Науфрагум: Под саваном Авроры - Том второй
Шрифт:
Старик пристукнул палкой, ставя точку, и толпа качнулась, словно выдавливая чужеродное тело - нас с Алисой - вон. Троезубые вилы, направленные пока к низкому небу, смотрелись теперь совсем по-другому, неприятно и угрожающе. Мда, переговоры зашли в тупик. Я нащупал слегка дрожащую руку Алисы и уже шагнул, было, назад, но задержался, обведя взглядом толпу.
– Воля ваша, люди добрые, но напрасно вы так. Мы никому ничего плохого не делали, а сами попали в беду. Не хочу накаркать чего, но пожелаю - если вдруг самим понадобится помощь, чтобы вам не отказали.
Недовольный гул голосов провожал нас, пока мы, не оглядываясь, шагали прочь по грязной дороге с колеями от тележных колес. Дождь, словно в насмешку, припустил сильнее, пузыря лужи и журча
Нахохлившаяся Алиса обернула ко мне несчастное лицо.
– Вот ведь угрюмые грубияны эти фермеры.
– Здесь их называют "крестьяне". От слова "христианин".
– Тоже мне, выдумали. Настоящий аристократ, вроде нас, должен вообще говорить - "хамье сиволапое"! Ну что им, жалко приютить пару-тройку человек?! Скажи еще теперь, что я не права была, про фермеров-то. Жадные, мелочные, не верят никому, кто на них не похож. Нет, я все понимаю, но танк же они наш не видели, чем мы вдвоем - ну, ладно, даже один парень и пять девчонок - могли им угрожать? Побить их, всю сотню, и вилы отобрать? Ведь чисто же из вредности прогнали, из этой самой, как ее... ксенофобии. Так ведь?
– Но танк-то у нас все же есть, и, по идее, мы бы и в самом деле могли всю деревню раскатать по бревнышку. Согласись, основания для недоверия у них есть. Понимаешь, полицию-то здесь не вызовешь, если вдруг что. Им не на кого рассчитывать, кроме себя... погоди, какого-то барона он упомянул...
– И велел передать атаману. Кто у нас атаман? Ты? Нет, наверное, все же Грегорика. Только представь: намотает тюрбан, заткнет за узорный кушак кривой кинжал...
С трудом отогнав впечатляющую картину, я покачал головой.
– Шутки шутками, но крестьяне кого-то опасаются, и не похоже, чтобы только диких зверей. Кто-то угрожает, кто-то защищает... наверное, некие общественные структуры тут все же имеются. В каком виде - вот вопрос.
– Одно ясно - не видать нам теплого ночлега и пирогов с капустой.
Выслушав наш рассказ, принцесса нахмурилась.
– Напрасно ты меня отговорила, Хильда. Может быть, получилось бы их уговорить. Хотя, если крестьяне не хотят иметь с нами ничего общего, это их право. Не верить нам - тоже. Но то, что здесь все-таки живут люди, немного... немного успокаивает.
Я кивнул и добавил:
– Вы правы, ваше высочество. Если выбирать из континента-кладбища, где, хрустя костями, рыскают панцирные чудовища, или глухомани с нелюдимыми бирюками - второе, все же, неизмеримо лучше. Вот только не могу понять, откуда здесь появились люди, да еще целой деревней? Как они могли уцелеть? Во всех книгах, что я читал, говорилось о сплошном поле поражения. Не могло же оно сработать там, но не затронуть здесь? Хотя механизм никто и не пытался разъяснить, даже самые ученые умы. По крайней мере, в открытой литературе.
Из-за плеча принцессы робко высунулась Весна:
– М-механизм я м-могу объяснить... немного. Если вы разрешите, г-господин Немирович.
– Опять вы с этими формальностями? Но, прошу, прошу.
Она кашлянула, прочищая горло, и заговорила, стесняясь, краснея, и заикаясь.
– Современная наука действительно не способна описать механизм поражения, а исследования в этом направлении запрещены... по понятным причинам. Правда... мама всегда говорила, что мы должны знать - ведь знания необходимы, чтобы предотвратить катастрофу. Отказываясь от знаний, люди могут оказаться беззащитными... как в тот раз. Что же касается общего механизма... то я могу описать... на базовом уровне. Я... я интересовалась... штудировала литературу...
