Натюрморт с серебряной вазой
Шрифт:
Лавров начал привыкать к ее философской манере излагать свои мысли.
– И все-таки ты не имела права рисковать! – упрямо заявил он.
– Я не рисковала. Ты же сам сказал, что я все знала наперед.
Смутная
– Нам срочно нужен мешок и несколько тяжелых камней.
– Я тебя понял, – обрадовался Роман. – Тут неподалеку идет затяжной ремонт аварийного здания. Там мы найдем и мешок для строительного мусора, и пару-тройку кирпичей…
Они проникли на территорию Царицынского парка в темноте, подсвеченной фонарями на аллеях, и направились прямиком к пруду.
– У меня просто волосы дыбом от этой штуковины, – проворчал Лавров, который нес мешок с камнями. – Ты уверена, что здесь ее никто не найдет?
– Полностью нельзя быть уверенным ни в чем… – прошептала Глория, которая несла завернутую в полотенце серебряную вазу.
В парке стояла тревожная тишина. Деревья застыли в немой неподвижности, ветер стих. В черной глади пруда плавали редкие звезды.
Лавров оглянулся и прижал палец к губам. Впрочем, Глория и без того молчала. Она присела на траву и достала вазу, чтобы полюбоваться на нее в последний
Начальник охраны направил на нимф, играющих в кости, белый луч фонаря. На миг ему показалось, что у склонившихся друг к другу девушек – лица Ирины и Русланы. А на устах пухлых амуров змеятся ехидные улыбки.
– Тьфу, тьфу! – суеверно сплюнул он и решительно сунул зловещий сосуд в мешок.
– Постарайся забросить подальше, – прошептала Глория.
Лавров встал, размахнулся, крутанул в воздухе мешком и с силой послал его в воду. Бульк! По отраженному звездному небу пошли круги…
Мужчина и женщина стояли на берегу до тех пор, пока поверхность пруда не успокоилась, а потом взялись за руки и зашагали прочь.
Когда шумиха вокруг трагической гибели бизнесмена Ордынцева и самоубийства телеведущей улеглась, Ирина и Виктор отправились в кругосветное путешествие… в поисках счастья, которое у них было и которое они утратили. Возможно, они обретут его вновь. А возможно, оно не вернется к ним никогда.
Каждый читатель этого романа о любви и смерти властен дописать его по своему усмотрению, согласно его собственным представлениям о неуловимой субстанции, называемой СЧАСТЬЕМ…