Научно-практический комментарий решений Европейского Суда по правам человека по жалобам граждан Российской Федерации
Шрифт:
Существенное внимание суд уделил не столько штурму, сколько событиям, имевшим место после его завершения, когда ситуация вокруг театрального центра находилась под контролем правоохранительных органов и спецслужб. Он отметил, что эвакуация заложников не была спонтанной и первоначально подчинялась плану, но он был несовершенным (в частности, не предусматривал сортировки пострадавших в зависимости от характера полученных травм). Поэтому большинство заложников оставалось без медицинской помощи более часа. В этой связи государство не выполнило обязанности, установленные ст. 2 ЕКПЧ, не предприняв всех мер по спасению жизней людей.
В отношении эффективности проведенного расследования суд сформулировал позицию, в соответствии с которой признал оперативно проведенным расследование обстоятельств самого захвата заложников, но не смог сделать аналогичный вывод относительно установления всех обстоятельств их спасения.
Решение суда: Суд признал нарушение ст. 2 ЕКПЧ по двум позициям: неадекватное проведение спасательной
Позитивные и негативные последствия принятия решения: бесспорно, постановление суда подвело итог длительной дискуссии относительно правомерности применения усыпляющего газа при освобождении заложников и законности сохранения информации о его составе в тайне. В целом (и суд это подчеркнул) при проведении антитеррористических мероприятий отход от общепринятых стандартов не только возможен, но и часто имеет место, поскольку террористическая деятельность многогранна, и хорошо подготовленные террористические акты почти всегда становятся неожиданными для властей. Кроме того, во всех государствах мира спецслужбы засекречивают сведения о применяемых средствах в интересах национальной безопасности, и это является справедливым, поскольку обеспечивает защищенность общества.
Однозначно положительным можно признать то обстоятельство, что после вынесения постановления суда антитеррористический правовой инструментарий в России подвергся значительному усовершенствованию. В том числе, принципы антитеррористической защищенности, внедряемые в современный период, способствуют предупреждению преступлений террористического характера. Изменился и механизм оповещения о таких событиях; разработаны способы реагирования при наличии различных уровней опасности.
Негативным последствием можно назвать – на фоне признания большей части действий государственных органов обоснованными – сохранение несовершенного механизма выплаты компенсаций жертвам террористических актов (хотя нормы действующего Федерального закона «О противодействии терроризму» его устанавливают, на практике возникают определенные трудности, особенно в периферийных регионах). Поскольку терроризм – одна из самых опасных угроз общественной безопасности, все способы реагирования на эту деятельность должны использоваться в адекватном объеме.
Постановление от 22.12.2015 по делу «Лыкова против Российской Федерации» (жалоба № 68736/11) 34
Обстоятельства дела: заявительница обжаловала нарушение ст. 2 ЕКПЧ в связи с гибелью ее сына во время нахождения в отделе милиции в качестве задержанного. Сын заявительницы вместе со своим знакомым был доставлен в отдел в рамках проведения мероприятий по раскрытию краж, совершенных на территории обслуживания. Со слов второго задержанного, их обоих избивали, заставляя признаться в их совершении. Сын заявительницы согласился признаться в краже, совершенной за два года до описываемых событий. Как стало известно позже, написав признание, он выбросился из окна пятого этажа. Уголовное дело было впоследствии прекращено. По инициативе родственников сына заявительницы было написано заявление о возбуждении уголовного дела, поскольку во время осмотра его тела они обнаружили множественные повреждения. Кроме того, никакой информации о его задержании и последующих событиях они не имели.
34
Европейский Суд по правам человека (Третья секция). Дело «Лыкова (Lykova) против Российской Федерации» (жалоба № 68736/1109): постановление Суда, Страсбург, 22 декабря 2015 г. [электронный ресурс]. – URL: http://www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc&base=ARB&n=461512#08226551982214183 (дата обращения: 19.05.2019).
Позиция суда: Суд признал жалобу приемлемой. Основным аргументом представителей российских властей был довод о том, что молодые люди явились в отдел милиции добровольно (их встретили на улице двое сотрудников и предложили проехать с ними, они не возражали), а в дальнейшем сын заявительницы неожиданно совершил действия, приведшие к его гибели. В связи с этим проводилась процессуальная проверка, в результате которой в возбуждении уголовного дела было отказано, поскольку следователь пришел к выводу о том, что действия сотрудников милиции соответствовали законодательству, знакомый погибшего, который задерживался вместе с ним, не подтвердил версию об избиениях, а иные лица дали показания о том, что погибший высказывал намерение совершить суицид, если его задержат за преступления, которые он неоднократно совершал, испытывая материальные трудности. Заявительница в течение трех лет обжаловала процессуальные решения органов предварительного расследования, но безрезультатно.
