Науфрагум: Под саваном Авроры - Том второй
Шрифт:
– Все живы?!
– завопил я, выворачивая голову назад через плечо, чтобы рассмотреть, что творится в башне. Весна, оказавшаяся сидящей на полу нос с носу со мной, заторможенными движениями шарила вокруг, ища улетевшие очки. Слева я увидел коленки Грегорики, на которых сидела Ромика. Принцесса изо всех сил прижимала девочку к себе, а та, зарывшись лицом ей в грудь, всхлипывала и крупно дрожала.
– Не бойся, не бойся, все хорошо, - пробился голос Грегорики сквозь шум и гудение в ушах и урчание двигателя.
– Все живы... правда?..
Глянув дальше, я увидел, что Брунгильда, никого уже не дожидаясь и не говоря ни слова, стремительно спрыгнула с сидения наводчика, рванула поршень затвора, откуда вылетела дымящаяся
В нас попали, вот в чем дело. На этот раз артиллерийским снарядом, судя по тому, какой силы был удар. Однако, раз мы живы, а двигатель... да, двигатель работает, и танк продолжает пятиться вдоль деревенской улицы - значит, броню не пробило. Честь и слава гардариканским сталеварам! Но второй раз так может не повезти. Вставшая перед внутренним взором картина влетающей в боевое отделение болванки заставила меня заледенеть. Она способна запросто разорвать человека на куски, раскаленными осколками изрешетить снарядные гильзы и поджечь порох, заставив танк фонтанировать струями ослепительного пламени через люки и щели, а потом воспламенить вытекающее из пробитых баков топливо. Даже если кому-то из экипажа удастся пережить попадание, оглушенным и раненым выбраться из пылающей стальной коробки будет почти невозможно. Представив обугливающиеся в жарком соляровом пламени тела, я почувствовал, как желудок завязывается узлом. Нужно что-то делать...
Зажав рычаг тормоза левой гусеницы, я повернул танк задом влево. Своротив забор, он с треском и грохотом вломился кормой в стенку овина. Сверху посыпались доски, соломенная труха, сухой куриный помет. Резкий запах солярки свидетельствовал, что закрепленные на кормовом листе бочки лопнули, и топливо хлынуло наружу, заливая обломки и хлюпая под гусеницами. Как оказалось, маневр был своевременным: слева снова полыхнула вспышка выстрела, и прямо перед смотровым лючком направо метнулась раскаленная добела трасса. Это был бронебойный!.. Черт, у разбойников целых три пушки против нашей одной, и две из них сорокапятимиллиметровые, полуавтоматические, со скорострельностью не меньше десятка выстрелов в минуту. Да и начальная скорость их снаряда чуть ли не в два раза выше, чем у нашей трехдюймовки, что в бою танк против танка дает огромное преимущество.
– Немирович, куда?!
– заорала в наушниках Брунгильда.
– Что ты делаешь, тупица? Мне засыпало прицел!..
– Целься через телескоп на пушке! Нельзя перестреливаться с ними напрямую - вмиг задолбят скорострельными!
– рявкнул я в ответ и щелкнул центральным переключателем, обесточивая фары - демаскировка была совершенно ни к чему.
– А что ты предлагаешь? Трусливо бежать и ждать, когда влепят в спину?!
– зло бросила телохранительница.
– В корму, а не в спину! Нет, отползем между изб и устроим засаду!
– Так они и полезут, жди.
– Тогда потихоньку смоемся задами. Или ты тут хочешь Верден устроить? Ни шагу назад, стоять насмерть?!
– Лучшая оборона - нападение. Снаряд из трехдюймовки все решит.
– Если б все было так просто. Одним снарядом, даже если броню пробьет, с ними не покончишь! Нужно разбить и главную башню, и боковые орудийные, не то дадут сдачи раньше, чем успеешь второй раз зарядить!
– Высунуться из-за угла и назад. Или башню выставить.
– Это не гоночная машина, быстро прыгать танки не умеют. И вообще...
