Науфрагум. Дилогия
Шрифт:
– Прекрасная у вас машинка, милая Брунгильда. Первый раз вижу такую модель.
– "Парабеллум", - отрывисто ответила она.
– Из гардариканских.
– Патроны в рукояти, как я понимаю?
– Да. Магазин снизу.
Действительно, в отличие от знакомых мне пистолетов с постоянным магазином, расположенным перед спусковой скобой, здесь все было решено более остроумно и компактно. Нажав на круглую кнопку, я вынул обойму... нет, постойте, вместо узкой полосы металла, удерживающей только донца гильз, здесь имелась плоская коробочка с пружиной, подпирающей заключенные внутрь нее патроны, и подающей их в патронник, когда нужно. Телохранительница назвала ее магазином, наверное, так правильнее.
Легкие щелчки - и мне в ладонь выпала пара латунных патронов, поблескивающих гладкой оболочкой пуль.
– Ага! Слушай, Золтик, ты - голова! Стрельнуть и поджечь что-нибудь! Только, наверное, надо бы сначала хворосту набрать?
– восторженно воскликнула Алиса.
– Хворосту обязательно надо, но вот все остальное не так просто. Выстрелом даже сухую траву не подпалишь, ее лишь разбросает расширяющимися пороховыми газами. Придется действовать похитрее. Брунгильда, вы готовы пожертвовать парой патронов? Оружие может еще понадобиться, но и без костра нам не выжить холодной ночью.
Она молча кивнула. Прекрасно, я не рассчитывал на столь быстрое согласие.
– Хорошо. Собирайте пока сушняк, а я... пойду-ка еще разок искупаюсь.
Целомудренно удалившись в сторону пляжа, я скинул мундирный сюртук и брюки и, оставшись в одних трусах, поежился, хлопнул на животе комара и неохотно побрел в воду, сопровождаемый озадаченными взглядами девушек. Хорошо хоть, что трусы черные, а не в горошек - вот сраму-то было бы.
Вода была холодной, но тем активнее я работал руками и ногами. Ярдах в пятидесяти от берега на темной воде светлело пятно - надувшийся, как вялая медуза, шелковый купол грузового парашюта никак не желал тонуть. Подплыв, я осторожно, чтобы не запутаться в стропах, пошарил внизу. Вытянув за длинную стропу на поверхность подвесную систему, я отцепил металлический цилиндрик, прикрепленный к лямке, и скорее поплыл обратно, стуча зубами от холода. Неплохо было бы и сам купол вытащить, но это оставалось свыше человеческих сил - чтобы буксировать его или свернуть и извлечь намокшую и отяжелевшую ткань из воды, требовалась лодка, не меньше.
Шорох и треск, донесшиеся до моих ушей, показывали, что невольные спутницы не сидели, сложа руки. Напротив, они с радостью ухватились за предложение, поскольку сидеть и мерзнуть было куда как хуже, чем собирать сухие сосновые ветки, в изобилии усеивавшие мягкий ковер изо мха и палой хвои. На ограниченной толстыми прямыми сосновыми стволами полянке, в которую переходил пляж, осталась только певица-инсургентка, продолжавшая кашлять и хрипеть. Алиса, принцесса со своей телохранительницей и даже очкастая отличница бродили в потемках поодаль, шурша валежником, натыкаясь на ветки и ойкая.
Теперь все зависело от того, насколько качественными маячками обозначает свои грузы федеральная почтовая служба. Если фонарь недостаточно герметичен или в нем сели батарейки - дело плохо.
Выстукивая зубами дробь, я выжал не успевшие, естественно, подсохнуть брюки и рубашку, с трудом натянул их и уселся на корточки над собранной горкой сучьев. Сучья были хорошие - сосновые, высушенные солнцем и прокаленные до звона. Но необходимой растопки пока не наблюдалось. Хотя нет, Брунгильда подошла и высыпала охапку ломких еловых веточек - видно, не чужда лесной жизни, знает, что без них костер не разжечь. Я благодарно кивнул.
– Помельче поломать и сложить кучкой... апчхи! А я попробую устроить пирозажигалку.
Фонарик с готовностью зажегся, ослепив привыкшие к темноте глаза. Великолепно. Осталось отвинтить крышку с линзой и добраться до лампочки. Вытерев мокрые пальцы о шершавый ствол ближайшей елки, я принялся бороться с тугой резьбой, прижимавшей резиновую мембрану.
– О счастье! Тут даже вкручена запасная лампочка. Выходит, у нас две попытки.
– Д-думаешь, с одного р-раза не выйдет?
– озабоченно поинтересовалась Алиса, постукивая зубами.
– Л-л-лампочку же много раз м-можно в-в-включать.
– Стекло придется выкрошить, а нихромовая нить накаливания на воздухе мигом перегорает, стоит подать электричество. Так что будет одна-единственная вспышка. Порох тоже сгорает моментально, а его у нас с гулькин нос...
