Научи меня забывать
Шрифт:
— О. Ну, я не… Знаешь. Не выбираю.
— Я знаю. Ты ждёшь чего-то особенного. И я понимаю — я бы сама хотела это испытать. То, что у меня было с Роном, развивалось так постепенно и с самого раннего возраста, что казалось привычным, как только это произошло. Я бы не отказалась испытать тот пьянящий порыв, о котором твердят поэты. Как «Священное пламя» Кольриджа{?}[Сэмюэл Тейлор Кольридж — английский поэт-романтик, критик и философ, выдающийся представитель «озёрной школы». Отец поэтессы Сары Кольридж и литератора Хартли Кольриджа.]. «Яркая звезда» Китса{?}[«Яркая
Или она не отказалась бы от хорошей, мощной дозы чистой, необузданной похоти. Кого-то, кем она просто могла обладать? Перед кем она не могла устоять? Нечто поистине безрассудное? Гермиона потеряла способность мыслить, а затем напряглась, когда в её голове всплыл Драко, мать его, Малфой и кобура с его палочкой.
Невилл улыбнулся.
— Именно. То же самое было и со мной и Ханной. Мы могли бы жить вместе вечно — мы были так похожи и так хорошо относились друг к другу. Но отношения не были… захватывающими. Думаю, мне бы хотелось, чтобы хоть раз получилось захватывающе.
— Аналогично.
Гермиона оттолкнулась от стойки и начала рыться в буфете в поисках печенья, а Живоглот вдруг обвился вокруг её лодыжек — у кота было безошибочное чутьё на появление еды.
— Какая она? Лорна? — спросила Гермиона через плечо. — Джинни познакомилась с ней несколько месяцев назад в Норе, но потом я не смогла добиться от неё ничего, кроме полубредовых ругательств.
— Она ничего. Тихая. Кажется милой. По-моему, она возвела Рона на пьедестал.
Гермиона усмехнулась.
— Почему я не удивлена?
— Да, понимаю. Но я должен сказать, что он кажется… — Невилл прищурился. — Менее нервным? Более спокойным и уверенным? Я не знаю, как выразиться, но последние несколько лет он всегда был…
— Несчастным. Я знаю. Печенье? — Гермиона протянула тарелку.
— Гермиона, я не хотел…
— Знаю, что ты не подразумевал, что в этом виновата я. — Гермиона потрясла тарелкой с печеньем перед Невиллом, пока он не схватил одно. — Но Рон был несчастлив, и это вывело на свет ту его личину, которая может быть злой и мелочной. Мне не следовало пытаться постоянно сглаживать любую ситуацию. — Гермиона глубоко вздохнула. — Честно говоря, мне стало легче, — произнесла она, усаживаясь за свой маленький кухонный стол и отправляя в рот печенье.
— По поводу?
Гермиона проглотила печенье.
— О том, что мы больше не вместе. Что он не моя ответственность, и я избавлена от его привычек и недостатков. Надеюсь, теперь он будет счастливее.
Она пожала плечами.
— Гермиона, это замечательно. — Невилл наклонился вперёд и опустил руку на её плечо. — Я рад слышать это от тебя. Похоже, ты действительно пережила это.
— Правда. — Гермиона кивнула и положила свою руку поверх его. — Сегодня мне намного лучше, чем в прошлом году.
Невилл кивнул, а затем начал улыбаться.
— Значит ли это, что ты уже готова попытаться отыскать ту самую искру? — Он пошевелил бровями.
— Ты говоришь
Невилл рассмеялся.
— О! Я слышал что-то о ней в магазине на днях. Она встречается с Блейзом Забини?
— Я уже говорила это однажды и повторю тысячу раз: твой цветочный магазин — настоящий рассадник сплетен. И да, они встречались несколько раз. Можешь в это поверить?
— Да, могу представить. Тепло и холод. Противоположности притягиваются. Обилие искр.
— От кого ты это услышал? — Гермиона знала, что Пенелопа и Блейз на последнем свидании устроили ужин в пабе «Дырявый котел», и задалась вопросом, не осталось ли каких-нибудь последствий после такого публичного общения. Надо будет выяснить у Пенни в понедельник.
Невилл вернулся в гостиную и заглянул к смоковницам Гермионы. Он надавил на кнопку пульверизатора и заговорил сквозь облако пара.
— Дьянта Забини пришла с подругой за ежемесячным заказом цветочных композиций. Она сказала что-то о том, что Блейз в кои-то веки увлёкся кем-то. Мне показалось, что она сказала, что девушку зовут Пенелопа, и я подумал, не наша ли это Пенелопа. Их не так много.
— Да, наша Пенелопа. Но я до сих пор не могу этого понять. Блейз Забини, — произнесла Гермиона, вспомнив холодного, высокомерного мальчика, с которым они учились в школе. По словам Пенни, сейчас он был совсем не холодным. Гермиона слегка вздрогнула при воспоминании о пятничном ужине с подругой.
— Разве он не дружит с Малфоем? — Невилл задумался.
— Да. Пенни упомянула об этом, когда я рассказывала ей, кто будет вести мои курсы. — Точнее, прокричала это под раскаты смеха.
— И что она обо всём этом думает? Что он стал твоим преподавателем?
— О, что я должна продолжать обучение. — Среди других, более нелепых идей: «Он чертовски великолепен, а вы оба одиноки, Гермиона! Из нас получится отличная компания!» Гермиона слегка покачала головой. — Я была бы глупой, если бы позволила такой мелочи, как то, что он мой преподаватель, сорвать мои планы.
— Должен сказать, что я с ней согласен.
Невилл склонил голову и мягко улыбнулся Гермионе.
— Но Нев, это же Малфой. Ты же помнишь, каким он был — даже если все остальные забыли.
Гермиона устремила мрачный взгляд в окно своей кухни, где солнце освещало небо оранжевыми и розовыми красками по мере того, как садилось, а в голове у девушки бушевали старые обиды и заново переживалось очень отчётливое чувство непринадлежности. В волшебном мире. В её собственной жизни.
Драко Малфой стал одним из архитекторов этого чувства — впрочем, как и Рон, временами.
— Да, но я также твёрдо верю, что люди могут измениться. — Невилл поймал её взгляд и выдержал его. — Ты знаешь, что в прошлом году я занимался совместным проектом с его матерью? Когда мы открыли один из садов в Малфой-мэноре для публики? — Гермиона кивнула. — Ну, Драко вообще-то помогал с некоторыми аспектами. Я общался с ним несколько раз за время работы, и он был вежлив и дружелюбен. С ним было легко найти общий язык.