Новый бронебойный снаряд пробил угол избы и врезался в стоящий по колено в соляровой луже полуразваленный овин. Вспыхнул новый пожар - медленный, но жаркий. Языки пламени поползли по куче обломков, бросая тревожные отсветы на высокий амбар с сеновалом, за которым укрылся наш танк. Откуда-то сбоку взвился обгорелый петух - колотя дымящимися и тлеющими крыльями, точно подбитый истребитель, он миновал полосу света и нырнул в темноту
Сквозь решетчатые ворота и плетеную из хвороста заднюю стену сарая блеснули яркие лучи поисковых фар. Они постепенно сдвигались левее и приближались - враги искали нас. Пятибашенный монстр медленно пересек улицу и вломился в порядок домов на нашей стороне, углубляясь между крайними избами. Я подал танк назад, за ближайший дом, и выругался:
– ...Вот черт, избы-то не вплотную стоят. Долго здесь в прятки не поиграть. Кто видит, что там, за кормой?
Сзади прошуршало; судя по звуку, принцесса посадила девочку на сидение командира и пробралась в нишу башни, выглядывая через амбразуру для кормового пулемета.
– Стойте, Золтан!
– донесся ее взволнованный голос.
– Мы почти уперлись в фундамент купола! Это тот самый, гигантский!
– Что?!
Развернув танк на месте, я откинул крышку люка и высунулся, чтобы осмотреться. Оказывается, свернув в поперечную улочку и пятясь задом через хозяйственные постройки, мы попали в западню: почти неразличимый во тьме купол возвышался над нами уходящей в небеса горой, полностью блокируя дорогу для отступления. На темном стекле играли отблески пожаров, и что именно скрывали толстые стеклянные панели, переплетенные шестигранными ячеями стальных балок, оставалось загадкой.
По крыше соседнего амбара опять скользнул луч прожектора.
– Куда же деваться? Впереди дома кончаются, а на открытом месте нас расстреляют, как в тире.
– Потому и нужно драться, - зло напомнила Брунгильда.
– Постойте, - вмешалась принцесса, - позади наклонный пандус. Кажется, спускается вниз... а, ведет под фундамент купола! Там можно проехать - широко!
– Попробуем!
– обрадовался я.
– Если заберемся в купол, там из пушек не достанут.
– А получится выбраться обратно?
– угрюмо заметила телохранительница.
– Похоже на ловушку.
Танк опять тряхнуло, и по броне забарабанили обломки. Крыша избы, за которой мы прятались, перекосилась и рухнула набок от попадания трехдюймового снаряда. Печная труба, рассыпаясь, обвалилась на нас, и кирпичи с грохотом раскололись на лобовом листе и передних башенках. Обломок чувствительно стукнул меня над правой бровью, и я, улучив момент, торопливо захлопнул бронелючок, припав к узкой щели триплекса. Через нее, если честно, практически ничего разглядеть было нельзя.
– Здесь все равно оставаться нельзя! Двигаюсь, осторожно!
– предупредил я, довернул танк на месте, сокрушив гусеницами забор, и врубил передачу. Многотонная стальная коробка рванулась с удивительной прытью, быстро преодолела открытый огород, давя гусеницами кочаны капусты, и нырнула в устье уходящего вниз ущелья. Замшелые бетонные быки, поддерживавшие массивное перекрытие, возвышались по сторонам портала, точно колонны портала мрачного древнего храма. За ними дорога уходила вниз. Гусеницы загремели по твердой мостовой, грохот мотора в узком пространстве больно надавил на уши, и тем страшнее было катиться вниз, не видя в чернильной тьме абсолютно ничего.
– Хоть глаз коли, придется включить фары!
– прокричал я, оправдываясь, собственно говоря, только перед самим собой, щелкнул тумблером и снова открыл смотровой лючок. Показавшиеся ослепительными лампы вспыхнули, высветив длинный пологий пандус из потемневших бетонных плит, покрытых толстым слоем лишайников. По ним опять извивался крошечный ручеек, вызывая в памяти недавно виденную в подземельях гидроэлектростанции картину. Ярдах в семидесяти впереди и ниже проход перегораживали высокие ржавые стальные створки, напоминающие крепостные врата рыцарского замка. Впечатление усиливали пышные занавесы дикого винограда, спускающиеся по стенам сверху. Свисающие плети с фиолетовой листвой, роняющей искрящиеся капли ночной росы, начали цепляться за башню.