Вывинтив миниатюрную лампочку, я взял ее за цоколь и принялся аккуратно тереть стеклянную колбу о шершавый скол гранитного валуна. Через некоторое время под пальцами коротко хрустнуло. Стекло лопнуло, рассыпавшись мелкими осколками. Поднеся лампочку к глазам, я облегченно перевел дыхание - нить накаливания осталась целой.
Устроившись на четвереньках и сложив из толстых сучков подходящее основание, напоминающее редкий сруб, я просунул туда фонарик, уложив его на бок так, чтобы торчащая на проволочных рожках нихромовая нить почти вплотную прилегала к подложенному снизу плоскому куску сосновой коры. Осталось покачать и вытащить пули из двух пистолетных патронов и высыпать порох туда же. Кучка оказалась совсем небольшой. Присыпав порохом нить накаливания, я еще раз вытер руки и начал осторожно выкладывать над пороховой пирамидкой крохотную поленницу из ломаных стеблей сухой травы, перемежаемых тончайшими еловыми веточками. Когда внутренность сруба оказалась заполненной, я удовлетворенно отряхнул ладони и огляделся.
Сосредоточенность огнепоклонника-костростроителя помешала заметить, какой напряженной стала атмосфера. Все девушки собрались вокруг, и, вытянув шеи и едва не стукаясь лбами, заглядывали мне через плечо. Я чувствовал колено Алисы с одной стороны, и дыхание принцессы с другой: забыв обо всем, даже почти перестав дрожать и щелкать зубами, они зачарованно уставились на потенциальный костер. Нет, ну нельзя же это просто так вот оставить!
– О-о-о-о, долог и труден был путь человека к согревающему огню, - протяжным речитативом завел я, молитвенно вытянув руки к темным небесам и покачиваясь, как камлающий шаман.
– Нескончаемые времена лишь громовые молнии и огненные горы хранили тайну божественного пламени. Жестоко страдали холодными ночами древние люди, бунтовали их желудки от сырой пищи, а рык подбирающихся во тьме кровожадных диких зверей поселял страх в дрожащих сердцах. Но нашелся герой, рекший: "Пойду и добуду у богов секрет рукотворного огня, ибо сострадание к вам, родичи, кипит в моем сердце, да и отвагой и смекалкой я не обижен. Хватит мне молодецкой силушки, чтобы померяться со стариком-громовержцем и отобрать у него первозданное пламя. Только знайте, родичи, могущественный огонь рождается из малой и хрупкой искры, которую может загасить даже крылышко мотылька. ДоМлжно беречь эту искру от разбойного ветра и лелеять, кормить душистыми сухими травами. Однако страшусь я, что могучего моего дыхания слишком много станет для того, чтобы сохранить искру и раздуть в первый, юный и свежий язычок огня. Как бы мне с моей молодецкою силой не погубить всего дела, задув нечаянно драгоценное пламя. А чтоб не случилось так, родичи, надобно послать со мной самых первых красавиц племени, девиц с дыханием нежным, как утренний ветерок - только они окружат искру заботой и выпестуют, подобно новорожденному дитяти". Задумались древние люди и вопросили: "А не хватит ли тебе, герой-молодец, одной красавицы, чтобы нянчить огонь? Потому как мало у нас в племени пригожих девиц, жалко нам всех отдавать тебе одному". Но тверд был герой, и не сбить было его с избранного пути. "Пожалейте поперву себя, родичи, ибо жадность оставит вас прозябать в холоде, голоде и темноте. Случись так, что не хватит трепетного дыхания одной красавицы, что станет тогда с человеческим родом? Сгинет и пропадет в вечной тьме, и лишь волки споют похоронную песнь ему. Потому не жмитесь и подавайте скорее девиц-красавиц, да самых пригожих"...
– ...Ладно, ладно, сказочник, все понятно, - проворчала Алиса.
– Когда дуть? Сразу как вспыхнет или попозже?
– Умница ты моя, - похвалил я, продолжая обкладывать сруб подходящими ветками.
– Короче, система такая: равномерно распределяемся вокруг, выжидаем пару секунд, потом нежно и трепетно дуем. Главное - чтобы воздух поступал в очаг горения снизу, поэтому дуть надо фактически с уровня земли. Все ясно?
Девушки нестройно подтвердили и торопливо распределились вокруг потенциальной огненной колыбели. Выполнение задачи, естественно, потребовало от них принять позы, поистине ласкающие мужской взгляд. Поскольку укладываться ничком на сырой мох ни одной из моих невольных спутниц не захотелось, им пришлось устроиться на четвереньках, высоко задрав обтянутые мокрыми платьями и юбками попки и прильнув грудью к земле. Если бы у них были кошачьи хвостики, то они бы сейчас дружно торчали в зенит. Лица были серьезны и исполнены понимания важности предстоящей задачи. Даже беспрерывно кашляющая черноволосая певичка попыталась присоединиться, но я остановил ее.