Научи меня...
Шрифт:
— Поздравляю. Я очень рад, — улыбнулся и отпустил ее ноги на пол.
Отошел от нее на шаг, стараясь не выплеснуть на нее свой гнев и боль от сказанных слов.
— Я пойду, — поправив одежду, тихо проговорила она, пятясь к двери.
— Иди, — кивнул ей, пытаясь говорить, как можно равнодушнее. — Будет нужна еще одна проверка — звони, — кинул ей, злясь.
Ничего не ответив на сказанное мной, быстро покинула квартиру, но я все же успел заметить слезы в ее глазах.
Через секунду, как за
— Бл. дь! — крикнул в пустоту, обхватив руками свою голову.
Она больше не придет, и я больше никогда ее не увижу. Конец…
Сокрушающая мысль больно вонзилась внутрь, острой иглой в самое сердце.
Конец, с которым я не хотел мириться…
Не сейчас.
Позже я ее отпущу. Сам лично передам из рук в руки, а пока… она была нужна мне как воздух. Как кислород, без которого не мог прожить.
Глава 31
Ульяна.
Щемящее чувство глубоко внутри разрывает на части мою судорожно вздымающуюся грудь.
Я почти теряю сознание.
Бреду по ночной улице и рыдаю. Долго не могу успокоится.
Проверила… на свою голову…
Сделала то, что хотела и поняла, что совершила огромную ошибку.
Как? Как теперь строить отношение с Ником? Как продолжать жить … без сердца? Потому что оно мне больше не принадлежало. Отдано одному бессовестному парню, которому оно совсем без надобности.
Это наваждение… Проклятие…
Наказание за какие-то неизвестные мне грехи.
Полюбить Артура это худшее что могло со мной случиться.
Когда-то давно я уже испытывала к нему чувства, но эти, что сейчас бурлили во мне, не шли ни в какое сравнение, потому что были наполнены диким, неудержимым, совершенно отвязным желанием.
Желание… Одержимое, пьянящее, срывающее внутренние запреты…
Настоящее безумие.
Я до сих пор чувствовала на себе его ладони.
Изнывала от воспоминаний о его горячей коже, сильных руках, крепком теле. Внутри все сладко ныло и сокращалось. Бросало, то в испепеляющий жар, то в ледяной холод.
Тело колотило крупной дрожью, а слезы, непрекращающимся потоком, стекали по подбородку.
Это был не поцелуй.
Помешательство, когда не можешь вспомнить собственного имени.
Рядом с ним реальность разлетелась на куски. Не существовало ничего и никого кроме нас.
Страсть. Всепоглощающая. Выбивающая воздух из легких.
Я позволила ему это. И самое ужасное, что я сама этого желала.
Неизвестно, чем бы это все закончилась, если бы не отрезвляющий удар спиной о ледяную стену, не дающий случится моему грехопадению.
Моему… Потому что для него все происходящее ничего не значило. Одна
Откровенность? Доверие? Это все не про него. Артур не знает, что это.
Никита. Вот, кто сможет дать, то что мне нужно…
Стыд.
Разве я вспомнила что являюсь его девушкой? И мысли не проскочило.
Сплошной морок, дурманящий рассудок. Безумная реакция тела, которой нужно было сопротивляться.
Бежать… без оглядки от пожирающего, похотливого взгляда.
Избегать Артура всевозможными способами, пока меня не отпустит. Пройдет это шальное помешательство.
Не помня, как вообще добралась до дома, закрылась в своей комнате и беззвучно продолжала рыдать в подушку до самого утра.
Сон никак не желал подарить мне свое забвение. К безумной головной боли добавились спазмы внизу живота, оповещающие о наступлении женских дней.
— Проклятье, — поднялась с постели и шатаясь из стороны в стороны, направилась в душ чтобы привести себя в порядок.
О университете не могло быть и речи. Обычно в начале такие особенных дней, учебу я пропускала. Такова была особенность моего коварного организма, корчится от адской боли и лезть на стену, завывая в голос.
Учитывая мое моральное состояние я искренне себе посочувствовала.
В квартире была гробовая тишина, которой я несказанно радовалась.
Марина, должно быть уже ушла. Дуется поди до сих пор, но оно и к лучшему.
Обнаружив на кухне записку подруги, в которой она обозначила что она уехала на пару дней к родителям, выдохнула с облегчением.
Собеседник сейчас из меня никакой, и на ее вопросы, реакция могла последовать непредсказуемая.
Целый день я просто сходила с ума.
Что такое круги ада, по сравнению с периодическими болями женщины? На этот вопрос могла ответить только сама женщина. А мне же оставалось лишь стонать в голос и рыдать, ожидая, когда все это закончится.
К вечеру, вконец измучившись и перепив все обезболивающие, обнаружила, что запасы средств личной женской гигиены совсем закончились. Заревев в голос, упала на кровать, вгрызаясь зубами в подушку.
Каждое движение скручивало бешеным спазмом, что даже одна мысль о походе в ближайшую аптеку, заставила рыдать еще громче.
Выхода не было. Совсем. Отдышавшись, собрала волю в кулак и стала натягивать на себя первое попавшееся под руку.
Даже не пытаясь смотреть в зеркало, направилась к выходу, попутно ища по карманам ключи и деньги.
Переждав очередной спазм, кое как справившись со шнурками на кроссовках, поднялась на ноги. Темнота в глазах, тремор в теле, навалились разом, заставляя тяжело дышать.
Этот раз меня заставил всерьез задуматься о походе к врачу. Такого еще никогда не было, что стало до ужаса страшно.