Научите меня любить
Шрифт:
Подняв жалюзи, она открыла окно, вдохнула полной грудью, постояла еще минуту, слушая, как шелестят на ветру тополиные листья. Понятно, отчего в кабинете так темно – тополя дневной свет практически не пропускают. Вообще, в принципе, ей всегда нравилось, когда дневной свет не вламывался в окно, а исподволь проникал в комнату через листву деревьев. Шелест листьев, игра света и тени вроде как покой вызывают, умиротворение. А тут… Тут что-то не так. Что-то до странности жалкое вдруг послышалось ей в шелесте здешних тополей. И свет проникает – не так. Дома, в их дворе, деревья совсем по-другому шумят… Хотя – ерунда все это. Тополя –
Аккуратные папочки на полках большого, занимающего всю стену шкафа стояли одна к одной, в ровную шеренгу, как солдаты на параде. «Журнал учета индивидуального сопровождения» – прочитала она на корешке название одной из них и тут же прониклась то ли уважением, то ли давешним испугом. Надо же, все они тут учитывают, в журнальчик записывают… А это что? «Журнал консультаций с педагогами». Ничего себе. И что это значит? Пришел педагог проконсультироваться, и тут же надо этот приход в папочке зафиксировать? Как в поликлинике, что ли, когда врач все жалобы больного в амбулаторную карту записывает? Ну, в поликлинике – это понятно, а здесь зачем? А это что за папка, сейчас прочитаем… «Отчеты о проделанной работе»? Ну, тогда все ясно, зачем консультации педагогов фиксировать. Для отчета, значит.
На следующей полке, повыше, папочки стояли еще теснее. Названий у них не было, только номера на корешках. С первого номера по сорок пятый. А, так это по количеству детей, наверное! Алена Алексеевна сказала, что в детдоме на сегодняшний день проживает сорок пять воспитанников. Так, полюбопытствуем…
Вытянув наугад одну из папок, она прочла запечатанное под скотч название – «Индивидуальная папка воспитанницы ГОУ «Егорьевский детский дом» Степановой Марии с мониторингом ее развития». И хмыкнула тихонько, подняв брови, – во как! С мониторингом, главное. Так, что там внутри за мониторинг, интересно?
Открыв папку, она с некоторым опасением начала листать аккуратно заправленные в файлы страницы. И чем дальше листала, тем больше недоумевала. Что это? Таблички какие-то, цифры, стрелочки, галочки… А в табличках – пугающие названия показателей. Адаптационный потенциал, функциональное состояние, вегетоэмоциональный тонус, психоэмоциональный статус… В общем, по всем статьям развитие воспитанницы Маши Степановой отмониторено и в папочке зафиксировано. И в отчетные данные вписано. Сразу видно – работал человек, не зря свою зарплату получал.
Захлопнув папку, она сердито всунула ее на свое законное пронумерованное место. Даже с каким-то протестом всунула. И тут же себя одернула – чего это она вдруг, с протестом-то? Сама ни бум-бум, а туда же, с протестом… Наверняка же все эти формальности прописаны в инструкциях каких-нибудь, и есть установленная высшими инстанциями номенклатура дел. Потому что детдом – учреждение государственное. А государство – оно ж не мамка. Если любить не может, так хоть отмониторит по всем статьям.
Неожиданно глаза ее остановились на корешке одной из папок – «Характеристики воспитанников ГОУ «Егорьевский детский дом», и она решительным жестом вытащила ее из общего ряда. Вот с этого, пожалуй, она сегодня и начнет. А во всех этих отчетах и журналах потом разберется. Сев за стол, она открыла папку, углубилась в чтение…
Первая же характеристика вызвала
Следующая характеристика один в один копировала первую. На этот раз «конфликтна, гневлива и драчлива» была девочка по имени Ксения Степанова. Уж не та ли это Ксюша, что ее утром к Алене Алексеевне провожала? Почитаем, что там дальше про нее… «Любит подслушивать разговоры взрослых, копировать их привычки, подглядывать, сплетничать». Да скажите, кто из нас в детстве не любил подслушивать разговоры взрослых? А копировать их привычки – вообще уж святое дело. Это дети все-таки. О, а вот это уж вообще удар под дых: «…внешне всегда неопрятна, не считает нужным за собой следить, что вызывает ужасный дискомфорт у окружающих. Не любит стирать свои вещи, может носить их неделю». Ничего себе, пригвоздила Петрова А.Н. девочку. И главное, нехорошо так, мерзко, по-бабьи. Фу, даже читать дальше не хочется…
И третья характеристика ничем не отличалась от предыдущих – писана была в том же духе. А вот, например, какая «милая» фраза: «…школу посещает с неохотой, необходимость выполнения домашнего задания вызывает стойкие отрицательные эмоции». Ха! Да у кого в десять лет выполнение домашнего задания вызывало стойкие положительные эмоции, скажите? А дальше – еще интереснее: «…по всем вышеперечисленным признакам склонен к бродяжничеству, воровству, обману, дружбе с личностями асоциальной направленности». Вот это да! Прямо готовое обвинительное заключение получилось, а не характеристика.
Вздохнув, Катя раздраженно захлопнула папку – не захотелось больше таким вот образом знакомиться с воспитанниками детского дома. И вообще… Странное чувство у нее от всего прочитанного сложилось. Будто возникло перед ней сейчас лицо той самой Петровой А.Н. – злобное, несчастное, неврастеническое. В глазах – ненависть плещется. К детям, к работе, к жизни вообще. Зато аккуратности у этой Петровой А.Н. не занимать – вон как папочки все по ранжиру в шкафу красиво выстроила. Журналы, отчеты, индивидуальный мониторинг. Как оценила бы Сонька – психолог, мать твою…
От легкого стука в дверь она вздрогнула, будто ее застали за чем-то неприличным, и, торопливо спрятав папку с характеристиками в ящик стола, проговорила с волнительной хрипотцой в голосе:
– Да, войдите…
– Можно? – просунулась в дверь голова той самой Ксюши, ее утренней знакомой.
– Конечно, можно.
– Это вы у нас теперь новый психолог, да? – с любопытством взглянула на нее девчонка, садясь на краешек стула напротив стола.
– Да, я новый психолог. Меня зовут Екатерина Валентиновна. А тебя зовут Ксюша, правильно?