Научи меня мечтать
Шрифт:
С каким удовольствием он произносит эти слова. Впервые на холодном лице проступают эмоции. Эрик ловит неимоверный кайф, причиняя мне боль и вгоняя в отчаяние.
— А если рассчитываешь на своего сосунка-любовника, то, как ты уже, возможно, догадалась, тоже зря, — МакБрайер улыбается, как змея, заглотившая мышку, того и гляди яд начнет капать. — Ему есть чем заняться на острове. Такие как он, быстро забывают таких как ты. Возможно, полети ты с ними, Хейл поигрался бы еще недельку, а так… увы, — натягивает маску мнимого сожаления,
Сукин сын! Я сжимаю кулаки, чтобы не накинуться на МакБрайера с кулаками. Слишком яркая картина стоит перед глазами, как я расцарапываю его мерзкую рожу до костей.
— Не смейте поносить мою маму! Вы о ней ничего не знаете, — глухо рычу.
— Я знаю достаточно, — рычит в ответ, — Я никогда не выпускал ее из виду. И знаю каким местом она зарабатывала. Не раз видел, как к ней бегали мужики, а через пару часов уходили с довольными улыбками. Что ты на это скажешь? — срывается на крик.
— То же что и раньше. Вы ничего не знаете о маме.
— Ты была слишком мала, чтобы что-то понять, — МакБрайер уже берет себя в руки и снова говорит холодно.
— Не пойму никак, — зарывшись руками в растрепанные волосы, горько произношу, — вы всегда в людях только грязь ожидаете увидеть? Так вот, знайте. Мама делала на дому массаж. Помогала людям после операций, травм и подобное. Принимала всех, кто мог заплатить хоть пару баксов. Но вы естественно решили, что она проститутка и даже не попытались с ней поговорить. Если бы вы хоть чуть-чуть ее любили…
— Я ЛЮБИЛ ЕЕ! — МакБрайер так громко и резко орет, что я вздрагиваю. — А она меня выгнала!
— И вы обиделись, как маленькая девочка, которой не дали мороженое.
Знаю, что играю с огнем, дразня Эрика, но не могу остановиться.
— Мама никогда бы не смогла, быть тайной любовницей. Она хотела, чтобы любимый мужчина принадлежал ей полностью, — повышаю я голос. — Вы поэтому засунули ее в Балтимор, чтобы она случайно не встретилась с вашей женой в Вашингтоне?
— Я защищал ее! Только не от жены, а от своего отца. Он страшный человек. Не остановится ни перед чем, чтобы стереть пятно с репутации. И сейчас это пятно — ты.
МакБрайер тычет в меня пальцем, словно я виновата, что родилась на свет. Такого унижения я еще не испытывала. Родной отец назвал меня маленьким грязным секретом.
— Просто оставьте меня в покое. Вы мне никто, и я не хочу иметь к вашей семье никакого отношения. Забудьте о нашем существовании, — прошу я.
— Не могу, — рушит мою надежду донор спермы, — ты уже попала в прицел Майкла МакБрайера. Как только он вернется с отдыха, он разрушит всю твою жизнь и жизни твоих близких. Прими мое предложение, — просьба звучит как приказ, не терпящий обсуждений, — и твоя мать будет жить. Бабка выходит ее. Кроуфорд останется жить в своей квартире.
Неужели у одного человека есть такие ресурсы и возможности?
И тут я вспоминаю школу. Как один лживый слух мог разрушить репутацию. Как все так называемые друзья отворачивались, вонзая нож в спину.
Масштаб не тот, но МакБрайер-старший мог шепнуть что-то здесь, подгадить там и все былые заслуги тут же забудутся, ломая то, что строилось десятилетиями.
— Мой отец разрушит все, и ты в любом случае останешься одна, — продолжает добивать меня холодный голос. — Так не лучше ли выбрать одиночество с гарантией, что твои близкие целы и невредимы?
— Почему я должна вам верить? Откуда мне знать, что ваш отец действительно хочет избавиться от меня?
Эрик достает телефон и кому-то звонит, включив громкую связь. Через секунды, которые кажутся мне вечностью, в трубке раздается грубый голос:
— Какого хера ты мне звонишь? И какого черта не прилетел с женой и дочерью?
МакБрайер сжимает зубы, но отвечает хладнокровно:
— Я прилечу сегодня. Скажи лучше, что ты хочешь предпринять для решения нашей маленькой проблемы?
— Не нашей, — зло выплевывает МакБрайер-старший, — а твоей! Неужели не мог воспользоваться презервативом, как все нормальные изменщики, чтобы не наследить?
Я позорно готова расплакаться от унижения перед еще одним монстром, ворвавшемся в мою жизнь. Только они никого не тронут. В бумажном стаканчике из-под кофе больше души, чем в телах этих двоих.
— На сколько помню, мамаша при смерти, — рассуждает Майкл. — Отлично, делать ничего не придется, сама исчезнет с лица земли. Жаль только, что девчонка не разбилась в той аварии или не замерзла. Несчастный случай — не придерешься. А так…
С ужасом слушаю, что говорит этот человек. Он не может быть моим дедушкой, я и человеком с трудом могу его назвать. В животе скручивается комок и желчь подкатывает к горлу.
Возможно, я ослышалась? И мой родственник не желает мне смерти? Не планирует мое убийство?
— Старуху припугнем, — тем временем продолжает Майкл, — она не вякнет. А может с инфарктом свалится.
Механический смех раздается в салоне автомобиля, и меня начинает трясти от страха. Хочется исчезнуть. Сбежать и спрятаться.
— Эрик, это пока подождет. Прилетай скорее. Даже с неожиданным союзником я не могу подсунуть Шеннон под Чарли. Вчетвером мы справимся быстрее. Мне нужен этот союз. А представление под названием «Принцесса и голодранец-наркоман» пора прекращать.
Звонок прерывается. В душе зарождается пустота, затягивающая все планы и надежды на жизнь. Я больше не принадлежу себе, всего лишь марионетка в руках демонов.
Ощущение, что в прошлой жизни я устраивала геноцид или что-то подобное, потому что ни один человек не заслужил того, что со мной происходит.