Научу тебя плохому
Шрифт:
— Все-таки нравлюсь, соврала значит? — слышу над головой насмешливый голос, не сразу понимая, о чем говорит Марк, а потом вспоминаю первый вечер нашего знакомства и краснею, как варенный рак.
Поднимаю на Марка взгляд, парень ожидаемо улыбается во все свои идеально ровные тридцать два. Я останавливаюсь, но руки не убираю. Марк перехватывает левую, тянет к своему лицу и осторожно касается губами моих пальцев.
— Ты еще такая маленькая, Еська, — произносит наконец, глядя мне в глаза.
— Не маленькая я, — отзываюсь тихо, почему-то становится обидно.
—
— Я тебя не целовала.
— И то верно, — соглашается Марк. — Ладно, Еська, выдыхай и пойдем ужинать.
Глава 18
Еся
— Так и будешь ковырять вилкой? — рядом раздается голос Марка. — Пиццу проще руками есть, — он снова надо мной посмеивается.
А мне стыдно даже взгляд на парня поднять. И я все никак не могу найти объяснение своему поведению. Это я была? Я позволила себе вот так откровенно рассматривать полуголого Марка? Трогать его? Я?
Да я даже в самой смелой фантазии себе нечто подобное вообразить не могла. И как мне теперь себя вести? Как в глаза Марку смотреть?
— Есь, — он вздыхает тихо, своими большими ладонями накрывает мои, забирает у меня многострадальные приборы и откладывает их в сторону.
Я продолжаю пялиться в тарелку, просто потому что стыдно. Марк же тем временем берет с тарелки кусок измученной вилкой пиццы и подносит его к моим губам. Вынужденно поднимаю удивленный взгляд на парня. Это что же, он меня с рук кормить собрался? Мне только этого не хватало.
— Я сама, — мне едва удается выдавить из себя слова. Так стыдно за себя, за свое аморальное поведение мне еще ни разу не было.
— Я вижу, как ты сама, — Марк улыбается так, словно ничего не произошло, словно все так, как должно быть, и не было тех позорных минут в ванной, не было того ненормального, лишившего меня здравого смысла поцелуя. — Чего ты грузишься, Есь? — его лицо в миг приобретает серьезный вид.
— Я просто не знаю, как себя вести, — признаюсь обреченно.
— Как обычно, открывай рот, — командует в свойственной ему манере, и я открываю. Откусываю небольшой кусок пиццы, пристально глядя на Марка. А он, гад такой, снова улыбается, хитро так, со смешинкой во взгляде.
И что его так повеселило?
Я все-таки забираю у него оставшийся кусок и продолжаю есть самостоятельно, потому что кормить меня из рук — это уже как-то слишком. Мне на сегодня потрясений достаточно, я еще от предыдущего не отошла. Нет, это как я вообще могла настолько потерять контроль? Некоторое время мы едим в полной тишине. Я снова погружаюсь в свои размышления, когда Марк нарушает возникшее молчание.
— Есь, я даже на расстоянии слышу, как громко ты думаешь.
Я доедаю остатки своей порции, отодвигаю тарелку, перевожу взгляд на Марка. Он сначала смотри на меня пристально, а потом, приподнявшись, пододвигает стул ближе ко мне, и тянет на себя мой.
— Нужно убрать со стола, — я делаю попутку встать, но мне не позволяют. Марк хватает меня за руку и опускает обратно на стул и прежде, чем я усеваю хоть как-то среагировать, поднимает руку и касается уголка моих губ.
— Чумазик, — заключает, улыбаясь. Наклоняется ближе, а я не двигаюсь, не пытаюсь отстраниться, вообще ничего не делаю. Словно завороженная смотрю на его губы. На губы, которые еще недавно так бесцеремонно меня целовали, на губы, которые целовала я.
Смотрю, и не могу взгляда отвести. И мне стыдно самой себе признать в том, что мне хочется повторить. Это странно, нелогично и, наверное, бесконечно глупо. Так вообще не должно быть и я не должна была допускать подобного. А я допустила, вот так просто поддалась необъяснимому совершенно соблазну.
Я ведь не сопротивлялась даже, сама хотела и Марк прав, как бы мне ни хотелось отрицать очевидное, — мне понравилось. Понравилось его целовать, понравилось его касаться. Наверное, я могла бы свалить все на простую физиологию, на инстинкты, природу в конце концов, но дело в том, что раньше со мной ничего подобного не случалось. После бесцеремонных приставаний Кости во мне и вовсе любое прикосновение вызывало приступ стойкой неприязни, словно защитная реакция включалась.
А Марк — это что-то необъяснимое, не поддающееся логике.
— Ты такая смешная, Еська, когда напряженно думаешь. Расслабься, Есь, ты слишком сильно грузишься, — он шепчет почти у самых губ, костяшками пальцев проводит по моей скуле.
— А дальше что?
— Дальше? — удивленно.
— Да, дальше. Что будет дальше? Зачем все это, к чему? — я понимаю, что задаю совершено бессвязные вопросы и, наверное, выгляжу сейчас убого, но его близость, его теплое дыхание не дают мне сосредоточиться, собрать мысли в кучу.
— Что ты хочешь от меня услышать, Есь? — в его голосе вновь проскальзывают стальные нотки. За этот короткий период нашего знакомства я научилась улавливать малейшие изменения в его настроении.
— Правду, — отвечаю, упрямо глядя ему в глаза.
— Правду? — он усмехается. — Боюсь она тебе не понравится.
Его слова на меня словно ушат с ледяной водой действуют. Я в миг прихожу в себя, мысли проясняются, выстраиваясь в цепочку.
— Ты чего побледнела, Есь? — Марк хмурится, сводит к переносице темные брови. — Прекрати, я ничего такого не имел в виду, но правду я тебе не расскажу… пока.
— Почему?
— Потому что ты еще не готова, считай, что ты мне просто нравишься, — он подмигивает убирает руку с моего лица и, отодвинув стул, поднимается из-за стола. — Пойдем отдыхать, Есь.
— Надо убрать со стола, — Господи, ну какой стол. Что я несу?
— Завтра уберем, Есь, я чего-то сегодня устал.
Немного посидев, я поднимаюсь со своего стула, Марк же тем временем покидает кухню. Я плетусь следом, прокручивая мысленно его слова, гашу свет на кухне и выхожу в коридор.
Нравлюсь? Бред какой-то. Не бывает так. Опустив глаза, полностью увлеченная собственными размышлениями, я не замечаю, что Марк остановился и впечатываюсь в грудь парня, моментально оказываясь в его ручищах.