Научиться любить
Шрифт:
Отца Шахгара звали Варгунг. Отец посмотрел на топор, который подарил сыну, когда тому было лет семь. Коснувшись дряхлой ладонью рукоятки, почувствовал запекшуюся кровь паука.
– Самка Арха, – он тяжело задышал. – Ее кровь чернее ночи.
Он почти вплотную подошел к стоявшему на коленях сыну.
– Какую весть ты принес мне, сын? С победой пришел или приполз как змея с поражением?
Шахгар молча ждал, когда отец перестанет говорить, несмотря на то, что ему сильно хотелось рассказать о том славном пути, которое проделало его войско; о бесчисленных
– Я победил, отец. Долина наша. Скоро мы все сможем перебраться туда и начать жить на новом месте.
Варгунг улыбнулся, но ему все равно что-то не давало во всеуслышание похвалить сына и объявить того королем захваченных земель.
– Ты заставил короля молиться перед смертью нашим богам? – спросил он. – Заставил его молить о пощаде?
Шахгар опустил голову и из-подо лба робко ответил:
– Нет, отец. Он жив, но находится у меня в плену.
– Что? – взревел Варгунг. – Ты оставил королю жизнь?
– Мне пришлось это сделать, чтобы взять замок.
– Ты пошел на сделку с человеком, Шахгар! Ты понимаешь, что совершил ошибку?!
Он говорил точно так же как и Горл. Неудивительно, ведь они оба были почти ровесниками и воспитывались в одних и тех же строгих правилах, где человек был враг и никак иначе. Любые контакты с людьми считались позором и трусостью, которые искупить можно было лишь собственной кровью.
– Не гневайся, отец, – все еще не поднимая головы, продолжал говорить Шахгар. – Я знаю, что я делаю.
– У королевства не может быть двух королей, – грозно рыкнул старый орк. – Если жив человеческий, значит и земли принадлежат только ему. Ты не добился главной цели.
– Отец…
– Молчать! – с яростью выкрикнул Варгунг.
Шахгар отпрянул. Он так давно не видел отца в гневе, что сейчас глядя на его краснеющие от злобы глаза, выглядывавшие из-под седых волос, он был готов поклясться, что в эту секунду тот схватит топор и разрубит его пополам.
Но старый орк не собирался этого делать. Он развернулся, прошел через свисавшие с потолка звериные шкуры и сел рядом с угасающим костром, в котором лежали недогоревшие поленья и кусочки костей.
– Король может быть только один, Шахгар, – обратился Варгунг снова к сыну. – Большую власть никто никогда не дает, ее можно лишь взять. Своими руками, – он вытянул вперед дряхлые руки и крепко сжал кулаки. – И держать ее надо железной хваткой. Мы орки. В этом наша сила. Никто не может сравниться с нами в бою, мы это уже неоднократно подтверждали. Так почему вместо того, чтобы уничтожить все, что как-то напоминало о правлении человеческого короля, ты просто взял и оставил его в живых? Там много людей, кто знает, скольких из еще верны ему. Кто знает, когда они поднимутся против тебя. Люди слабы, но очень хитры. Нельзя доверять им, особенно договариваться на их условиях. Только сила. Только смерть. Запомни это.
Шахгар поднялся на ноги. Посмотрел на отца и был готов поклясться, что все, о чем тот говорит никогда не произойдет, что его правление будет таким же сильным и непоколебимым как и того когда-то.
– Что ты привез вместе с собой? – спросил Варгунг. – Я слышал, как соплеменники радовались и кричали. У тебя есть богатая добыча из тех земель? Чем ты можешь похвастаться?
Вот и настал тот момент, которого Шахгар боялся больше всего на свете. Он, не страшившийся в этом мире почти ничего, вдруг стал слаб и немощен, как и его отец. К горлу подкатил ком, в груди нервно забилось сердца, а язык, не желавший говорить правду, стал ватным и тяжелым.
– Я слушаю тебя, сын, – продолжал Варгунг. – Чем ты можешь похвастаться?
Шахгар тянул. До последнего и как только мог, но старый орк видел растерянность сына и ждал, когда у того хватит духу рассказать обо всем, что произошло. Вскоре врать стало бессмысленно. За шатром послышались гневные крики. Толпа была готова наброситься на кого-то. Привлеченный этим событием, Варгунг вышел наружу. То, что он увидел там, стало для него настоящим ударом. В окружении орков, личной охраны Шахгара стояла женщина-человек. Толпа то подступала к ней, желая уничтожить, то отступала, отталкиваемая охраной Шахгара.
Варгунг вернулся в шатер, прошел по кругу и остановился в том месте, откуда мог прямо смотреть на своего сына.
Вытянул дряхлую руку и, указав на выход, откуда все еще доносились крики толпы, спросил:
– Кто она?
Шахгар молчал.
– Я спрашиваю: кто она? – глаза отца стали краснеть от ярости.
– Она пришла со мной.
– Зачем ты это сделал? Зачем привел человека в наш дом, тем самым оскорбив его одним лишь присутствием этого немощного, слабого и ни на что не годного существа.
– У меня не было выбора, – тихо проговорил Шахгар. – Таковы были условия.
Варгунг от ярости сплюнул тяжелую слюну прямо в ноги сына.
– Ты сделал гораздо хуже, чем можешь себе представить, Шахгар. Я отправлял тебя за победой, а ты вернулся с позором. Женщина-человек не может жить с орками. Она не должна этого делать. Но если когда-нибудь это произойдет, то я хочу умереть, чтобы не видеть этого позора своими глазами.
После этих слов он приказал Шахгару выйти из шатра, что тот незамедлительно и сделал, направившись к девушке, которую вот-вот могли разорвать на куски.
Завидев приближавшегося к ним Шахгара, толпа орков расступилась перед ним. Подняв на руки девушку, он запрокинул ее себе на плечо и понес в сторону. Толпа продолжила кричать, ругаться и проклинать. Позади продолжали доноситься крики, ругань и проклятья, но орк упрямо шел вперед. Не так Шахгар представлял возвращение в родные края. Других слов он хотел услышать от отца.
Вскоре Шахгар с Лориэль скрылись от взора разъяренной толпы и вошли в небольшую холодную пещеру. Девушка поежилась. Свет от тонущего за горизонт солнца уже сюда не проникал.