– То есть, вы не очень-то следуете правилам, верно?
– поднял я бровь.
– Ну, не собираюсь осуждать - напротив. Видите, для нас это из далекой теории вдруг превратилось в конкретную практику. Знание - сила, тут нет сомнений. Продолжайте, пожалуйста.
– С-спасибо... вы так добры...
– немного успокоившись, она протерла очки и снова заговорила, на этот раз с лекторскими интонациями.
– Наведенное электромагнитное поле подавляло частоты естественных биотоков головного мозга и вызывало коллапс синаптических связей нейронов и всей нейрофизиологической сети. Можно предположить, что поле было инициировано экспериментальной установкой, расположенной в районе города Оппау, но как именно оно распространялось, доподлинно не известно. Общепринятая версия утверждает, что это было прямое излучение, но с этим трудно согласиться - в таком случае кривизна земной поверхности не позволила бы ему сохранить поражающую мощь на большом расстоянии. Оно ушло бы по касательной в космос. Кроме того, помешал бы естественный рельеф - к примеру, горные хребты - и распространиться на несколько тысяч километров, чтобы поразить и восточную оконечность континента, и северную часть Гондваны, даже для самого мощного излучения было бы попросту невозможно. На этом основании я бы предположила, что использовался совершенно иной принцип - возбуждение естественной ионосферы, вероятно, определенными участками. Упоминаемые всеми очевидцами северные сияния невероятной доселе мощности и продолжительности, не говоря уже о том, что они возникли не зимой, и на территориях, где никогда не наблюдались ранее - подтверждают такую теорию. Если ее принять, становится ясно, что жесткого проникающего излучения не было, а гибель людей была вызвана протяженными, особенным образом модулированными относительно слабыми магнитными или электромагнитными полями, образовавшимися непосредственно над пораженными территориями. Говоря об электромагнитных полях, теория утверждает, что они появляются в виде фигур вращения - кругов или овалов. Но, как видите, если установка индуцировала поля большой площади, все зависело от ее исполнительных устройств - антенн - и установленных при эксперименте координат. Конфигурация зон поражения теоретически могла быть самой разной... хотя вероятнее всего наихудший вариант - зона была сплошной и непрерывной на всем протяжении материка, кроме, разве что, арктических полуостровов и архипелагов. То есть, нельзя исключать, что по периметру люди выжили... но подтверждений тому нет, ведь статистических исследований или научных экспедиций в Гардарику больше не проводилось. Вот так... вкратце.
Завершение лекции было встречено уважительным молчанием. Принцесса осторожно заметила:
– Большая скромность сказать, что вы просто "интересовались". Ваши знания поражают, а самостоятельно разработанные теории говорят об интересе, который нельзя назвать обычным. Видно, что вы специально изучали эту проблему, госпожа Госпич. Но что вас побудило?
Отличница снова залилась краской и пролепетала:
– М-моя мама... она занималась теоретической физикой... говорила только о излучениях, полях и потенциалах... вместо сказки на ночь. Ее уволили, но она не остановилась... продолжала экспериментировать и считать... а я постоянно сидела рядом, и... и... и...
– на глазах Весны выступили слезы, она совсем смешалась и умолкла.
– Вот как.
Принцесса еще несколько секунд задумчиво мерила ее взглядом, потом смилостивилась и перевела разговор на другое.
– Может быть, кто-то спасся в глубоких подземельях? Скажем, шахтеры?
– Мы с Алисой видели целую деревню - мужчин, женщин, детей, - ответил я.
– Причем они такие... фольклорные. Не похожи на потомков фабричных работников, скорее, типичные крестьяне. Не могли же они всем родом рубить уголь в забое?
Принцесса задумчиво взялась за подбородок.
– А если они пришли откуда-то уже после катастрофы?
– Это больше похоже на правду. Если дальние оконечности континента все же не попали под удар Науфрагума, их обитатели остались живы и теперь снова постепенно заселяют пустоши. В таком случае, теоретически мы можем надеяться на помощь. Жаль, что не удалось завоевать их доверие и узнать побольше.
– Ладно, теории оставим на потом, - вмешалась замерзшая и сердитая Алиса.
– Поехали уже, что стоять. Зуб на зуб не попадает, а так хоть от мотора какое-то тепло идет.