здесь будет проходить сортировка и первичная обработка полезных ископаемых. Царство роботов — объяснил отец.
Если бы Наталья имела талант художника или любила писать стихи то поездка в Антарск: огромный город, прообраз будущих городов-техносфер сначала на Марсе, а потом и на Венере — ледяные пустоши вокруг строящегося города дали бы ей не один порыв вдохновения. К сожалению, она никогда не любила рисовать, а что до стихов, то Ташке казалось неуместным сочинять какие-то вирши, когда рядом с тобой, руками людей, в том числе её отца, создаётся такое, такое… Вот даже подходящие слово сразу не подберёшь. Такое «триумфальное»? Пожалуй, одним словом невозможно выразить впечатление от Антарской стройки. Люди работают для людей. Но не только для людей. Они делают это во имя чего-то большего, чем для других людей. Хотя, что может быть «больше» чем человеческая жизнь и счастье? Непонятно… Ташка чувствовала, что запуталась и голова у неё идёт кругом. Слишком великий проект, чтобы его можно вот так просто обхватить мысленным взором одного человека.