Натюрморт с живой белкой
Шрифт:
— Ло-сьенто! — выдохнула Белка испанское извинение, когда они нечаянно задели своими переплетенными пальцами проходившую мимо женщину.
Пришлось прекратить танец. Денис сунул руку в карман и найдя там еще пару монет, протянул Белке с просьбой отдать их музыканту, который давно уже пел иную песню. Более оптимистическую. И в нее хотелось верить куда больше предыдущей.
Денис и Белка прошли дальше и замерли в скверике, подле столиков уличного кафе. Впереди высилась стена, набранная из разноцветных квадратиков, точно пикселей — на картинке была изображена пара губ, жадно
— Я впервые в жизни хочу, чтобы моя девушка сделала селфи, — улыбнулся Денис.
На этот раз телефон сам скользнул хозяйке в руки, но та передала его незнакомому знакомцу, испугавшись, что выронит телефон, едва только губы Дениса коснутся ее губ. И была права. Закрытыми глазами она не увидела вспышки, а наполненными колокольным звоном ушами не услышала щелчка. Но на экране все же появилась знакомая ей целующаяся пара на фоне чужих незнакомых губ.
Колокола в соборе пробили два часа. Время летним дождем сочилось сквозь их стиснутые пальцы. Пусть небо над Барселоной сегодня было без единого облачка, но на душе обоих сгустились грозовые тучи. Сердца громыхали, взгляды сверкали, а сердца плакали…
Белка прикоснулась к стене рукой. Пиксели губ превратились в крошечные фотографии мировых знаменитостей и говорящих сцен из чужой жизни. Ее собственная жизнь сейчас вот так же распадалась на кусочки пазла, и Белка не знала, в какую новую картинку та сложится будущим летом.
— Может, ты приедешь ко мне зимой?
Денис стоял за ее спиной, держал за плечи, сминая футбольную форму, и прерывисто дышал ей в ухо.
— Пока ничего не могу обещать, — выдохнула Белка, сжимая мокрые ресницы. — Мы планировали собраться на Рождество на нашей зимней даче в Орегоне…
Она замолчала, не в силах говорить дальше. Она всей душой возненавидела сейчас подъемники горнолыжного курорта в Худу.
— Но ведь это не мешает тебе сделать русский паспорт. Вдруг… — Денис прижался щекой к ее холодной щеке, и Белка спиной почувствовала, как высоко поднимается его грудь. — Вдруг у тебя поменяются планы. Я не хочу, чтобы нам мешали наши долбанные государства.
— Хорошо, — Белка громко шмыгнула. — Я сделаю паспорт. Я, честно, не знаю, сколько это займет времени. Он у меня просрочен и…
Она чуть не сказала, что паспорт у нее на старую фамилию. Нет, еще не пришло время сказать ему, что ее первое имя — Белла Зорина.
— Я не знаю, сколько у русских берет времени сделать новый и какие документы им потребуются…
— Что ж, — Денис сильнее сжал ее плечи. — Я знаю, что нужно канадцам и американцам. Попытка не пытка. Если только ты будешь меня ждать…
— Я буду, — с трудом проговорила Белка. — Я буду… — Белка до боли придавила зубами дрожащую губу. — Я буду есть твою несчастную шаверму!
Денис развернул ее к себе, и схватил губами ее уже мокрые от слез губы. Белка вжалась спиной в холодную стену, ища в ней единственную поддержку своему желанию лететь в Париж… Если бы у нее в кармане лежал красный паспорт, она бы купила другой билет. Сейчас, когда язык Дениса щекотал ей небо, чтобы развеселить, она поняла, что не боится щекотки, а боится, что бюрократы больше не позволят их губам соединиться. Если так случится, она не соберет рассыпавшиеся пиксели и ее мир никогда не будет уже таким ярким, как под бирюзовым небом французской и испанской Каталонии. И она цеплялась за губы Дениса, как за последнюю надежду. На соборе вновь били часы. Однако Белка не думала убирать руки с мокрой шеи Дениса.
— На ютуб мы, может, и не попадем, но в чей-то инстаграм точно, — выдохнул Денис, оттаскивая Белку от целующейся мозаики.
Через полчаса, она вгрызалась в шаверму, чувствуя спиной жар от открытого огня и близости к Денису. Они сидели на распахнутом окне арабской забегаловки, свесив ноги в узкий проход между домами. Через час им нужно уже сменить ветку метро на ту, что ведет в аэропорт.
Они знали это и все равно не спешили жевать. Они оба достаточно хорошие бегуны, чтобы наверстать упущенные на старте минуты. И они готовы побить все мировые рекорды в беге на длинные дистанции, чтобы урвать лишнюю минуту на прощальный поцелуй. Пусть только новый штамп в загранпаспорте не станет для них последним.
КОНЕЦ
Не забудьте поставить лайк и поделиться с друзьями, если история вам понравилась.
Читайте вторую книгу "Семейный портрет с белкой".
Вторая книга "Семейный портрет с белкой"
Глава 1 "Тяжела жизнь современного Ромео"
По паспорту он был Денис Витальевич Венгеров, но по жизни к двадцати четырём годам оставался просто Денисом. По имени-отчеству называть его никому и никогда даже в голову не приходило. А вот Дениской он был для одного единственного человека — Сергея Николаевича Корсунова и лишь потому, что тот задорого купил себе право называть так своего работника. Лучшего в отделе логистики. В чем Денис лишний раз убедился, когда в аэропорту «Пулково», ожидая багаж из Барселоны, включил телефон и получил от якобы бывшего босса эсэмэску.
Сергей Николаевич писал: «Дениска, ты мудак и знаешь это», да он это знал. И даже в душе не отрицал, что история с Алисой вышла поганой. Он поступил не по-мужски, импульсивно и низко. За машину тоже правильно получил: Паша сам дал ключи, что верно, то верно. Только не для личного пользования, а для работы. А вот катал Белку он действительно без спроса и корчил из себя сынка богатого папочки исключительно в личных целях — затащить в постель строптивую девицу. Затащил… Так что игра в конце концов стоила свеч.
«Иди работай и забудь про отпуск на ближайший год» — так заканчивалось послание все еще его босса. Денис победно улыбнулся: нет проблем, шеф! Отпуск понадобится ему как раз через год. И чем больше дней и денег он подкопит к августу, тем будет лучше для него. И для Белки, чтобы та не смотрела на цену мороженого и не экономила его евроценты.
Сколько прошло с той эсэмэски? Три месяца, две недели и один день. Он не считал дни. Они считались сами даже без настольного календаря и аппликухи в телефоне.