Суд дал оценку обстоятельствам, связанным со вторым задержанным, который заявил о жестоком обращении, как только оказался в следственном изоляторе, но впоследствии отозвал эту жалобу. Во время судебного разбирательства по своему уголовному делу он дал подробные показания о жестоком обращении в отделе милиции и о вероятной причастности сотрудников к гибели сына заявительницы.
Суд учел довод заявительницы о том, что документально факт пребывания ее сына в отделе милиции никак не фиксировался. Хотя он и прибыл туда добровольно, подчинившись сотрудникам, остановившим его на улице, в течение всего периода пребывания в отделе он находился под их контролем и не мог самостоятельно покинуть помещение.
ЕСПЧ не признал проведенное расследование обстоятельств гибели сына заявительницы, поскольку оно фактически началось спустя три года после этого события, не отвечало критериям разумности, тщательности и объективности. В том числе, не была проверена информация о наличии на теле погибшего следов, характерных для самообороны, не допрошены все лица, контактировавшие с ним в последние часы жизни, внезапный отзыв вторым задержанным жалобы на жестокое обращение не вызвал никакого удивления у следователя, просто прекратившего проверку. Суд негативно отметил существовавшую в правоохранительных органах «атмосферу безразличия и потворства», приведшую к тому, что фактически в рамках процессуальных действий обосновывалась только версия о внезапном самоубийстве погибшего. Кроме того, он критически отнесся к тому, что гибель сына заявительницей стала стечением личных обстоятельств. Хотя суд подчеркнул, что при расследовании подобных событий не следует возлагать на государственные органы непосильное или несоразмерное бремя доказывания, а сам он не должен своей оценкой подменять итоги расследования, проведенного в соответствии с национальным законодательством, при вынесении решения он исходил из того, что правдоподобные объяснения о происхождении у погибшего телесных повреждений, характерных для самообороны, не были предоставлены.
Решение суда: Суд признал нарушение ст. 2 и ст. 3 ЕКПЧ в материально-правовом и процессуальном аспектах, посчитав, что сын заявительницы был незаконно помещен в условия лишения свободы, подвергнут пыткам и жестокому обращению, что в совокупности привело его к гибели. Заявительнице была присуждена компенсация в сумме 45 тыс. евро и 8000 евро возмещены в качестве понесенных судебных расходов.
Позитивные и негативные последствия принятия решения: В данном деле суд обоснованно устранился от правовой оценки действий сотрудников органов внутренних дел, которые взаимодействовали с сыном заявительницы. С учетом того, что с момента его гибели прошло несколько лет, перспективы их привлечения к уголовной ответственности остались минимальными. В то же время, и при принятии такого решения наказание может оказаться достаточно мягким (например, по аналогичному делу за действия, приведшие к гибели задержанного, четверым сотрудникам полиции назначено наказание с применением условного осуждения 35 ). В то же время, в Воронежской области, где произошли описанные в постановлении ЕСПЧ события, сформировалась точечная практика уголовного преследования сотрудников полиции за противоправные действия в отношении задержанных (например, в 2018 г. к 10 годам лишения свободы осужден оперуполномоченный, признанный виновным по ч. 3 ст. 286 и ч. 4 ст. 111 УК РФ: суд однозначно установил, что телесные повреждения, причиненные потерпевшему, образовались в период, когда он находился наедине с подсудимым, а подсудимый был заинтересован в силу занимаемой должности в раскрытии преступления, в котором подозревался задержанный 36 ).
35
Уголовное дело № 22–358/2018 // Архив Верховного Суда Республики Татарстан.
36
Уголовное дело № 1–53/2018 // Архив Ленинского районного суда, г. Воронеж.
Позитивным последствием принятия решения по данному делу можно назвать усиление статуса общественных наблюдательных комиссий (например, летом 2018 г. были внесены изменения в Федеральный закон «Об общественном контроле за обеспечением прав человека в местах принудительного содержания и о содействии лицам, находящимся в местах принудительного содержания», в соответствии с которыми членам ОНК разрешено фиксировать жалобы задержанных с помощью фото— и видеотехники).
Главным негативным последствием можно назвать то, что до настоящего времени регулирование статуса задержанных остается неоднозначным, поскольку в законодательстве отсутствует четкая связь между фактическим и юридическим ограничением свободы. Хотя нормы КоАП РФ и УПК РФ требуют составления протоколов задержания и фиксации сведений о задержанном, имеется ряд пограничных ситуаций, когда эта обязанность может не исполняться (в случаях, подобных рассмотренным в настоящем деле, пребывание задержанного фактически в статусе подозреваемого может вообще не получить никакого документального отражения). При этом родственники задержанных могут и не получать никакой информации о них в течение длительного времени (например, если лицо подозревается в причастности к террористической деятельности, ст. 100 УПК РФ допускает его арест на срок до 45 суток, а ч. 4 ст. 96 УПК РФ вообще разрешает не извещать о задержании, если этого требуют интересы расследования).